Голицын Борис Владимирович
Голицын Борис Владимирович [6 (17) I 1769, Москва - 6 (18) I 1813, Вильно, похоронен в с. Большие Вяземы Московской губ.]. Князь; получил домашнее воспитание под руководством гувернера-француза Оливье. В 1775 Г. был записан в Преображенский полк, в 1781 переведен в Семеновский. В 1782 вместе с младшим братом Дмитрием был отправлен в Страсбург, где обучался иностранным языкам, различным военным дисциплинам, музыке и танцам (за успехи в этом последнем занятии получил прозвище «Борис-Вестрис»). Позднее Г. обосновался в Париже и прожил там - с небольшими перерывами - до осени 1790, оказавшись свидетелем предреволюционных и революционных событий. Из Франции, которую Г. покинул, следуя указаниям рус. правительства, опасавшегося «революционной заразы», он направился в Италию, а в дек. 1791 возвратился в Россию. Вскоре Г. вступил в военную службу и в 1794 принял участие в пол. кампании; в 1796 произведен в полковники, в 1798 - в генерал-майоры и тогда же ему в команду дан С.-Петербургский гренадерский полк. В 1799 Г. - генерал-лейтенант, в 1802 - шеф Павловского гренадерского полка; в 1803 назначен генерал-инспектором по инфантерии в Смоленске; в 1806 вышел в отставку «за болезнию» и возобновил службу лишь с нач. Отечественной войны 1812; участвовал в сражении под Смоленском и в Бородинской битве, где был ранен; от последствий этого ранения он и умер.
Все известные сочинения Г. написаны по-французски и в большинстве своем относятся к парижскому периоду его жизни. В 1787-1788 он частично перевел на фр. «Опыты» О. Голдсмита и опубликовал их в журналах «Année littéraire», «Journal encyclopédique» и «Mercure de France». В «Mercure de France» увидели свет и его мысли об этом англ. романисте и эссеисте («Idées sur Goldsmith»), которого он настойчиво рекомендовал читателям (отд. изд. «Опытов» Голдсмита в пер. Г. появилось позднее, по-видимому в нач. XIX в.). В 1788 в «Mercure de France» была напечатана заметка Г. о нем. писателе и публицисте И.-К. Рисбеке; в ней получили отчетливое выражение его нем. симпатии, а также редкое для тех лет представление о «литературном мире» как о «единой семье», которую «каждый из ее членов обогащает плодами своего воображения» (Mercure de France, 1788, 12 juillet, p. 97-102). Нем. интересы Г. проявились также в небольшом фрагменте «L’Aurore» («Аврора»), навеянном идиллиями С. Геснера, и в повести «Diogène et Glycère;) («Диоген и Гликерия»), представлявшей собой более или менее точный перевод из «Разговоров Диогена Синайского» К.-М. Виланда (Almanack littéraire, ou Etrennes d’Apollon, 1788, p. IV, 1-6; Mercure de France, 1790, 27 mai, p. 102-113, а также: Journal encyclopédique, 1790, t. 3, p. 493-504). Г. пробовал даже сочинять на нем. языке: какие-то свои опыты он предлагал в письме от 14 дек. 1786 из Парижа Ф. Шиллеру для его журнала «Rheinische Thalia», о котором одобрительно отзывался и на который выражал желание подписаться (Арх. Гете и Шиллера в Веймаре).
В 1788 в «Almanach des Muses» (p. 216) Г. опубликовал «Epitaphe d’un moucheron» («Эпитафия комару») - «вольное подражание» двустишию из юношеской поэмы Вергилия «Комар». По мнению П. А. Вяземского, именно это сочинение вызвало ироническое суждение А. Ривароля. В 1789-1790 на страницах фр. периодических изданий увидело свет несколько оригинальных стихотворений Г. - мадригал, песня и эклога под назв. «Doris» («Дорида;)), весьма типичный образец буколической поэзии (Mercure de France, 1790, 20 février, p. 85-89). Это обширное (св. 100 строк) произведение представлялось на конкурс Франц. Академии, но награды не удостойлось. Тогда же появился и еще один перевод Г. с англ. «Essai sur la faveur populaire» («Опыт о любви народной») (Mercure de France, 1790, 7 août, p. 41-48).
Во фр. литературных кругах Г. пользовался некоторой известностью. Среди его парижских знакомых - Ж.-Ф. Лагарп (которому он показывал свои сочинения), Ф.-М. Гримм, Ж.-Ф. Мармонтель, А.-Ф. Де Сент-Анж, Жермена де Сталь (с нею он встречался и во время ее пребывания в Москве в июле 1812).
По возвращении на родину Г. отошел от литературной деятельности и вернулся к ней лишь после выхода в отставку. В этот период им был создан трактат «Réflexions sur les traducteurs et particulièrement sur ceux des "Maximes" de la Rochefoucauld» («Размышления о русских переводчиках, и в частности о переводчиках "Максим" Ларошфуко»), первоначально опубликованный с некоторыми сокращениями как «Предисловие от издателя» к «Нравственным рассуждениям герцога де Ля Рошфуко» (М., 1809; пер. Д. И. Пименова; поcв. Г.), а два года спустя напечатанный полностью во фр. оригинале отдельной книгой (St-Pbg., 1811). В нем Г., обнаруживая эстетический, а также языковой консерватизм и полемизируя с «нововво-дителями», к которым относил Н. М. Карамзина (впрочем, не названного) и его приверженцев, высказал тем не менее ряд интересных и важных суждений о значении переводной литературы и «долге» переводчика, которому, по его мнению, надлежало в совершенстве знать оба языка, глубоко изучать переводимого автора, верно воспроизводить на родном, языке его стиль, причем переводить непременно с подлинника. Суждения эти он подтверждал различными примерами, прежде всего из истории рус. переводов Гомера и Тассо. Большое место в книге было отведено критике осуществленных ранее (Е. Татищевой и И. Барышниковым) переводов «Максим» Ларошфуко, роль которого в истории фр. литературы и формировании фр. языка Г., вслед за Вольтером, оценивал очень высоко.
Во второй пол. 1800-х гг. Г. все более сближается с рус. писателями: в его московском доме бывали В. А. Жуковский, Н. И. Гнедич, И. И. Дмитриев, М. Н. Макаров; в 1812 А. Ф. Мерзляков читал там «общедоступный» курс словесности. Г. явился также одним из основателей и ревностных сторонников Беседы любителей рус. слова. К кон. жизни Г. - убежденный «старообрядец». По свидетельству С. Н. Глинки, на «русских вечерах» у Г. «читали все русское», и хозяин «настоятельно просил, чтоб останавливали его, когда к русскому примешает французское». Однако эта довольно искусственная общественная и эстетическая переориентация на фоне патриотического возбуждения 1800-х гг. не получила какого-либо отражения в творчестве Г.: по сообщению В. Л. Пушкина, весной 1812 он составлял фр. пояснения к сочинениям Карамзина (см.: Рус. арх., 1899, № 7, с. 459-460).
По-французски написаны и все дошедшие до нас письма Г., среди которых наибольшую историческую ценность представляют письма из Франции к матери, знаменитой в великосветских кругах кн. Н. П. Голицыной. Архив Г. хранится в ГБЛ (ф. 64).
Лит.: Глинка С. Н. Зап. о 1812 г. СПб., 1836; Серчевский Е. Зап. о роде князей Голицыных. СПб., 1853; Дмитриев М. А. Мелочи из запаса моей памяти. М., 1869; Батюшков К. Н. Соч. СПб., 1886, т. 3; Голицын Н. Н. Род князей Голицыных: Мат-лы родословные. СПб., 1892, т. 1; Письма В. А. Жуковского к Александру Ивановичу Тургеневу. М., 1895; Трубников А. Кн. Голицына в Марьине и Городне. - Старые годы, 1910, июль - сент.; Арх. братьев Тургеневых. СПб., 1911, вып. 2; Шереметев П. С. Вяземы. Пг., 1916; Barbier С. - P. Goldsmith en France au XVIIIе siècle: Les «Essays» et le «Vicar of Wakefield». - Revue de littérature comparée, 1951, N 4; Шлихтер Б. А., Майкова К. А. Арх. имения Вяземы. - В кн.: Зап. Отд. рукописей ГБЛ. М., 1955, вып. 17; Егунов А. Н. Гомер в рус. пер. XVIII-XIX вв. М.; Л., 1964; Данилевский Р. Ю. Шиллер и становление рус. романтизма. - В кн.: Ранние романтические веяния. Л., 1972; Заборов П. Р. Жермена де Сталь и рус. лит. первой трети XIX в. - Там же.
П. Р. Заборов, М. В. Разумовская