Муразов, Афанасий Васильевич ("Мертвые души", II)
Смотри также Литературные типы произведений Гоголя
Откупщик. "Скоро половина России будет в его руках", по словам Костанжогло. Состояние его "перевалило за сорок миллионов", и все это приобретено "самым безукоризненным путем и самыми справедливыми средствами". "Умный человек", он "не то, что именьем помещика, целым государством управит". - "Будь у меня государство, - говорит Костанжогло, - я бы его сейчас сделал министром финансов". Генерал-губернатор говорит с М. "откровенно" и пользуется его советами, так как знает "одного М. за честного человека", хотя и не понимает его "страсти защищать мерзавцев". По словам купца, "почтенный и умный человек, и дело свое знает, но просветительности нет". Жил в комнатке, "неприхотливее которой нельзя было найти и у чиновника, получающего семьсот рублей в год жалованья". - "Дело не в этом имуществе, из-за которого спорят люди и режут друг друга, точно как можно завести благоустройство в здешней жизни, не помышляя о другой". Говорит "по чести", что если бы "и всего лишился своего имущества", то не заплакал бы". "От души зависит тело", и "до тех пор, покамест, брося все, из-за чего грызут и едят друг друга на земле, не подумают о благоустройстве душевного имущества, не установится благоустройство и земного имущества". - "В праздности приходят искушенья, о которых и не подумал бы человек, занявшись работой", - говорил М. "Да как же жить без работы? - убеждает он Хлобуева. - Как быть на свете без должности, без места? Помилуйте! Взгляните на всякое творение Божие: всякий чему-нибудь да служит, имеет свое отправление. Даже камень, и тот затем, чтобы употреблять на дело, а человек, разумнейшее существо, чтобы оставался без пользы, - статочное ли это дело?" "Как жить на свете неприкрепленну ни к чему? Какой-нибудь да должно исполнять долг. Поденщик - ведь и тот служит. Он ест грошовый хлеб, да ведь он его добывает и чувствует интерес занятия". Судит "обо всем по своему слабому разуму" и убеждает Хлобуева послужить "Тому, Который так милостив. Ему так же угоден труд, как и молитва. Возьмите какое ни есть занятие, но возьмите, как бы вы делали для Него, а не для людей. Ну, просто, хоть воду толките в ступе, но помышляйте только, что вы делаете для Него. Уж этим будет выгода, что для дурного не останется времени". Такая служба - "дорога для исцеления от болезни" - "сбор на церковь" (Мысль эту внушили М. схимник и архимандрит). Это дело не только "на спасенье свое", но и для спасенья других, так как сборщик "из дворян или купцов повоспитанней других", "переходя с книгой от помещика к крестьянину и от крестьянина к мещанину, узнает и то, как кто живет и кто в чем нуждается, - так что воротится потом, обошедши несколько губерний, так узнает местность и край получше всех тех людей, "которые живут в городах... А этакие люди теперь нужны". Нужен чиновник, "который бы знал не по бумагам дело, а точно узнал, как они на деле, потому что из бумаг, говорят, ничего уж не видать: так все запуталось". Чиновникам М. не верит. Когда понадобилась помощь "хлебом в местах, где голод", - безденежно отдает свои запасы. "А денег-то от вас я не возьму, потому что, ей-Богу, стыдно в такое время думать о своей прибыли, когда умирают с голода". Просит князя лишь "позволить самому ему (т. е. М.) рассмотреть самолично, что кому нужно", и "поговорить с раскольниками". "Они-то с нашим братом, с простым человеком, охотнее разговорятся, так, Бог весть, может быть, помогу уладиться с ними миролюбиво. A чиновники не сладят: завяжется об этом переписка, да притом они так уже запутались в бумагах, что уж дела из-за них не видят". На заявление Хлобуева, что дело, предназначенное ему М., "свыше его сил", отвечает: "Да что же по нашим силам?" "Ведь ничего нет по нашим силам; все свыше наших сил. Без помощи свыше ничего нельзя. Но молитва собирает силы. Перекрестясь, говорит человек: "Господи, помилуй!" - гребет и доплывает до берега. Об этом не нужно и помышлять долго; это нужно просто принять за повеление Божие". На заботы Хлобуева о жене и воспитании детей М. просит не беспокоиться. "Как воспитать тому детей, кто сам себя не воспитал? Детей ведь возможно воспитать только примером собственной жизни". - "Я, - говорит он, - возьму их на свое попечение, и учителя будут у детей". - М. жалко промотавшегося Хлобуева, жалко и Чичикова, "запятнавшего себя вновь бесчестнейшим мошенничеством, каким когда-либо запятнал себя человек", попавшегося в преступлении, на какое, по словам князя, "последний вор не решится". Для М. "кто бы ни был человек", "но ведь он человек". "Как же не защищать человека, когда знаешь, что он половину зол делает от грубости и неведенья? Ведь мы делаем несправедливости на всяком шагу и всякую минуту бываем причиной несчастия другого, даже и не с дурным намерением". В разговоре с князем указывает, что князь сам сделал "также большую несправедливость". Нужно, по словам М., "сначала все рассмотреть хладнокровно", "с участием" расспросить "как брат брата". "У человека, даже и у того, кто похуже других, по убеждению М., все-таки чувство справедливо". На Чичикова в остроге старик глядел "скорбно-болезненным взором и говорил только: "Ах, Павел Иванович, Павел Иванович, что вы сделали, как вас ослепило это имущество..." - "Из-за него вы и бедной души своей не слышите". "Подумайте, как бы примириться с Богом, а не с людьми, о бедной душе своей помыслите". Потряс Чичикова попреком "им же, его же достоинством, им же опозоренными". - "Назначенье ваше - быть великим человеком, а вы себя запропастили и погубили". Берется приложить "старанье", какое может, "чтобы облегчить участь Чичикова, но выговаривает награду "за труды": "бросить все эти поползновения на эти приобретения". "Поселитесь себе в тихом уголке, поближе к церкви и простым, добрым людям; или, если знобит сильное желанье оставить по себе потомков, женитесь на небогатой, доброй девушке, привыкшей к умеренности и простому хозяйству. Забудьте этот шумный мир и все его обольстительные прихоти: пусть и он вас позабудет: в нем нет успокоенья. Вы видите, все в нем враг, искуситель или предатель". - "Проснитесь, еще не поздно, есть еще время". - "Чем вам (Хлобуеву, который вновь разорился) ходить с котомкой и выпрашивать милостыню для себя, благороднее и лучше просить для Бога. Я вам дам простую кибитку, тряски не бойтесь: это для вашего здоровья. Я дам вам на дорогу денег, чтобы вы могли мимоходом дать тем, которые посильнее других нуждаются". - "У вас нет любви к добру, делайте добро насильно, без любви к нему, - говорит М. Чичикову, - это зачтется еще в большую заслугу, чем тому, кто делает добро по любви к нему. Заставьте себя только несколько раз, - потом получите и любовь. Поверьте, все делается. Царство нудится, сказано нам. Только к нему насильно нужно продираться, брать его насильно".