Актер комический, первый ("Развязка Ревизора")
Смотри также Литературные типы произведений Гоголя
"За то вам венок, - говорят ему актеры, - что вот уже с лишком двадцать лет вы посреди нас и нет из нас никого, который был бы когда-либо вами обижен; за то, что вы всех нас ревностней делали свое дело и сим одним внушали охоту не уставать на своем поприще... За то, что вы не об одном себе думали, не о том хлопотали, чтобы только самому сыграть свою роль хорошо, но чтобы и всяк не оплошал в своей роли, и никому не отказывали в совете, никем не пренебрегали. За то наконец, что так любили дело искусства, как никто из нас никогда не любил его". - Отзывы ценителей об его игре: "Венец искусства - и больше ничего". "Себя не помню, не знаю, что и сказать об игре вашей: вы никогда так не играли", "(я) был на всех первоклассных театрах Европы, видел лучших актеров, но не встречал подобной игры". Сам же актер думает о себе: "Нечего скромничать! Могу сказать, что в этот раз точно хорошо сыграл и рукоплесканье публики досталось недаром. Если чувствуешь это сам, если не стыдно перед самим собой, то значит дело было сделано как следует". Значение смеха и цель комедии для А.: "Мы ищем во всем нравоученья другим, а не для себя. Мы готовы ратовать и защищать все общество, дорожа заботливо нравственностью других и позабывши о своей. Ведь посмеяться мы любим над другими, а не над собою; увидеть недостатки ведь мы любим в других, а не в себе. Как бы то ни было, но взгляните: три тысячи ведь людей пришло в театр; все знают, что пришли затем, чтобы посмеяться, и всякий из этих трех тысяч уверен, что придется над другим посмеяться, а не над ним. Малейший намек, что он может быть похож сам на того, над кем посмеялся, может привести его в гнев, и он готов уже в бешенстве повторять: да разве у меня рожа крива?" "Возвратим смеху его настоящее значение! Отнимем его у тех, которые обратили его в легкомысленное светское кощунство над всем, не разбирая ни хорошего, ни дурного". "Смех разве не бич? Или, думаете, даром нам дан смех, когда его боится и последний негодяй, которого ничем не проймешь? боится даже и тот, кто ничего не боится!.. Скажите: зачем нам дан смех - затем чтоб так попусту смеяться?" "Комический актер, я прежде смешил вас - теперь я плачу. Дайте же мне почувствовать, что и мое поприще так же честно, как и всякого из вас; что я также служил земле своей, что не пустой я был скоморох, но честный чиновник великого Божьего Государства и возбудил в вас не тот пустой смех, которым пересмехает человек человека, но смех, родившийся от любви к человеку... Говорю вам: верьте этим словам". "Он добр, он честен, этот смех. Он дан именно на то, чтобы уметь посмеяться над собою, а не над другим. И в ком нет духа посмеяться над собственными недостатками своими, лучше тому век не смеяться!.. Иначе смех обратится в клевету, и как за преступленье даст он за него ответ". "Разве всяк из нас приступает к произведению писателя, как пчела к цветку?" "Кто хочет нравоученья, тот возьмет его себе, кто глядит в душу себе, тот из всего возьмет то, что нужно". "Предмет комедии и сатиры вообще - не достоинство человека, а презренное в человеке: чем больше она выставила презренное презренным, чем больше им возмутила и привела в содрогание душу зрителя, тем больше она выполнила свое назначение". "Дурного не следует щадить, где бы оно ни было. Но если хотите уж поступать по-христиански, обратите ту же сатиру на самого себя и приложите всякую комедию к самому себе, прежде чем замечать отношение ее к целому обществу... Всякое сочинение, где не поражается дурное, следует лично обратить к самому себе, как бы оно прямо на меня было написано". "Чего не отыщешь, если только заглянешь в свою душу с тем неподкупным ревизором, который встретит нас у дверей гроба!" "Я подумал о том, какое нравоученье могу вывести для самого себя (из "Ревизора")". "Что, если (город в "Ревизоре") это наш же душевный город и сидит он у всякого из нас?" "Мне показалось, что этот настоящий ревизор, о котором одно возвещение в конце комедии наводит такой ужас, есть та настоящая наша совесть, которая встретит нас у дверей гроба. Мне показалось, что этот ветреник Хлестаков, плут или как хотите назвать, есть та поддельная ветреная светская наша совесть, которая, воспользовавшись страхом нашим, принимает вдруг личину настоящей и дает себя подкупить страстям нашим, как Хлестаков чиновникам, и потом пропадает, так же, как он, неизвестно куда". - А. не утверждает, что автор "Ревизора" имел такую мысль. "Я вам вперед сказал - автор не давал мне ключа, я вам предлагаю свое. Автор если бы даже и имел эту мысль, то и в таком случае поступил бы дурно, если бы ее обнаружил ясно... Это уж наше дело выводить нравоученье. Мы, слава Богу, не дети", - говорит А. в свою "высшую минуту", принимая от "своей братьи" венок за 20 лет служения театру.
Ср. Автор. ниже "Перечень". - "Развязка Ревизора".