Литературная энциклопедия (в 11 томах, 1929-1939)
Статьи на букву "К" (часть 11, "КОР"-"КОТ")

Статьи на букву "К" (часть 11, "КОР"-"КОТ")

КОРАН

КОРАН (правильнее Кур’ан - «чтение») - священная книга мусульман, заключающая в себе откровения, якобы ниспосланные Мухаммаду (Магомету). Она делится на 114 глав - «сур» (собственно «рядов» - камней в стене); каждая сура на несколько (от 3 до 286) стихов - «аятов» («чудо», «чудесное свидетельство»). При жизни «пророка» откровения не записывались систематически. Лишь при третьем халифе Османе была составлена секретарем Мухаммада Задом официальная редакция Корана, - лет через 20 после смерти Мухаммада; эта редакция была принята постепенно всеми, хотя сначала существовали частные редакции, мало от нее отличные. Распределение речей Мухаммада по главам (сурам) очень произвольно. Отдельные короткие откровения разных эпох соединялись в суры по признаку рифмы, по тематическим или случайным соображениям. Главы расположены так, что самые длинные помещены в начале, а чем короче сура, тем она дальше отодвинута в конец книги, что впрочем строго не выдержано. Так, самые ранние откровения оказались в конце, поздние - в начале, а в общем получилась сумбурная смесь стихов без хронологической и даже логической последовательности. С большими усилиями, пользуясь особенностями слога и словоупотребления и намеками на исторические факты, европейским ученым удалось расположить суры, иногда и части их, в хронологическом (не очень надежном) порядке. Особенно много сделал в этом отношении Нельдеке; он различает три последовательных мекканских периода (до 622) и еще один - мединский (622-632); по тону и содержанию откровения первого периода можно назвать декламаторскими, второго - описательными, третьего - повествовательными, а последние - законодательными. Чем дальше от начала проповеди, тем больше падает творческая энергия пророка. К., по учению ислама, - соединение отрывков, сообщенных Мухаммаду на арабском языке из предвечной книги божией; автор подлинника и перевода - сам Аллах, и потому его произведение стоит на неизмеримой эстетической высоте. В действительности же Коран - наименее художественный из мировых памятников «священного писания». Кроме малой поэтической одаренности Мухаммада это объясняется и объективными условиями. Выработанный стиль и форму имела тогда лишь бедуинская поэзия; их не мог усвоить и приспособить «пророк бывший выразителем идей и настроений той группы оседлого земледельческого и отчасти торгового арабского населения, к-рая как раз в это время порывала с мировоззрением и родовым укладом кочевников. Свой стиль в поэзии она выработала позже, к VIII в. Бедуинская племенная поэзия имела свой идеал «доблестного» человека, противоположный городской буржуазной «добродетели» ислама. Он включал исключительную верность своему племени, безграничную щедрость и расточительность, презрение к мирному труду, военную доблесть, молодечество и своеволие, веселые кутежи и любовные связи, отсутствие интереса к религии и жизни загробной; оседлый поселок однако противопоставил этому идеалу верность религиозной или территориальной (неродовой) общине, бережливость и накопление, порядок и дисциплину, умеренность и даже некоторый аскетизм, подчинение религиозному закону и заботу о спасении души. Представителями первого мировоззрения были прославленные поэты; неудивительно, что Мухаммад отмежевывается от них, не раз настаивая в К., что он не поэт, не человек, вдохновляемый «лживым демоном». Мухаммад не взял у поэтов сознательно ничего: ни их метров (стихом Мухаммад, повидимому, вовсе не владел, что редко у арабов: цитируя чужой стих, он переставлял слова так, что утрачивался ритм), ни уже выработанного ими общеарабского литого яз. (в К. слишком заметны особенности мекканского говора), ни их стилистических приемов. Последние изредка случайно проникают в К. и производят впечатление ярких пятен на сером фоне. К. оказался первым крупным арабским произведением в прозе, и у Мухаммада не было образцов. Его источниками могли быть лишь хорошо известные ему короткие вещания и заклинания арабских шаманов-жрецов. Следуя им, он пользовался рифмой и разнообразными клятвенными формулами. Рифма Мухаммада явно затрудняет: ради рифмы он извращает нормальный порядок слов в предложении, делая фразу малопонятной, подчиняет ей мысль. С логикой Мухаммад вообще мало считается в соединении фраз, в тематических переходах, в аргументах, в ведении рассказа. Ему ничего не стоит сказать: «Аллах жестоко покарает их: он милостив и всепрощающ» (последние слова нужны для рифмы). Вести эпически связный рассказ Мухаммад вовсе не умеет: в его историях пророков на каждом шагу - недомолвки и пропуски, причем опускаются самые существенные пункты фабулы, отчего нить повествования постоянно рвется; к тому же он то и дело сбивается на лирико-дидактические отступления. Некоторое впечатление производят и сейчас величественные описания гибели мира и страшного суда, а на слушателей пророка производили еще большее, т. к. были для язычников-арабов совершенной новостью: «Когда солнце будет сброшено, когда звезды попадают, когда горы придут в движение... когда дикие звери соберутся стадами, когда моря закипят... когда девочку, погребенную заживо (при рождении - доисламский обычай избавляться от лишних дочерей), спросят, за какое преступление она убита, когда листы Книги развернутся, когда небеса будут сдернуты...» (сура LXXXI, может быть, вообще самая удачная). Интересны также скопления клятв, любимые арабами. Мухаммад в первые два периода своей проповеди прибегал к ним часто и клялся странными вещами: оливковым и фиговым деревом, всем простым и двойным («четой и нечетой» - вероятно по образцу шаманов), наряду с солнцем, луной и т. п.; это скопление производит впечатление, хотя и не поддерживается климаксом или градацией. Надо отметить очень оригинальный (не привившийся однако в поэзии) прием отрицательной клятвы: «Я не клянусь тем-то и тем-то...» (так как дальнейшее не нуждается в подтверждении клятвой), особенно в соединении с положительной: «Я клянусь не уходящими звездами, быстро бегущими и исчезающими, я клянусь ночью, когда она наступает, зарей, когда она расцветает...» (та же LXXXI сура). К., несмотря на огромное культурное значение, на обязательное заучивание и постоянное обязательное цитирование, почти не оказал собственно литературного влияния. Даже рифмованная проза, пышно развившаяся потом, шла по совсем другому пути; религиозная лирика получила некоторое значение лишь на почве символизма, к-рого совсем нет в К. Мнение арабского ученого и поэта С. Бустани, будто влияние К. сделало последующую арабскую лирику более вдумчивой, задушевной и мягкой, конечно неверно; это прямое следствие изменившейся социальной и бытовой обстановки. Библиография: I. Русский перев. с арабского, Саблукова, Казань, 1879, изд. 2-е, 1896 - неудачен. Хороший французский перев., К. Казимирского; с него русский - Николаева, М., 1901; «Подражания Корану» Пушкина производят совсем другое впечатление, чем подлинник, и показывают только, что мог бы сделать поэтически одаренный человек из материала, дурно оформленного Мухаммадом. II. Мюллер А., История Ислама, т. I, гл. II, СПБ., 1895; Крымский А., История мусульманства, гл. V, М., 1904; Его же, История арабов, М., 1911, стр. 159-201; Noldeke Th., Geschichte des Korans, Lpz., 1909-1911; Golzleher Ign., Vorlesungen uber den Islam, Heidelberg, 1910.

КОРАЦЦИНИ

КОРАЦЦИНИ Сэрджио (Sergio Corazzini, 1887-1909) - итальянский поэт. Принадлежит к группе близких к символизму, так наз. «закатных» (crepuscolisma). К. умер 22 лет от чахотки, успев выпустить только три сборника - «Маленькая ненужная книжечка» (1903), «Элегии» (1906), «Книга для воскресных сумерек» (1906). Лирика К. грустно-сентиментальна, стилистически неровна и часто слаба. Однако произведения его имеют некоторое значение для истории итальянской литературы, т. к. это были первые стихи, написанные в «крепускулярном» духе. Социально «крепускулизм» был одним из проявлений полного психического развала в начале XX в. преимущественно интеллигентских группировок итальянской мелкой буржуазии. Последнее обстоятельство предопределило узость социальной базы «крепускулизма», благодаря чему он быстро сошел со сцены, не получив широкого распространения.

КОРЕЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

КОРЕЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА. - Устная К. л. мало исследована; внимание европейской науки привлекали гл. обр. корейские сказки (перев. 1893). На развитие письменной К. л. оказала огромное влияние экономическая и культурная зависимость Кореи от Китая. До создания в 1446 собственного корейского алфавита, так наз. «Хунмин Денум» («правильные звуки», т. е. правильная фонетика для обучения народа), корейский народ пользовался китайской иероглифической письменностью; другими словами, корейцы говорили на корейском языке, а писали по-китайски. Отсюда естественно произошел полный разрыв между устной и письменной речью. Существуют две точки зрения на этот период истории К. л.: одни утверждают, что хотя употреблялись китайские иероглифы и стиль и сюжеты ничем не отличались от китайских, тем не менее нужно признать наличие собственной К. л.; ибо она является творчеством самих корейских писателей и отображает жизнь корейского народа. Другие полагают, что хотя она и является творчеством корейских писателей, но, поскольку она ничем не отличается от китайской в смысле стиля, сюжета и письменности, нужно признать ее не корейской, а скорее одним из течений китайской литературы в Корее. Во всяком случае возникновение и дальнейшее развитие подлинной К. л. как таковой мыслимо было только при наличии собственной корейской письменности, объединяющей письменную и устную речи в единое целое. Громадное преимущество нового корейского алфавита перед китайскими иероглифами - в полноте обозначений звуков, простоте написания, удобстве алфавита для обучения грамоте. Но в силу влияния Китая на Корею закрепление китайских иероглифов (по историческим данным в Корее впервые появились иероглифы в I в., а уже во II в. были попытки насаждения древнекитайской литературы), успевших пустить там глубокие корни, было достаточно сильным, чтобы оказать большое сопротивление широкому распространению и популяризации корейского алфавита. Китаефильствующие ученые, пользовавшиеся в то время большим авторитетом, явились ярыми противниками обязательного введения корейского алфавита и замены им китайских иероглифов. Новый корейский алфавит стал достоянием почти исключительно женщин и малообразованных людей как наиболее отсталой в культурном отношении части населения. Увлечение китайской письменностью оставалось в большой моде и после создания нового корейского алфавита не только в кругу ученых и писателей, но и вообще в кругу образованных людей на протяжении 400 с лишним лет, и все произведения великих корейских писателей не только были написаны иероглифической письменностью, но и в смысле стиля и в смысле сюжета представляли всего лишь одно из течений китайской литературы. К этой литературе, не говоря уже о многочисленных трудах поэтов различных величин, относится весьма ценимое корейцами полное собр. сочин. Тойге (1498-1568), поэта, имеющего большое значение и по настоящее время. Из писателей новейшей эпохи укажем на крупного мастера - Унянг. Искусственное насаждение идей конфуцианства, в частности его этики, со стороны правящих слоев, сопровождавшееся крайне консервативной политикой «китайской стены», способствовало увлечению классическими формами поэзии, дидактики и т. д. и пренебрежению повестью, драмой, лирикой. Знаменитая повесть о девушке Чунхянг и множество лирических произведений не были оценены в свое время как художественное творчество и привлекли к себе внимание значительно позднее. Повесть о девушке Чунхянг отличается высокими художественными достоинствами и рисует феодальный строй в Корее, выражая возмущение народа против неслыханной эксплоатации и жестокого гнета правящих кругов, против несправедливости старых феодальных обычаев. Так. обр. корейская феодальная литература существовала лишь в виде «кореизированной» китайской литературы, ибо она была совершенно оторвана от масс, являясь лишь монопольным достоянием небольшого круга интеллигенции. Небольшие «народные» рассказы того времени, бедные по содержанию, немногочисленные по количеству и невысокие по качеству, нельзя считать литературой. Только «сизо» и «гаса» (сизо и гаса, подобные японским «вака» и «хокку», имеют совершенно своеобразный ритм исключительно по-корейски) являлись одним из видов подлинного национального искусства (Собр. сочин. Ноге, 1589), но эта область творчества игнорировалась так наз. образованными кругами. Подлинную историю К. л. надо начинать с конца XIX, начала XX вв., с момента появления буржуазной литературы. Первым шагом на пути к созданию самостоятельной К. л. явились переводы классических европейских и японских литературных произведений писателями Ли Инсиг, Цой Намсен, Чо Ильзай, Лисанхев. Вслед за этим стали появляться самостоятельные произведения самих корейских писателей, отличающиеся от прежних литературных произведений по стилю и сюжету: Ли Куансу, Хен Сосен, Зин Сун Сен, Мин Убо. Нужно отметить особо важную роль Ли Куансу в деле оформления нового литературного течения. Еще в произведениях раннего периода («Золотое зеркало», «Горе юноши», «Куанхо», повести «Письма молодому другу», «Без пощады» и «Предшественник») Ли Куансу высоко поднял знамя борьбы против разлагающейся старой феодальной морали, проповедуя полную свободу личности. Это было первой стрелой, направленной против старых традиций. Его проповедь свободы любви встретила самый горячий отклик со стороны тогдашней молодежи. Цой Намсен и Ли Куансу явились созидателями нового стиля. Их заслуги в этом деле громадны. Но оба эти писателя, начиная примерно с 1920, пошли в национально-освободительном движении по пути реформистского соглашательства и так. обр. потеряли весь свой авторитет. В последнее время оба они работают преимущественно над историческими темами. Ли Куансу в своих произведениях периода после 1919 («Проводник», «Золотой крест», «Кровавое Письмо», «Святая смерть» и ряд других) приходит все более к гуманизму; кроме повестей и романов Ли Куансу известен своими стихами и публицистическими статьями и является самым плодовитым из всех современных корейских писателей. Ким Донин, Ием Сансеф, Ден Ентак, Хен Динген, Ла Бин, Чу Иохан, Ким Соуол, Бен Сучу, Янг Муай, Ким Ансе вместе с Ли Куансу - созидатели и крупные представители современной корейской буржуазной литературы. Из поэтов нужно отметить Чу Иохан («Дождь», «Сокровище» и др.), Ким Соукол («Гора», «Дорога» и др.), Бен Сучу («Лонгай», имя героини поэмы, «Река»), Янг Муай («После разлуки», «Через три года» и др.), Ким Ансей («Весенний ветер», «Остров Ольми», «Гора Самгак»). Однако поэзия далеко отстает от прозы и в количественном и в качественном отношении. Что касается драматургии, то можно назвать Ким Унден, Юн Пякнам, Ким Иенпар, Ю Дино, Ким Тайсу и др., но пока что нет налицо серьезных успехов в этой области. В области «сизо» видными авторами являются Цой Намсен, Ли Куансу, Чу Иохан, Чоун, Уйданг, Карам и др. Также популярны в области рассказа Бан Ингун, Юн Боктин, Ким Кано, Дин Дансеф и др. Начало становления пролетарской литературы в Корее следует отнести к 1924-1925. Буржуазные писатели проповедывали «необходимость создания самостоятельной национальной литературы для каждой нации на основе учета специфических условий прошлого и настоящего каждой нации». На другом полюсе раздались голоса о необходимости создания классовой пролетарской литературы как одного из средств борьбы за интересы своего класса, борьбы, связанной с задачами защиты национальных интересов угнетенной нации. Это движение возглавлял поэт и публицист Ким Кидин. В стихотворениях «Горе белых рук», «Жданное сердце» и в статье «У крестового моста» и др. он первый поставил вопрос в полном объеме. Откликнулись на его призыв Нак Енхи, Чо Менхи, Ким Донхван Ким Лесу, Цой Сехай, Ли Киенг, Хан Селья Ли Йксанг и объединились в лигу пролетарских писателей. В новой программе лиги пролетарских писателей, принятой в 1927, мы читаем: «В классовой борьбе мы стоим на точке зрения марксистского понимания исторического процесса. Рассматривая пролетарскую литературу как один из фронтов борьбы пролетариата, мы ставим следующие задачи: 1. решительная борьба с феодально-буржуазной идеологией; 2. борьба против варварского режима и деспотизма; 3. борьба за создание сознательного классового актива». Часть пролетарских писателей принимает непосредственное участие в революционном движении рабочего класса. Поскольку пролетарская литература находится пока что в стадии формирования, она естественно отстает от националистической литературы в смысле чисто художественном, но однако по энергии и энтузиазму во много раз превосходит ее. Пролетарские писатели провозглашают так наз. «диалектический реализм». Конечно говорить о корейской пролетарской литературе можно только условно, ибо она пока еще развивается в значительной мере под знаком мелкобуржуазного радикализма. Библиография: Courant M., Bibliographie coreenne, «Publications de l’ecole des langues orientales vivantes», v. I, P., 1895, v. II, P., 1895, v. III, P., 1896; Supplement a la bibliographie, P., 1901. Общий обзор в т. I - «Introduction», pp. XIX-CLXXXIX.

КОРЕЙСКИЙ ЯЗЫК

КОРЕЙСКИЙ ЯЗЫК. - Вопрос о положении К. яз. среди других яз. нельзя считать окончательно разрешенным (высказывался целый ряд гипотез, напр. даже о «родстве» К. яз. с дравидскими и т. п.), хотя за последнее время некоторые лингвисты причисляют его к «алтайской» группе языков, т. е. яз. манчжуро-тунгусских, монгольских и турецких. С другой стороны, несомненно, что в японском яз. есть значительное количество общих с К. яз. элементов (так наз. «континентальные» элементы в формации японского яз.). По своему морфологическому строю К. яз. (как и другие яз. «алтайского» семейства) является характерным представителем суффиксально-агглютинативного типа языков. Однако в отличие от монгольских и турецких К. яз. обладает (как и японский) отчетливыми признаками категории прилагательных, КОРЕЙСКОЕ ПИСЬМО (Слоговая азбука «oнмун»)        позволяющими противополагать прилагательные как вполне самостоятельную часть речи именам существительным. В фонетическом отношении для К. яз. характерны: 1. деление затворных согласных (типа п-б, т-д, к-г и т. д.) на парные категории - «придыхательных» (глухих) и «непридыхательных» (глухих в начале, звонких в середине слова); 2. имплозивный характер конечных затворных согласных (являющихся поэтому очень слабо слышными); 3. отсутствие принципиального различия л и р (одна и та же фонема осуществляется в виде л в конце слога и в виде р перед гласными); 4. чрезвычайное богатство системы гласных - 9 или 10 звуков (часть к-рых произошла в поздний период из стяжения дифтонгов, а потому изображается в письме сочетанием из двух знаков); 5. так наз. «двухполюсное» ударение (в отличие от японского - не музыкального, а силового характера), к-рое бывает или на первом или на последнем слоге слова в зависимости от его положения в фразе. Более чем двухтысячелетняя зависимость Кореи от китайской культуры не могла не сказаться на составе К. яз.: словарь его буквально насыщен китаизмами (произношение к-рых подверглось однако сильным видоизменениям в сторону туземной корейской фонетики), причем заимствованными оказываются даже числительные (как, между прочим, и в японском яз.). Письменность вначале была исключительно китайская - иероглифическая, но в XV в. изобретается туземная звуковая азбука (так наз. «oнмун»), функции к-рой мало-по-малу расширяются настолько, что популярная литература печатается уже без иероглифов - одним «oнмуном» (тогда как в Японии туземные слоговые азбуки доныне играют лишь вспомогательную роль). Библиография: Пуцилло М., Опыт русско-корейского словаря, СПБ., 1874; Кузьмин К., Элементарное пособие к изучению корейского яз., Хабаровск, 1900; Dictionnaire coreen-francais, Jokogama, 1880; Imbaut-Huart G., Manuel de la langue koreenne parlee, P., 1889; Scott J., A Corean manual, 1893. О связи К. яз. с алтайскими: Поливанов Е. Д., К вопросу о родственных отношениях корейского и «алтайских» языков, «Изв. Акад. наук», 1927. Winkler H., Der Uralaltaische Sprachstamm, das Finnische und Japanische, Berlin, 1908; Его же, Die Altaische Volker und Sprachenwelt, P. - Berlin, 1921. О связи К. яз. с японским: Kanaraiwa S., The common origin of the Japanese and Korean languages, Tokyo, 1910.

КОРИНФСКИЙ

КОРИНФСКИЙ Аполлон Аполлонович (1868-) - поэт. Р. в дворянской семье, учился в классической гимназии; с 1896 по 1899 редактировал «Север», в 1899-1904 принимал активное участие в «Правительственном вестнике». Выйдя из пореформенного мелкого поместья, находясь на грани превращения в мелкобуржуазного интеллигента, К. остается выразителем настроений утратившего свое культурное господство дворянства 90-х гг. Лирика его созерцательна, преобладают описания одухотворенной и всесильной природы. Окружающая жизнь представляется К. сплошным разрушением, в развитии капитализма он видит лишь хищническое нарушение гармонической красоты природы и предсказывает ему гибель («Уж местами, кое-где, / К лесопильням и заводам / Сверху оползни ползут»). В городе душно и тесно, поэт стремится уйти от каменных громад в поле, в старую усадьбу. На почве недовольства существующим порядком проникают в лирику К. отзвуки революционных настроений 1905, но скоро сменяются ужасом от разрастающегося «пожара», призывом к «мирному труду на освобожденных полях» («где мира нет, там правды нет») и восхвалением постепенных реформ. В лирике этого периода слышны покаянные нотки; в согласии с теорией «малых дел» К. заботится об утолении духовного голода народного, сохраняя уверенность в том, что «весь народ одною верою живет, - той верой, что лишь знанье - свет». Поэт уходит от современности к старинным бывальщинам в духе Алексея Толстого. От противоречивости настоящего взоры его обращаются к гармоничности прошлого, от уныния и бездеятельности - к бодрости духа храбрых и мудрых удельных князей, творящих историю своего княжества. В атмосфере войны 1914 К. пишет ряд проникнутых национализмом бывальщин из жизни различных славянских народностей, где князь ценою своей жизни спасает родину. Кроме стихотворений К. писал рассказы, литературно-критические этюды и этнографические очерки, не представляющие сколько-нибудь значительного интереса. Библиография: I. Стихи: Песни сердца (1889-1893), М., 1894 (изд. 2-е, М., 1896); Черные розы (1893-1895), СПБ., 1896; Тени жизни (1895-1896), СПБ., 1897 (изд. 2-е, СПБ., 1910); Гимн красоте (1896-1898), СПБ., 1899; Бывальщины. сказания, картины и думы, СПБ., 1899 (изд. 3-е, СПБ., 1900); Волга, сказания, картины и думы, М., 1903; Под крестной ношей (1905-1908), СПБ., 1909; За далью веков, М., 1909; В родном краю, СПБ., 1911; Поздние огни (1908-1911), СПБ., 1912; Седая старина, М., 1912; Славянские бывальщины, М., 1914; В тысячелетней борьбе за родину, Бывальщины X-XX в., П., 1917. Проза: Вольная птица и др. рассказы, СПБ., 1896 (изд. 3-е, М., 1910); Народная Русь, Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа, М., 1901; Трудовой год русского крестьянина, М., 1904; В мире сказаний. Новые очерки народной Руси, СПБ., 1905. Переводы: Старый моряк, Поэма Кольриджа, СПБ., 1894 (изд. 2-е, Киев, 1897); Полное собр. песен Беранже, в перев. Коринфского и др., СПБ., 1904-1905; Песни Баумбаха, СПБ., 1905 (изд. 2-е, СПБ., 1912). II. Мельшин Л. (П. Ф. Якубович), Очерки русской поэзии, СПБ., 1904; Г. Л. И., Литературный юбилей, «Исторический вестник», 1912, I. III. Венгеров С. А., Источники словаря русских писателей, т. III, П., 1914; Владиславлев И. В., Русские писатели, издание 4-е, Ленинград, 1924.

КОРИФЕЙ

КОРИФЕЙ - см. Хор.

КОРНЕЛЬ

Статья большая, находится на отдельной странице.

КОРОБКА

КОРОБКА Николай Иванович (1872-) - литературовед-марксист. Печатался в журналах: «Русское богатство», «Русская мысль», «Образование», «Вестник знания» и др. Статьи К. могут быть разделены на три группы: первая подвергает оценке положительные, прогрессивно-революционные тенденции современной литературы (статьи о Вересаеве, М. Горьком); вторая посвящена упадочным явлениям русской литературы, и здесь К. удается показать дворянскую природу творчества Апухтина, Бунина, Фета, Ал. Н. Толстого, Б. Зайцева (ст. «Дворянские гнезда в изображении современной беллетристики») и др. Наконец К. принадлежит ряд историко-литературных этюдов («Опыт обзора истории русской литературы для школ и самообразования», 3 чч., СПБ., 1907-1914) и этюд о творчестве Гоголя (в «Истории русской литературы XIX в.», изд. «Мир», т. II). К. впервые рассматривает Гоголя как выразителя мелкопоместного патриархального быта. В отличие от большевистской критики Ольминского и Каменева критический метод Коробки лишен боевой заостренности. Библиография: Мандельштам Р. С., Художественная литература в оценке русской марксистской критики, изд. 4-е, М., 1928.

КОРОБОВ

КОРОБОВ Яков Евдокимович (1874-1928) - современный крестьянский писатель. Р. в с. Кусунове, Владимирской губ., в крестьянской семье; с 15 лет работал в Москве штукатуром. Позднее служил во Владимирском земстве. Участвовал в революционном подполье, примыкая к соц.-революционерам. С 1899 печатался в провинциальных газетах. В 1910 издал сборник стихов, частью революционных, но расплывчатых и подражательных. С 1925 выступал в столичных журналах как беллетрист и сразу выдвинулся в первые ряды революционно-крестьянских писателей. В рассказах и повестях К. является выразителем деревенской бедноты, идущей за пролетариатом и через колебания подымающейся к активному участию в социалистической переделке деревни. «Катя Долга», «Петушиное слово», «Дема Баюнов» и др. повести К. рисуют деревню революционной эпохи со всеми ее социальными противоречиями, с отсталостью, темнотой, «идиотизмом деревенской жизни» и с ростками новых общественных отношений, пробивающимися через все преграды. Мужественно обнажая все гнойники и раны, К. любовно показывает мучительный, но неуклонный рост деревенского комсомола, пробуждение женщины-крестьянки и превращение ее в сознательную общественницу. К. - целиком на стороне коммунистического и бедняцкого авангарда деревни, но если образы передовиков, едва нащупывающих правильный путь и часто еще сбивающихся, хорошо удаются К., то образы оформившихся уже коммунистов выходят у него надуманными и схематичными. Очень удались К. фигуры кулаков, показанных жизненно и с глубокой ненавистью. Искреннее тяготение к пролетариату, прекрасное знание деревни, умение убедительно раскрывать социальную обусловленность психики персонажей делают его повести незаменимыми художественными документами первого подготовительного этапа социалистической переделки деревни. Произведения К. страдают некоторой сюжетной неслаженностью и чрезмерным выпячиванием любовной интриги. Кроме повестей К. написаны два тома воспоминаний («На утренней заре», «На острие ножа»). Библиография: I. Песни вечерние, 1910; Деревенские рассказы, Владимир, 1922; Катя Долга, Л., 1926; Земляная порода, Л., 1927; Петушиное слово, М. - Л., 1927 (изд. 2-е, 1928); Дема Баюнов, Л., 1927. II. Горбачев Г., Два года литературной революции, Л., 1926, стр. 39-54; Дивильковский А., На трудном подъеме, «Новый мир», 1926, VII; Якубовский Г., Культурная революция и литература, М., 1928, стр. 156-171. III. Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия (1917-1927), Гиз, М., 1928.

КОРОЛЕНКО

Статья большая, находится на отдельной странице.

КОРРИ

КОРРИ Джо (Goe Corrie) - современный английский рабочий писатель, шахтер по происхождению, автор сборника рассказов «Последний день» (The last day and other stories, 1929) и книги стихов «Образ бога» (The Image o’God). К. написал ряд пьес, не опубликованных отдельно, к-рые исполняются им же организованной труппой «Деревенских актеров» в шахтерских поселках Шотландии. Статьи, очерки и рассказы К. печатает гл. обр. в периодике («The Miner», «Forward», «Glasgow Evening News», «New Age», «Daily Herald», «The Millgate Monthly», «The Scots Magazine»). Рабочий класс - основной объект творчества К., другие классы представлены в его произведениях крайне схематично. Он часто подчеркивает отрицательное в пролетариате, не умалчивает грубости и невежественности шахтеров, иногда впадает в гротеск («Мир на земле», «Эдуард и Элизабет»). Однако эти гротескные изображения обусловливаются смелостью художника, который не закрывает глаз на темные стороны своего класса, но к-рый, изображая именно их, и показывает подлинную природу буржуазного общества, низводящего рабочего до подобного положения. Так отрицательные стороны родного класса превращаются в отрицание класса враждебного. И это отрицание пронизывает все творчество К. Он часто вставляет в свои рассказы замечания публицистического характера, в к-рых подчеркивает классовый смысл своих изображений, усиливает их социальное содержание, резко критикует капитализм. Художник не поднялся еще на ту ступень творчества, когда публицистические элементы сохраняют всю свою направленность, но облекаются в образную форму - к этому К. только подходит (рассказ «Состязание»). Обращаясь к изображению производства, К. не показывает его только как технический процесс, но вскрывает классовую сущность производственных отношений, низводящих рабочего до простого придатка к машине. Характерно отношение писателя к частной собственности - он и здесь вскрывает общественное значение явления, то, что рабочий класс лишен необходимого «вещного минимума», - так художественное воспроизведение частной собственности превращается в классовое отрицание ее, поскольку капиталистический строй покоится на ней. Не менее показательно отношение К. к природе - он не созерцает ее, она для него - обрамление социальных противоречий (мирный пейзаж в стихотворении «В апрельский день» и на его фоне - образ голодного пахаря). Библиография: I. Гаррисон Д. (псевдоним Д. Корри), Деревенские актеры в Шотландии, «Вестник иностранной литературы», 1928; Последний день, перев. М. Волосова, предисловие С. Динамова, изд. «ЗИФ». Москва, 1930. II. Английские писатели-шахтеры (подпись: Д.), «Вестник иностранной литературы», 1928, № 8, Dinamov S., In English mines, «The New Masses», N.-Y., May 1929; Dinamov S., Goe Corrie - an artist of labouring England, там же, June 1930.

КОРСУН

КОРСУН - см. Украинская литература.

КОРЧАК

КОРЧАК - см. Польская литература.

КОРШ

КОРШ Валентин Федорович (1828-1883) - известный в свое время историк литературы и журналист, редактор «Северного вестника», закрытого за «вредное направление», «Заграничного вестника» и др. изд. Примыкал к либеральной интеллигенции, был противником толстовской реформы гимназий. Как историк литературы К. редактировал «Всеобщую историю литературы» (первые 15 вып. 1880-1883), в к-рой принимал участие целый ряд ученых и литераторов. К. принадлежит введение, много примечаний и очерк греческой литературы в т. I. Его история греческой литературы построена по устарелому культурно-историческому методу, но благодаря подробному изложению содержания произведений и переводам их отрывков (иногда очень больших, напр. из области греческого романа) она и сейчас может служить материалом для первоначального ознакомления с памятниками греческой литературы. Библиография: Этюды В. Ф. Корша, СПБ., 1884 (с биограф. очерком П. О. Морозова).

КОРЯК

КОРЯК Владимир Дмитриевич (1889-) - украинский литературовед и критик, коммунист. Р. в семье служащего. Среднего образования в молодости не закончил. Много занимался самообразованием. В период с 1909 по 1915 работал в украинской соц.-дем. прессе по вопросам литературы, принимал участие в нелегальных украинских соц.-дем. организациях. В 1915 за революционную деятельность арестован и сослан в Тургайскую область, где пробыл до февральской революции 1917. Подвергался преследованиям и сидел в тюрьмах в периоды гетманщины и деникинщины. С 1919 по 1925 работает в органах Наркомпроса УССР и в Государственном издательстве Украины. С 1925 и в последующие годы читает лекции по украинской литературе в Харьковском ИНО, Коммунистическом университете им. Артема и др. вузах, не оставляя в продолжение всего этого времени лит-ой работы. К. активно участвовал в деле организации пролетарских писателей и был одним из организаторов «Гарта» (см.). После распада «Гарта» работал над созданием нового объединения пролетарской литературы. Был членом-инициатором такого объединения, как ВУСПП, в к-ром работает и теперь. В дореволюционных критико-публицистических своих произведениях (1911-1914) придерживался позиций украинской соц.-дем. того времени, отражая местами весьма ярко идеологические колебания тех общественных групп, стремления коих выражали украинские национальные социалистические партии («До драмы» и др.). В послеоктябрьский период К. исследует ряд проблем марксистско-ленинского литературоведения, участвует в литературно-критических дискуссиях по поводу отдельных явлений литературы и энергично работает в области консолидации пролетарских литературных сил Украины. Библиография: I. Важнейшие работы, вышедшие отдельными изданиями: Тарас Шевченко, Киiв, 1920; Шiсть i шiсть, Харкiв, 1923; Поет украiнськоi iнтелiгенцii М. Коцюбинськiй, 1923; На литературном фронте (Украiнська лiтература перед VII Жовтнем), Харкiв, 1924; Органiзацiя жовтневоi лiтератури (газетные и журнальные статьи 1919-1924), Харкiв, 1925; Боротьба за Шевченка, Харкiв, 1925; Нарис iсторii украiнськоi лiтератури, 2 тт., Харкiв, 1925-1929; Хвильовистий соцiологiчний еквивалент (Лист темноi людини), Харкiв, 1927, и мн. др. Работает над окончанием «Истории украинской литературы». II. Лейтес А. i Яшек М., Десять рокiв украiнськоi лiтератури (1917-1927), т. I, Харкiв, 1928.

КОСКЕННИЭМИ

КОСКЕННИЭМИ Вейкко Антеро (Koskenniemi, 1885-) - современный финский поэт и литературовед. Р. в семье мелкого служащего, окончил университет. Редактировал литературно-художественный журнал «Время» (Aika). В 1912-1922 - профессор финской и всеобщей литературы в университете. На литературное поприще вступил в 1906 зрелыми по форме стихами: «Стихи» (Runoja, 1906), «Белые города» (Valkeat kaupungit, 1908), «Весенний вечер в Латинском квартале» (Kevatilta Quartier Latinissa, 1912). Кроме того К. принадлежит книжка рассказов, содержащая наблюдения и впечатления Парижа, стихи «Догорающий огонь» (Hulivalkea, 1913), «Элегия» (1913), «Сердце и смерть» (Sydan ja kuolema, 1919), «Новые стихи» (1924) и пр. Перу К. принадлежит также ряд литературных очерков. Коскенниэми - типичный поэт упадочной мелкобуржуазной интеллигенции. Эстет и фаталист, он в дореволюционный период весь уходит в область абстрактных символов. Главный мотив его стихотворений - ночь как таинственный символ смерти, гибели и вечности. Аналогичными символами являются также: осень, снежные пустыни, ночные улицы, уличные фонари и в особенности ночные безмолвные крыши. Жизнь для Коскенниэми - «плохая мечта». Освобождение человека - в подчинении судьбе и смерти. Со смирением фаталиста К. воспринимает мировую войну. После революции 1917 он становится на сторону финской буржуазии, в последнее время (1929) примкнул к финскому фашизму. После подавления финской революции К. писал гимны об абстрактной национальной свободе, в настоящее время он призывает к удушению революционно настроенных рабочих и беднейших крестьян. Библиография: Kallio O. A., Undempisuomalainen kirjalismus, II; Tietosanakirja, Koskenniemi; Meyer J. J., Vom Land der tausend Sceen, 1910; в перев. того же автора, Gedichte von W. A. Koskenniemi.

КОСМИЗМ

КОСМИЗМ - одно из характерных свойств пролетарской поэзии эпохи гражданской войны 1918-1921, позволяющее часто называть К. весь стиль пролетарской поэзии тех лет, что излишне суживает определение этого стиля. К. был распространен в творчестве поэтов Пролеткульта, а затем групп «Кузница» (М. Герасимов, В. Кириллов, В. Александровский, И. Филиппченко, В. Казин и др.) и «Космист» (И. Садофьев, А. Крайский и др.). К. как характерная черта пролетарского поэтического стиля 1918-1921 вырос из гиперболизма, обусловленного стремлением претворить в образы величие и беспредельную мощь пролетарской революции, впервые победившей в России и разгоравшейся в Европе (напр. восстания спартаковцев, советские республики в Баварии и Венгрии и т. д.). Именно этой задаче служат многочисленные образы космической революции: «Нашей планете найдем мы иной ослепительный путь» (В. Кириллов), «Звезды в ряды построим, в вожжи впряжем луну» (он же), «Воздвигнем на каналах Марса дворец Свободы Мировой» (М. Герасимов) и т. д. и т. п. К космическим же образам толкало и естественное стремление дать новое восприятие природы сквозь призму пролетарской психологии, новый пейзаж. Такой К., являющийся лишь метафорическим средством передачи идеи величия и мощи международной пролетарской революции, закономерный и для своего времени плодотворный, таил в себе и значительные опасности. При недостаточно тесной связи с повседневной практикой класса, при недостаточной политической закалке, при некритической учобе у символистов К. как метафора легко вырождался в космизм как мировоззрение, в псевдопролетарский пантеизм. Так, Казин тянется к «любви вселенской» и «без ласки человечной не одинок, не одинок». Переход к мирному строительству в 1921, потребовавший коренного перевооружения пролетарской поэзии, обнаружил банкротство К., породив творческий кризис поэтов, не сумевших отбросить К. и перейти к новому реалистическому творческому методу. Зачинатель нового этапа пролетарской поэзии, Безыменский обрушился на К., призывая поэтов перестать «планеты перекидывать, как комья», и восклицая: «Довольно неба и мудрости вещей». К 1923-1924 К. был преодолен пролетпоэзией окончательно (см. Пролеткульт, Кузница и Пролетарская литература русская). Библиография: Воронский А., О группе писателей «Кузница», в кн. «Искусство и жизнь»; Ингулов С., На ущербе, «На посту», 1923, I; Дубовской В., О пролетарской литературе; Лелевич Г., Творческие пути пролетарской литературы; Его же, Литературный стиль военного коммунизма, «Литература и марксизм», 1928, II; Полянский Вал., Социальные корни русской поэзии XX в., в кн. «Вопросы современной критики»; Шувалов С., Образы в поэзии Герасимова, в кн. «Семь поэтов», М., 1927.

КОСОР

КОСОР Иосиф (Kosor, 1879-) - современный хорватский писатель. Р. в Далмации, долгое время жил в Словении. Много скитался, побывал почти во всех странах Европы. К. первый из хорватских писателей стал описывать жизнь «дна». Был прозван хорватским Горьким (сб. рассказов «Обвинение» - «Optuzba», «Черные голоса», 1905, и др.). К. - писатель деклассированной среды, писатель богемы, не находящий себе пристанища ни в одном из борющихся классов. Отсюда его толстовское богоискательство, протест против разрушения капитализмом форм крестьянского общежития (роман «Распад», 1906, драма «Примирение», 1914) и наконец поиски компромисса между философскими системами двух борющихся классов - идеализмом и материализмом (драма «U Cafe du Dome»). Некоторые его драмы («Пожар страсти», 1910, и другие) были переведены на ряд европейских языков. Библиография: I. Автобиография - «Srpskohrvatski almanah», 1910. II. Lovric, Znacenje Kosorovih drama, «Savromlinik», 1914, 32; Wollmann, Srbochrvatske drama, Bratislava, 1924.

КОССА

КОССА Пьетро (Pietro Cossa, 1830-1889) - итальянский писатель. Обучался в иезуитской коллегии, откуда был изгнан за ересь и сочувствие национальному освободительному движению. Принимал участие в римской революции 1849, после поражения которой бежал в Америку. По возвращении занялся литературой. Первая крупная его вещь - драма «Нерон». В 1864-1869 им написаны: «Марий и кимвры», «Бетховен» и неудачная, по его же собственным словам, драма «Пушкин». Из драм, после «Нерона», наибольшую славу принесли автору «Клеопатра» и «Кола ди Риенци». Произведения его, по отзывам итальянской критики, очень живо передают характер эпохи. В творчестве Косса доминирует своеобразный романтизм, сильно разбавленный мещанским сентиментализмом.

КОСТА

КОСТА (XetOggaty Leuany tyrt, 1863-1906) - псевдоним Константина Левановича Хетагурова, крупнейшего осетинского поэта, публициста и общественного деятеля. Р. в селе Нар в северной Осетии. Первоначальное образование получил в Нарской аульной школе. В 1872 поступил во Владикавказское реальное училище, а через год - в Ставропольскую гимназию. К этому времени относятся его первые стихотворения на русском яз. Не окончив Ставропольской гимназии, он в 1879 поступил в петербургскую Академию художеств, вопреки желанию отца, который готовил сына к карьере чиновника русского правительства. Тяжелая нужда заставила К. в 1883 оставить Академию художеств. С 1884 до 1891 К. работает во Владикавказе, сотрудничая в местных и столичных газетах и журналах; одновременно принимает самое активное участие в общественной жизни, примыкая к леволиберальным группировкам с определенным оттенком националистических настроений. Этим объясняется его кратковременная связь с дворянской частью осетинской интеллигенции, с которой он вскоре окончательно порвал. В летние месяцы Коста отправлялся в горы, где глубже знакомился с настроениями и бытом осетинского народа. К этому времени относится появление его стихотворений на осетинском яз., которые распространялись в списках и которыми зачитывалась учащаяся молодежь Осетии и ее разночинная интеллигенция. Эти произведения, проникнутые боевыми настроениями, изображавшие приниженное положение осетин под гнетом русского царизма в эпоху колонизации Кавказа, стали проникать и в гущу народа. Важнейшим фактом жизни Косты в восьмидесятых годах следует признать его выступление со стихотворением, посвященным Лермонтову в день открытия его памятника в Пятигорске (1889). Поэту не была дана возможность до конца дочитать свои стихи, - в них говорилось о «вековых невзгодах» «дорогой отчизны», о «предвестнике желанной свободы», но не «той свободы зла, насилия и слез», жертвой к-рых стали народы Кавказа под игом русского царизма, а «свободы труда и поэтических грез». На передовую часть русского общества выступление К. произвело большое впечатление. В 90-х гг. после ряда столкновений с представителями русского правительства К. был выслан из пределов Терской области как политически неблагонадежный. Он выехал в Ставрополь, где принимал самое активное участие в газете «Северный Кавказ», освещая на ее страницах вопросы жизни горцев. В то же время он опротестовал решение выславшего его генерала Коханова перед сенатом. Сенат признал действия начальника Терской области по отношению к К. неправильными, и он снова возвращается в Терскую область, в г. Пятигорск. Однако полицейские преследования этим не закончились: К. снова высылают из пределов Кавказа, и только в 1900 он получает возможность вернуться на родину. Весть о запрещении в 1897 сборника стихотворений Косты «Ирон Фандыр» (Осетинская лира) и последующие годы ссылки в Херсонес подорвали здоровье поэта. В его переписке с друзьями слышны пессимистические ноты, жалобы на тяжелые условия жизни. «Устал, поблекли силы, увяли навсегда, / И яму для могилы мне вырыла нужда», говорится в одном из его стихотворений этого периода. Нужда и полицейские преследования в конце концов подорвали силы поэта. Он заболел тяжелой душевной болезнью, от к-рой уже не оправился. В творчестве К. отразилось влияние устной поэзии Осетии и русской народнической литературы. К. в своей поэме «Авсати» настолько умело использовал устное народное творчество, что поэма стала популярнее всех устных сказаний в Осетии. К. находился под сильным влиянием Некрасова; особенно рельефно это отразилось в поэме «Кому живется вольготно на Руси», - автор сам в скобках дает подзаголовок: «Подражание Некрасову». Эта поэма, направленная против военной бюрократии, самая крупная вещь из всего, что написал Коста. Революционно настроенный народник, К. в своих произведениях стремится отразить чувства и настроения народа, переживающего эпоху родового быта и занимающегося преимущественно скотоводством и земледелием. Звуки песен этого народа-пастуха, народа-земледельца печальны: чуждая сила вторглась в его судьбы, являясь источником всех бед и несчастий. Этой чуждой, злой силой является русское правительство, колонизировавшее Кавказ, в частности Осетию, в период интенсивного развития торгового капитализма. В связи с русской колонизацией лучшая часть земель горцев отнималась у них и передавалась казакам и новоявленным феодалам из русских ставленников и грузинских князей, а иногда и из продавших себя осетин. В стихотворениях К. не раз говорится о том, как «отняли у нас землю», «крепкими цепями сковали нам руки» и т. д. Его произведения могут служить яркой иллюстрацией к колонизаторской политике русского торгового капитала в Осетии. Вместе со вторжением капитализма идет усиленное распространение среди осетин новой (православной) религии: старая религия родовой эпохи вытесняется колонизаторами, к-рые оскверняют все, что было свято для народа-скотовода, все его родовые религиозно-этические представления: «попирают светлые священные места», «издеваются над нашими покойниками»... Касаясь вопросов классового расслоения внутри самого народа в переживаемую им эпоху, поэт изображает жизнь зажиточного «сильного» человека и рядом с ней жизнь батрака-бедняка, порой лишенного всяких средств к существованию: «Калым мой готов; из платы за наемную работу скопил я скудные средства». Вся поэзия Косты проникнута глубоким сочувствием к доле «униженных и оскорбленных», доле горской бедноты. Постоянным лейтмотивом творчества К. было противопоставление кавказского чиновничества горской бедноте. Бичуя «пришлых насильников», К. не забывал и о местном дворянстве. Всегда и всюду, во всех своих произведениях он изображает себя одетым в «простой, горский, домотканный холст», «Я не товарищ сытым гордецам», заявляет К. в своем «Ныфс» (Надежда). «Не спрашивай о моем роде, - отвечает он в „Чйда (Кто ты), - я не знатен». В той же поэме К. иронически замечает: «Не смотри на мою наружность, она не девичья» (здесь поэт высмеивает ожиревших, неспособных к труду дворян-«красавцев»). Иногда поэт прямо направляет стрелы своих стихов в дворян, а когда это невозможно, высмеивает их иносказательно. В своих «недопетых куплетах» К. осторожно, но ядовито высмеивает взяточников-«чиновничков», противопоставляя им умирающее с голоду, доведенное до нищеты крестьянство. Все творчество Косты отличается большим мастерством и острой социальной направленностью; этим и объясняется тот факт, что все его стихи усвоены крестьянскими низами и почти все переложены на музыку самими крестьянами. Поэт гордится своим происхождением из горской бедноты, тем, что ему «с сытыми и богатыми не по пути». Противопоставление бедняка богачу («Ласкдзаран», «Чйда» и т. д.) в его поэзии постоянно - К. безусловно поэт горской бедноты, пользовавшийся в ее среде особой любовью. Многие его песни распеваются еще поныне на колхозных полях во время коллективной работы. С ними выступали восставшие осетины в 1905, они сослужили большую службу в 1917. Каждый осетин знает и любит «Песнь солдата» и «Додой». Песня «Додой» бичует не только русское чиновничество на Кавказе, но и бьет по местным прислужникам русского царизма. В песне говорится: «Горы родимые, плачьте безумно! Лучше мне видеть вас черной золой. Судьи народные, падая шумно, Пусть вас схоронит обвал под собой. Чье-нибудь сердце пусть тяжко застонет, Горе народное, плача, поймет, Пусть хоть один в этом горе потонет, В жгучем страданьи слезинку прольет. Цепью железной нам тело сковали, Мертвым покоя в земле не дают. Край наш поруган, и нивы отняли, Всех нас позорят и розгами бьют. Мы раскололись, не знаем отчизны, Скот разгоняет так бешеный зверь, Где ж ты, наш пастырь? Для радостной жизни Нас собери своим словом теперь. Враг наш ликующий в бездну нас гонит, Славы желая, бесславно мы ждем. Родина-мать и рыдает и стонет... Вождь наш, спеши к нам - мы к смерти идем» (перев. А. Гулуева). Но поэт-народник не видит, не умеет найти ясного исхода; отсюда - хотя К. для своей эпохи безусловно поэт революционный (в смысле национального освобождения) - националистические и даже мистические нотки в его творчестве. Это - результат известного раздвоения, неустойчивости социального бытия К. Отсюда и воспевание православия, внедрившегося в Осетию вместе с торговым капиталом, отсюда мистицизм и частые отступления от своих же идеалов. Творчество К. в наше время используется реакционными слоями национальной интеллигенции в своих интересах; ударение при этом делается на националистических мотивах поэзии К. При этом реакционная интеллигенция стремится противопоставить К. молодой осетинской пролетарской литературе, идущей теперь путями, отличными от путей К., к-рые были естественны и неизбежны в его время у поэта-народника угнетенной страны. Библиография: I. Стихотворения (на русск. яз.), 1895; Iron fOndyr (Осетинская лира), изд. 2-е, 1897 (изд. 4-е, Берлин, 1922); Дуня, Комедия (на русск. яз.); Плачущая скала, Осетинская легенда, журн. «Горская мысль», 1922, № 3; «Избранный Коста», Цхинвали, 1926. II. Гаддиев Ц., Коста Хетагуров, певец осетинской горской бедноты, «Изв. Осетинского научно-исследовательского ин-та краеведения», вып. II, Владикавказ, 1926, VI; Коцоева М., Коста Хетагуров - поэт Осетии, журн. «Революция и горец», Ростов н/Д., 1930, № 3.

КОСТА, ДА И.

КОСТА Исаак, да (Isaac da Costa, 1798-1860) - голландский писатель; происходит из богатой португальско-еврейской семьи, получил высшее юридическое образование, был адвокатом. К. - идейный вождь группы писателей «Reveil» в голландской литературе и один из главных представителей консервативно-религиозного движения реакционных слоев обедневшей голландской буржуазии и землевладельцев против идей Великой французской революции. Литературная деятельность К. посвящена упорной борьбе с «идеями века», со всеми рационалистическими, буржуазно-либеральными и прогрессивными теченями. Первые сборники стихов, призывающих «гнев божий» на «светского дьявола» - Французскую революцию - и предающих анафеме Париж, написаны в 1821-1822. Религиозный экстаз, «поиски» «вечной истины» еще усилились у писателя после перехода его в христианство (кальвинизм) в 1822. С 1823 по 1840 К. писал почти исключительно реакционно-публицистические брошюры против «духа времени». И лишь в 50-х - 60-х гг. он выступает с рядом талантливых политических стихотворений и поэм, защищая все те же религиозно-консервативные идеи (сб. «Politicke Poesie», 1854, «Hesperiden», 1855, и др.). Наивысшего расцвета своего яркого таланта К. достиг в обработке библейского сюжета «Hagar» (1847) и в исторической поэме «De slag bij Nieuwpoort» (Битва при Ньюпорте, 1859). Как художник К. находился под сильным влиянием Бильдердейка, культивируя риторический пафос и некоторые черты стиля дворянского романтизма. Библиография: I. Собр. стихов, изд. J. P. Hasebrock, 1861-1862; Письма, 3 тт., изд. Groen van Prinsterer, 1872-1876. II. Potgieter E. J., Over da Costa, «Herinneringen en mijmeringen, Studien en Schetsen», вып. I; Busken-Nuet C., Isaac da Costa, «Litt. Fant.», 1893, II, III, 1894, I, и др.

КОСТЕР, ДЕ

Статья большая, находится на отдельной странице.

КОСТЕРИН

КОСТЕРИН Алексей Евграфович (1896-) современный писатель, сын рабочего. Активный участник гражданской войны на Кавказе. Печатал свои рассказы в «Молодой гвардии», в 1923 - в альманахе «Молодогвардеец», в сборниках «Под знаком комсомола» за 1923 и в сб. «Перевал», членом которого состоял. Рассказы К. преимущественно посвящены гражданской войне, отличаются напряженностью и красочностью, но это - пафос не борьбы, сознательно направляемой пролетарским авангардом, а всего лишь героизм необыкновенных одиночек. Приподнятый тон повествования в произведениях Костерина сплошь и рядом срывается в ходульность и риторику. Библиография: I. Алая нефть, Рассказ, М., 1923; На изломе дней, Рассказы, Гиз, М., 1924; Восемнадцатый годочек, Повесть, М., 1924 (с дополн. Ю. Либединского: Алексей Костерин. Критико-биографическая заметка); На страже (Кавказские рассказы), Ростов н/Д., 1925; Под полярной звездой и др. рассказы, М., 1926; Осколки дней, Повести, М., 1926; Морское сердце, Собр. рассказов, М., 1927, и др. II. Лежнев А., О группе пролетарских писателей, «Перевал», «Красная новь», 1925, III; Полякова М., Рецензия в «Красной нови», 1927, VII; Ревякин А., На литературном посту, 1927, X, и другие. III. Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия (1917-1927), т. I, Гиз, М. - Л., 1928.

КОСТОЛАНЫ

КОСТОЛАНЫ Дезидер (Desider Kosztolany, 1885-) - венгерский писатель. Р. в семье директора гимназии. Почти все произведения Костоланы отражают его первые впечатления от провинциальной жизни. Работая в качестве журналиста в Будапеште, К. очень скоро приобрел известность как автор отделанных стихов (см. его сб. «Меж четырех стен», «Жалобы бедного ребенка» и т. п.). Творчество К. сформировалось под знаком разнообразных, главным образом поэтических направлений конца века: символизма, натурализма, неопарнассизма, неоромантизма и т. п. Состоя помощником редактора литературно-критического обозрения и сотрудником разных радикально-буржуазных органов, К. занимался и публицистикой. Во время мировой войны К. писал гл. обр. прозу: новеллы, эскизы, литературные и театральные очерки. При советской власти в Венгрии К. вел себя лойяльно, но это свое поведение он «искупил» впоследствии бесстыдной клеветой и реакционно-публицистической деятельностью, сделавшись одним из виднейших представителей контрреволюционной журналистики и вдохновителей белого террора. Вскоре он однако оставил публицистику и отдался в качестве «аполитичного писателя» исключительно лит-ой работе. В одном романе, действие к-рого происходит год спустя после падения советской власти, К. натуралистическими штрихами рисует лицемерную мораль националистически-буржуазной интеллигенции. Роман «Кровавый поэт», с архаической пышностью рисующий Нерона и его время, появился и на русском яз. (изд. «Время», Л., 1927) в переводе с немецкого. Тонкий наблюдатель и хороший стилист, Костоланы остается однако и как поэт и как прозаик лишь второстепенным в ряду писателей, группирующихся вокруг журнала «Запад».

КОСТОМАРОВ

КОСТОМАРОВ Николай Иванович (1817-1885) - известный историк, украино-русский поэт и беллетрист. Еще будучи студентом словесного факультета Харьковского университета, К. сблизился с кружком романтически настроенной украинофильской молодежи, сгруппировавшейся вокруг И. Срезневского, А. Метлинского и т. д. Близость к украинофилам определила круг дальнейших интересов и симпатий К., а также повлияла на литературные его опыты на украинском яз. К. - автор ряда стихотворений, вышедших под псевдонимом Иеремия Галка: «Украинские баллады» (1838), «Ветка» (1839), и драм: «Савва Чалый» (1838) и «Переяславская ночь» (1840) и др. Отдельные стихотворения К. на украинском и русском яз. печатались в современных альманахах («Снiп» и «Молодик»). Параллельно с литературным творчеством развивалась и научная деятельность К.: в 1842 К. представляет диссертацию «О значении унии в Западной России», которая по настоянию духовных властей была конфискована и сожжена; в 1844 он подает вторую диссертацию - «Об историческом значении русской народной поэзии», где полностью отразились его нац. устремления. В 1846, после краткого пребывания учителем в провинции, К. назначается адъюнкт-профессором в Киеве и сближается там с П. Кулишем, Т. Шевченкой, В. Белозерским и др. членами «Кирилло-мефодиевского братства» (см. «Украинская литература»). За принадлежность к последнему К. был выслан в Саратов, где пробыл до конца 50-х годов. В это время К., не прерывая своих занятий по украинской истории, занимается также и русской историей. В 1859 приглашается профессором Петербургского университета, вместе с Кулишем и др. принимая активное участие в журн. «Основа», специально посвященном Украине. С конца 60-х гг. К. становится во главе украинского кружка («Громады») в Петербурге и является общепризнанным вождем и идеологом «просветительства». Работая по преимуществу над историей Украины, Костомаров время от времени возвращается и к художественному творчеству: ему принадлежит ряд повестей («Сын» (1864), «Кудеяр» (1875), «Холоп» (1878), «Черниговка» (1881) и др.), драма («Кремуций Корд» (1862)). Произведения на украинском яз. были изданы отдельной книгой: «Збiрнiк творiв Р†еремii Галкi» (Одесса, 1875). В украинскую литературу К. вошел как представитель так назыв. молодого поколения романтиков, явившихся на смену первым зачинателям новой украинской литературы (Котляревский, отчасти Гулак-Артемовский) и внесших новые мотивы, сюжеты и литературные влияния в украинскую литературу. Панславистские настроения, подкрепленные личной близостью со славянофилами, определили специфические «общеславянские» мотивы и настроения в поэтическом творчестве К. Среди поэтического наследства К. выделяются две его драмы: «Савва Чалый» и «Переяславская ночь», опыты пересадки на украинскую почву жанра романтической драмы. Отметим также переводы и «перепевы» К. из Байрона, из чешских романтиков и т. д. Политические и национальные требования К. отличаются крайней умеренностью. Еще в «Кирилло-мефодиевском братстве» Костомаров занимал едва ли не наиболее «правую» позицию. Украинскую литературу К. считал литературой простонародной, которая не должна даже и ставить перед собой каких-либо более серьезных задач, не должна стремиться стать в ряду европейских литератур. Эта концепция привела его позднее (в начале 80-х гг.) к резким выступлениям против переводов на украинский яз. Гоголя, против попыток расширить тематику украинской литературы за пределы чисто крестьянской тематики («Науково-публiцистичнi i полемiчнi писання Костомарова», ДВУ, 1928). Библиография: I. Кроме названных выше произведений К. его стихотворения и драмы (украинские) собраны в кн. «Харкiвська школа романтикiв», т. III, пiд ред. А. Шамрая, Харкiв, 1930; см. также «Чернiгiвка», Книгоспiлка, 1929 (в этих изданиях и обстоятельные вступительные статьи). II. Грушевский М. С., Из харьковских лет Н. И. Костомарова, «ЖМНП», 1908, № 4; Автобиография Н. И. Костомарова, Под редакцией В. Котельникова, Москва., 1922. III. Сборн. «Литературное наследие», СПБ., 1890 (полн. список трудов).

КОСТРОВ Е. И.

КОСТРОВ Ефим Иванович (1750 или 1752-1796) - русский писатель XVIII в. Р. в Вятской губ., происходил из семьи экономических (государственных) крестьян. Переводчик и второстепенный поэт. Учился в Вятской семинарии, в «Московской славяно-греко-латинской академии», в Московском университете. Значение К. как самостоятельного поэта невелико. В первом периоде своего творчества он пишет ряд торжественных од на всевозможные события придворной и университетской жизни в обычном «классическом» духе. Во второй период он ориентируется на простоту и реализм. К. являлся одним из провозвестников сентиментализма (см.) («Клятва», «К пастуху», «К бабочке», «Лизете» и др.). Значительную роль сыграл К. как переводчик ряда крупных произведений мировой литературы («Золотой осел» Апулея, «Илиада», «Песни Оссиана» Макферсона и др.); переводы эти стояли на высоте современных ему требований. Библиография: I. Полн. собр. сочин. и переводов, 2 чч., 1802 (небрежно переиздано А. Смирдиным, СПБ., 1849). II. Морозов П. О., ст. о Кострове, в «Русской поэзии XVIII в.», Под редакцией С. А. Венгерова, вып. II, СПБ., 1893. III. «Русская поэзия XVIII в.», Под редакцией С. А. Венгерова, вып. VI, СПБ., 1897 (список сочинений Кострова и перечень критических статей о нем); Венгеров С. А., Источники словаря русских писателей, т. III, П., 1914.

КОСТРОВ Т.

КОСТРОВ Тарас (1901-1930) (псевдоним Александра Мартыновского) - критик и публицист; происходит из революционной социал-демократической семьи. Р. в царской тюрьме. В 1919 при деникинской диктатуре молодой К. был в числе организаторов большевистского подполья в Одессе. Он создал подпольную типографию, возглавлял один из повстанческих отрядов и участвовал в одесском партийном руководстве. На первом этапе восстановления Донбасса К. как секретарь Луганского окружкома КП(б)У много сделал для поднятия топливного хозяйства и металлургии. Следующие этапы его работы - руководство киевской «Пролетарской правдой» и активнейшее сотрудничество в харьковском «Коммунисте». Здесь в борьбе за партийную линию К. проявил большой талант и страстный темперамент большевика-журналиста. Но его уменье творчески и напористо строить газету и личные способности публициста получили полное развитие позже в период трехлетнего руководства К. «Комсомольской правдой». Однако участие К. в «левацких» выступлениях группы Л. Шацкина - Б. Ломинадзе - Я. Стэна повело к некоторым искривлениям линии «Комсомольской правды», за что К. в конце 1928 был снят с поста редактора. Впоследствии К. признал свои политические ошибки. В 1929 К. редактировал журнал «Молодая гвардия» (см.). После перерыва, вызванного болезнью, он создал новый тип журнала, посвященного зарубежной жизни («За рубежом»). В сентябре 1930, находясь в отпуску, К. заболел скарлатиной и, истощенный астмой, не смог побороть болезни. Уже в «Комсомольской правде» К. уделял большое внимание классовой борьбе на культурном фронте. Вслед за критикой нерешительного в 1928-1929 руководства Главискусства К. выступил с рядом статей и докладов, лозунгом к-рых было превращение Наркомпроса в комиссариат культурной революции. Сравнительно небольшое литературное наследие его критических статей направлено на уяснение тех путей, к-рыми должна развиваться пролетарская литература, чтобы не отставать от теоретических и практических потребностей пролетариата и его партии. К. разоблачил социальный смысл попыток превратить Чехова в революционера (ст. в «На литературном посту», 1929, IX), дав при этом четкую характеристику творчества величайшего выразителя интеллигентского бездорожья. К. один из первых поставил вопрос о типе коммуниста в нашей литературе («Молодая гвардия», 1929, № 1). В статьях «Проблема моей свояченицы» и «Бригада Ермилова на пути в Рим» («Литературная газета») Костров подверг критике установки на «живого человека», «непосредственное впечатление», «действенный самоанализ» и «психологический реализм», дав тем самым толчок к развертыванию дискуссии о творческом методе современной пролетарской литературы.

КОСЫНКА

КОСЫНКА Григорий (1899-) - один из первых украинских послеоктябрьских беллетристов. Р. в Киевщине в бедной крестьянской семье. С детства служил батраком в помещичьих имениях и на сахарном заводе. Дебютировал в 1919 в советской газете «Боротьба» очерком «На буряки». К. - писатель единой темы: украинского села, озаренного заревом гражданской войны. С особым мастерством показывает он кулацкую часть украинской деревни, а также бандитов и дезертиров. Современная критика видит в К. эпигона украинской импрессионистской крестьянской новеллы. Необходимо однако отметить, что формальные достижения Стефаныка, Васильченко и Коцюбинского находят у Косынки развитие и углубление. К. - один из сильных лирических пейзажистов в ряду украинских современных писателей. Как художник он мастерски «играет» на контрасте между идиллическими пейзажами украинской природы и кровавыми эпизодами гражданской войны. Избыточное увлечение выстрелами, романтичностью и красочностью батальных эпизодов, некоторая эстетизация хищного и хитрого оскала бандитов и дезертиров зачастую заметно искажают общие перспективы, значительно ослабляют социальную характеристику, даваемую писателем своим персонажам. Высоко расценивая несомненное мастерство его сборника рассказов («В хлебах»), в котором отражен восьмилетний творческий путь писателя, марксистская критика наряду с этим обвиняет К. в излишней романтизации собственнически настроенного «крепкого мужичка», в подчеркнутом авторском «бесстрастии». Последние его произведения - «За воротами», «Политика» - говорили о преодолении К. нейтралистских настроений его первых психологических новелл и отходе от импрессионизма к крепкому социальному реализму. Зарисовывая крестьянку Марту в рассказе «За воротами», автор сочувственно прислушивается к настроению бедняцкой части деревни. В одном из наиболее сильных в художественном отношении рассказов Косынки - «Политика» - показан наряду с озверевшими ликами взбесившихся мелких буржуа образ спокойного, уверенного в себе председателя комнезама, твердо проводящего классовую политику. К. состоял членом киевских попутнических литературных организаций «Ланка» и «Марс», ныне же - вне организаций. Библиография: I. На русск. яз. перев.: На золотих богiв, вид. «Слово», Киiв, 1922; В житах ДВУ, Харкiв, 1926; Политика, вид. «Маса», Киiв, 1927; В хлебах, Избранные рассказы, перев. Зин. Тулуб, с предисл. А. Лейтеса, Гиз, М., 1930 (Творчество народов СССР), и другие. II. Савченко Я., Поети i белетристи, Харкiв 1927; Якубовський Ф., Вiд новели до роману, 1929. III. Лейтес А. i Яшек М., Десять рокiв украiнськоi лiтератури (1917-1927), том I, Харкiв, 1928.

КОТЛЯРЕВСКИЙ И. П.

КОТЛЯРЕВСКИЙ Иван Петрович (1769-1838) - знаменитый украинский писатель, зачинатель новой украинской литературы. Сын мелкого канцеляриста, Котляревский воспитывался в Полтавской семинарии, по окончании к-рой некоторое время учительствовал у богатых помещиков, затем был на военной службе, принимал участие в кампании 1806-1808. Лит-ой славой К. обязан поэме «Перелицованная Энеида» и пьесам «Наталка-Полтавка» и «Москаль-чарiвник» (Солдат-волшебник). Особой известностью пользовалась «Перелицованная Энеида» К., чрезвычайно быстро распространившаяся по Украине во множестве списков, сопровождаемая добавлениями и «исправлениями» читателей. До 1798 поэтом были написаны первые три части «Энеиды», к-рые и были изданы (1798) без ведома автора с одного из многочисленных списков; это же издание было повторено в 1808. В 1809 сам К. издал уже четыре части, внеся ряд изменений в опубликованный ранее текст. Последние части, пятая и шестая, были написаны в первой половине 20-х гг., и первое полное издание «Энеиды» появилось уже после смерти автора (Харьков, 1842). Написанная под несомненным влиянием «Энеиды, вывороченной наизнанку» (1791), Осипова, имевшей значительный успех в конце XVIII и начале XIX вв. среди провинциального мелкого и среднего дворянства, к к-рому принадлежал и К., «Энеида» последнего создалась под влиянием сентиментальной традиции предшествовавшей украинской и русской литературы того времени. Писавшаяся в течение 30 лет «Энеида» не представляет единства в стилистическом отношении. Бурлескный стиль (см. «Бурлеска») часто перебивается сентиментальными веяниями, характерными для русской литературы 10-х - 20-х гг. XIX века. Старая народническая традиция, исходя из общих предпосылок об украинской литературе как литературе демократической по преимуществу (см. Ефремов), утверждала наличие демократических тенденций в «Энеиде». Основанием для подобных утверждений послужили главным образом сцены сошествия Энея в ад, где среди грешников помещены и «паны», к-рые «людям льготи не давали i ставили iх за скотiв». На самом деле отношения К. к панству определяются не социальным критерием, а моральным: плохи не вообще паны, но паны, издевающиеся над своими крепостными; подобного рода «демократизм» прекрасно уживался с крайним консерватизмом и даже сервилизмом, примеры к-рого можно найти и в «Энеиде». Тем не менее «Энеида» К. сыграла огромную роль в развитии украинской литературы. Подражали ей и использовали ее как тематически, так и стилистически писатели разных направлений на протяжении всей первой половины XIX века. Ближайшим поводом к написанию пьес К. послужила опера-водевиль князя Шаховского «Козак-стихотворец», представляющая Украину в неправдоподобном юмористическом виде и коверкающая украинский яз. Обе пьесы К., написанные на украинском яз., были приняты публикой восторженно, быстро разошлись в массе списков. «Наталка-Полтавка» (впервые издана в 1838) и «Москаль-чарiвник» (изд. в 1841) до сих пор не сходят со сцены. Изучение К., несмотря на обширность литературы о нем, только начинается. А между тем необходимость марксистского анализа его творчества особенно ощутительна теперь, когда возобновились попытки националистов (Мих. Марковский) исказить подлинное лицо поэта в угоду узко шовинистическим шаблонам и схемам. «Борьба за Котляревского», подобно борьбе за правильное понимание ряда других украинских писателей-классиков (Шевченко, Кулиш, Франко, Леся Украинка, Квитка, Коцюбинский и т. д.), ставится в порядок дня украинского литературоведения. Библиография: I. Енеiда, ред. и вступ. статья Р†. Айзенштока, вид. «Книгоспiлка», 1927; Твори, Киiв, 1928. II. Стешенко И., И. П. Котляревский и Осипов в их взаимоотношении, «Киевская старина», 1898, № 7-8; Его же, И. П. Котляревский в свете критики, «Киевская старина», 1898, №№ 7, 8, 9, 10; Житецкий П., «Энеида» Котляревского и древнейший список ее в связи с обзором малорусской литературы XVIII в., Киев, 1900; Стешенко И., Иван Петрович Котляревский, автор украинской «Энеиды», Киев, 1902; Павловский И., И. Котляревский, «Пошана», сб. Харьковск. ин-та филол. о-ва, т. XVIII, 1909; Зеров М., Нове украiнське письменство, 1924; Музичка А., До початкiв новоi украiнськоi лiтератури, «Червоний шлях», 1925, № 1-2; Оксман Ю., К истории опубликования «Энеиды» И. П. Котляревского, «Атеней», 1926, III; Филипович П., Новi працi про Котляревського, «Життя й революцiя», 1926, XII; Его же, Переклад Котляревського з Сапфо, «Записки Р†стор.-фiлольог. вiддiлу ВУАН», 1927, XII-XIX; Марковський М., Наiдавнiшни список «Енеiди» Р†. П. Котляревського й де яки думки про ченегу цьогу твору, Киiв, 1927; Рулiн П., Р†. П. Котляревський, театр його часу, «Рання украiнська драма», 1927; Коряк В., Нарис исторii украiнськоi лiтератури, 1927; Айзеншток Я., Студii над текстами Р†. Котляревського, «Записки iстор.-фiлольог. вiддiлу ВУАН», 1927, X.; Перетц В., До iсторii тексту «Наталки-Полтавки» Р†. П. Котляревського, «Лiтература», зб. I, 1928; Айзеншток Р†., Котляревський як поет, вступ. ст. до вид. «Енеiди», Киiв, 1928; Его же, Украiськi практисi, т. I, ст. «Котляревщина». III. Комаров М., Бiблiографiчнiй покажчик видань Котляревського, творив та писань про нього, «Збiрник на вiчну память Котляревському», Киiв, 1901 (там же дополнения С. Ефремова); Горецький А. М., Р†ван Котляревський, Библiографiя (1904-1928), Одесса, 1928.