Ода на день восшествия на Всероссийский престол Ее Величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года
Царей и царств земных отрада,
Возлюбленная тишина,
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна!
Вокруг тебя цветы пестреют
И класы на полях желтеют;
Сокровищ полны корабли
Дерзают в море за тобою;
Ты сыплешь щедрою рукою
Свое богатство по земли.
Великое светило миру,
Блистая с вечной высоты
На бисер, злато и порфиру,
На все земные красоты,
Во все страны свой взор возводит,
Но краше в свете не находит
Елисаветы и тебя.
Ты кроме той всего превыше;
И зрак прекраснее Рая.
Когда на трон она вступила,
Как Вышний подал ей венец,
Тебя в Россию возвратила,
Войне поставила конец;
Тебя прияв облобызала:
Мне полно тех побед, сказала,
Для коих крови льется ток.
Я россов счастьем услаждаюсь,
Я их спокойством не меняюсь,
На целый запад и восток.
Божественным устам приличен,
Монархиня, сей кроткий глас:
О коль достойно возвеличен
Сей день и тот блаженный час,
Когда от радостной премены
Петровы возвышали стены
До звезд плескание и клик!
Когда ты крест несла рукою
Доброт твоих прекрасный лик!
Чтоб слову с оными сравняться,
Достаток силы нашей мал;
Но мы не можем удержаться
От пения твоих похвал.
Твои щедроты ободряют
Наш дух и к бегу устремляют,
Как в понт1 пловца способный ветр
Чрез яры волны порывает;
Он брег с весельем оставляет;
Летит корма меж водных недр.
Молчите, пламенные звуки,
И колебать престаньте свет;
Здесь в мире расширять науки
Изволила Елисавет.
Вы, наглы вихри, не дерзайте
Реветь, но кротко разглашайте
Прекрасны наши времена.
Се хощет лира восхищенна
Гласить велики имена.
Ужасный чудными делами
Зиждитель2 мира искони
Своими положил судьбами
Себя прославить в наши дни;
Послал в Россию Человека,
Каков неслыхан был от века.
Сквозь все препятства он вознес
Главу, победами венчанну,
Россию, грубостью попранну,
С собой возвысил до небес.
В полях кровавых Марс страшился,
Свой меч в Петровых зря руках,
И с трепетом Нептун чудился,
Взирая на российский флаг.
В стенах внезапно укрепленна
И зданиями окруженна,
«Или я ныне позабылась
И с оного пути склонилась,
Которым прежде я текла?»
Тогда божественны науки
Чрез горы, реки и моря
В Россию простирали руки,
К сему монарху говоря:
«Мы с крайним тщанием готовы
Подать в российском роде новы
Чистейшего ума плоды».
Монарх к себе их призывает,
Уже Россия ожидает
Полезны видеть их труды.
Но ах, жестокая судьбина!
Бессмертия достойный муж,
Блаженства нашего причина,
К несносной скорби наших душ
Завистливым отторжен роком,
Нас в плаче погрузил глубоком!
Верьхи Парнасски восстенали,
И музы воплем провождали
В небесну дверь пресветлый дух.
В толикой праведной печали
Сомненный их смущался путь;
И токмо шествуя желали
На гроб и на дела взглянуть.
Но кроткая Екатерина,
Отрада по Петре едина,
Приемлет щедрой их рукой.
Ах, если б жизнь ее продлилась,
Давно б Секвана постыдилась
С своим искусством пред Невой!
Какая светлость окружает
В толикой горести Парнас?
О коль согласно там бряцает
Приятных струн сладчайший глас!
Все холмы покрывают лики;
В долинах раздаются клики:
Щедроты отчи превышает,
Довольство муз усугубляет
И к счастью отверзает дверь.
Великой похвалы достоин,
Когда число своих побед
Сравнить сраженьям может воин
И в поле весь свой век живет;
Но ратники, ему подвластны,
Всегда хвалы его причастны,
И шум в полках со всех сторон
Звучащу славу заглушает,
И грому труб ее мешает
Плачевный побежденных стон.
Сия тебе единой слава,
Монархиня, принадлежит,
Пространная твоя держава
О как тебе благодарит!
Воззри на горы превысоки,
Воззри в поля свои широки,
Богатство, в оных потаенно,
Наукой будет откровенно,
Что щедростью твоей цветет.
Толикое земель пространство
Когда Всевышний поручил
Тебе в счастливое подданство,
Тогда сокровища открыл,
Какими хвалится Индия;
Но требует к тому Россия
Искусством утвержденных рук.
Сие злату очистит жилу;
Почувствуют и камни силу
Тобой восставленных наук.
Хотя всегдашними снегами
Покрыта северна страна,
Где мерзлыми борей3 крылами
Твои взвевает знамена;
Но Бог меж льдистыми горами
Там Лена чистой быстриной,
Как Нил, народы напояет
И бреги наконец теряет,
Сравнившись морю шириной.
Коль многи смертным неизвестны
Творит натура чудеса,
Где густостью животным тесны
Стоят глубокие леса,
Где в роскоши прохладных теней
На пастве скачущих еленей
Ловящих крик не разгонял;
Охотник где не метил луком;
Секирным земледелец стуком
Поющих птиц не устрашал.
Широкое открыто поле,
Где музам путь свой простирать!
Твоей великодушной воле
Что можем за сие воздать?
Мы дар твой до небес прославим
Где солнца всход и где Амур
В зеленых берегах крутится,
Желая паки4 возвратиться
В твою державу от Манжур.
Се мрачной вечности запону
Надежда отверзает нам!
Где нет ни правил, ни закону,
Премудрость тамо зиждет храм;
Невежество пред ней бледнеет.
Там влажный флота путь белеет,
И море тщится уступить:
Колумб российский через воды
Спешит в неведомы народы
Твои щедроты возвестить.
Там тьмою островов посеян,
Реке подобен Океан;
Небесной синевой одеян,
Павлина посрамляет вран.
Что пестротою превышают
Одежду нежныя весны;
Питаясь в рощах ароматных
И плавая в струях приятных,
Не знают строгия зимы.
И се Минерва5 ударяет
В верьхи Рифейски копием;
Сребро и злато истекает
Во всем наследии твоем.
Плутон6 в расселинах мятется,
Что россам в руки предается
Драгой его металл из гор,
Которой там натура скрыла;
От блеску древного светила
Он мрачный отвращает взор.
О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих
Каких зовет от стран чужих,
О, ваши дни благословенны!
Дерзайте ныне ободренны
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастной случай берегут;
В домашних трудностях утеха
И в дальних странствах не помеха.
Науки пользуют везде,
Среди народов и в пустыне,
В градском шуму и наедине,
В покое сладки и в труде.
Тебе, о милости источник,
О ангел мирных наших лет!
Кто гордостью своей дерзнет,
Завидя нашему покою,
Против тебя восстать войною;
Тебя Зиждитель сохранит
Во всех путях беспреткновенну
И жизнь твою благословенну
С числом щедрот твоих сравнит
* * *
Вот как начинает Ломоносов свою знаменитую оду:
Царей и царств земных отрада,
Возлюбленная тишина,
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна!
Царствование Елизаветы прославляется, оно предстает величественным, богатым и прекрасным («цветы пестреют», «класы на полях желтеют», «сокровищ полны корабли»). Заслугу императрицы поэт видит в том, что она «войне поставила конец» и печется о «россов счастье». Казалось бы, изображена вполне идиллическая картина благоденствия русской нации. Однако это лишь непременное условие, подступ к основной мысли. Россия процветает, но она могла бы быть еще краше, еще просвещеннее, если бы государыня осуществила преобразования в духе Петровых дел. Похвалы Ломоносова относятся не столько к настоящему, сколько к будущему.
Похвальная ода под пером Ломоносова перестала быть «должностным жанром», т. е. жанром только хвалебным, только славословным. Не заслуги Елизаветы волнуют Ломоносова, а настоящее и будущее России. Одический поэт выступает от лица всей нации и сознает себя выразителем общегосударственной точки зрения. Поэзия становится в его понимании великой национальной силой, равной по своему значению и могуществу верховной власти.
В «Оде на день восшествия на Всероссийский престол Ее Величества... Елисаветы Петровны 1747 года» возникает пластическая аллегория науки, представляющая собой реализацию мифологического образа Минервы — богини мудрости.
Помимо зрительных представлений, Ломоносов воздействует и звуковыми. Звукопись его явно рассчитана на эстетический эффект:
Плутон в расселинах мятется,
Что россам в руки предается
Драгой его металл из гор...
Выражая свой восторг, свое восхищение славными деяниями императрицы, поэт избирает слова «высокие» — славянизмы, мифологические и библейские имена. Они связываются друг с другом не по конкретному значению, а по их эмоциональной насыщенности, по их стилистической окраске: вместо русских слов «серебро», «золото» Ломоносов непременно употребит славянские пары — «сребро», «злато» («Сребро и злато истекает...»), вместо «Петрова дочь» предпочтет «Петрова дщерь», вместо современного ему названия реки Сена — старинное Секвана.
Поскольку основной тон оды — восторг, а носителем его является автор, то он же выступает и объединяющим лирическим началом, благодаря которому ода воспринимается как целостный жанр. Волнение автора обусловливает не только нарушение логической связи между частями оды, но и их объединение. В авторском лирическом монологе право голоса получают мифологические герои, исторические лица: в оде «На взятие Хотина» Герой (вероятно, Петр I) обращается с речью к другому Герою (Ивану Грозному), слово дается и богу солнца Фебу, который тоже славит победу русских. А в «Оде на день восшествия на Всероссийский престол Ее Величества... Елисаветы Петровны 1747 года» говорят «сомненная Нева» и «божественны науки».
Духовные оды создавались как философские произведения. В них поэт перелагал Псалтырь, но только те псалмы, которые близки его чувствам. При этом Ломоносова привлекала возможность использовать сюжеты псалмов для выражения мыслей и чувств философского и отчасти личного характера. Известно, что Ломоносову приходилось отстаивать свои взгляды в жестокой борьбе с псевдоучеными, с косными фанатиками. Поэтому в духовных одах развиваются две основные темы — несовершенство человеческого общества, одиночество самого поэта и человека вообще во враждебном ему мире, с одной стороны, с другой — величие природы.
Ломоносов знал, что живет в злом мире, что окружен врагами — мелкими льстецами, интриганами, корыстолюбцами, которые завидовали его гению. И все-таки он не падает духом, надеется побороть зло, потому что за поэтом — истина и справедливость. Личная тема возвышается у Ломоносова до общефилософского обобщения. Могущество светлого разума несомненно для Ломоносова и в будущем, и в живой современности. Поэт не уставал ратовать за серьезные изыскания, за развитие просвещения. Ученый посвящал вдохновенные поэтические произведения успехам отечественной и мировой науки.
Неподдельная радость и гордость искрятся в «Письме о пользе стекла». Эта эпистола (дружеское послание), принадлежащая к жанру «дидактической поэзии», становится хвалебной одой стеклу, природные свойства которого раскрылись благодаря успехам ученых. Не сухой трактат о свойствах стекла, а волнение поэта-ученого и пафос научных открытий передают строки этого произведения. Ломоносова интересует не изложение научных теорий, а поэтическая сторона науки — вдохновенное творчество и полет фантазии, дарящие человеку наслаждение богатствами природы и возможность разумного их использования.
Поэзия Ломоносова, как и его научная, в том числе филологическая, деятельность, продолжала национальную политику Петра I, смело двинувшего страну по пути просвещения и прогресса. Пафос строительства запечатлелся в громких словах Ломоносова, «лира» которого, по словам П. А. Вяземского, «была отголоском полтавских пушек». Убежденный и «самобытный сподвижник просвещения», как назвал Ломоносова Пушкин, автор восторженных од пропел хвалу человеческому разуму и сам явился живым воплощением его дерзновенной мощи.
Примечания
1 Понт — море.
2 Зиждитель — Бог, Творец.
3 Борей — в греческой мифологии бог холодного северного ветра.
4 Паки — снова.
5 Минерва — богиня мудрости в римской мифологии.
6 Плутон — бог подземного царства и царства мертвых в греческой мифологии.
Вопросы и задания к одам М. В. Ломоносова
... может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Развивайте дар слова