Наши партнеры
IV. ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ
2. ПРАКТИЧЕСКОЕ ПРИМЕНЕНИЕ
Стивен С. Хайес
В ходе психотерапии клиенты научаются произвольно устанавливать контакт со своими мыслями, чувствами и другими поведенческими реакциями, возникающими в той или иной ситуации, учатся видеть их такими, какие они есть, и делать то, что в данной ситуации "работает" в поведенческом плане. Цель психотерапии состоит в том, чтобы сделать клиентов эффективными в жизни: в работе, в игре, в отношениях (мы имеем в виду сам процесс, а не результат), а не в том, чтобы подправить состояние "больных" человеческих существ. Для того чтобы жить эффективно, необходимо отказаться от "тактики эмоционального избегания" и научиться действовать эффективно.
В основе моей психотерапевтической работы лежит контекстуалистическое, радикальное, бихевиористское мировоззрение. Все психологические феномены представляют собой действия, происходящие в той или иной ситуации (в том или ином контексте), и истолковать их можно с учетом этой связи (то есть в терминах обстоятельств). Такую позицию можно назвать монистической, функционалистской и детерминистской (в немеханическом и вероятностном смысле).
Вербально определенные правила могут существенно снизить восприимчивость к непосредственному ситуативному подкреплению. Работая с клиентами, я допускаю, что аутовербализации о том, чего требует от них та или иная ситуация, могут помешать им увидеть то, чего в действительности требует данная ситуация. Их "решение" мешает увидеть настоящее решение. Исследования в области "стимульной эквивалентности" (см., например, Devany, Hayes & Nelson, 1986) обнаруживают, что человеческие существа (о нечеловеческих этого сказать нельзя) легко формируют сети двусторонних отношений между стимулами и что стимульные функции могут передаваться по этим сетям (Wulfert & Hayes). Клиенты могут описывать словами события ("вербально организовывать их") так, что в определенных случаях они будут реагировать не на реальную ситуацию ("контекст"), а на отдаленное ее подобие. Или, выражаясь более определенно, я считаю, что психопатология в большинстве случаев порождается человеческим языком.
Моя цель, следовательно, состоит в создании конфронтации с системой человеческого языка. Моими союзниками в этих усилиях выступают парадокс и замешательство. Задача заключается в том, чтобы ослабить узы буквальных значений, чтобы клиент рассматривал мысль как мысль, а не как акт, организующий стимульную среду. Я стараюсь не столько изменить или игнорировать мысли и чувства, сколько изменить контекст, в котором устанавливается отношение между мыслью или чувствами и непосредственным действием.
Большинство случаев психопатологии так или иначе связано с избеганием поведенческих реакций — избеганием, вызванным буквальным значением. Считается, что некоторые чувства должны быть "плохими" (тревога или депрессия). Плохи они в силу самой природы этих чувств, а не в силу отношения к ним клиента. И если человек хочет сделать свою жизнь успешной, он должен избегать "плохих" реакций. Вот с какой проблемой имеем мы дело: если тревога плоха, то тревога — это нечто такое, по поводу чего следует тревожиться. В связи с депрессивным состоянием нам надлежит испытывать депрессивное состояние. Однако эмоциональное мышление препятствует эффективным действиям. ("Я не могу делать то-то и то-то, потому что испытываю слишком сильную тревогу".)
Мы разработали метод, получивший название "тотальное дистанцирование", предназначенный для борьбы с такой системой представлений. Результатом работы в рамках этого метода является подрыв контроля эмоций. Достигается это с помощью состояния творческой безнадежности (т.е. ощущения, что система не сработает). Используется парадокс: известно, что если вы не хотите испытывать определенное чувство, то вы его испытаете; если вы не хотите думать о каком-то предмете, то вы о нем подумаете. Метод, о котором идет речь, направлен на выработку монистического и поведенчески разумного чувства духовности. Мы поощряем эмоциональное принятие как основу ответственной, полнокровной жизни. И наконец, на этом фоне мы применяем такие известные методы поведенческой психотерапии, как воздействие стимула, обязательства изменить поведение и домашние задания.
Наш подход находит полное понимание у радикальных бихевиористов (последователей Скиннера), но отношение к нему сторонников когнитивно-поведенческой психотерапии можно назвать довольно прохладным. Их смущает радикально-бихевиористский подход к таким темам, как духовность, и они враждебно встретили утверждение, что вести успешный образ жизни можно без предварительного изменения образа мыслей (с чем не согласны психотерапевты-когнитивисты) или чувств (против выступили сторонники метода десенситизации).
Бихевиористы-аналитики старой школы говорили: "Не обращайте внимания на чувства; измените поведение, и тогда чувства и мысли изменятся!" Сами клиенты в массовом порядке отказывались принимать эту идею, и мышление, которое можно назвать эмоциональным и которое может парализовать активные действия, сохранило широкую социальную поддержку.
Поведенческие и когнитивно-поведенческие психотерапевты говорили: "Измените чувства и образ мыслей, и тогда изменится непосредственное поведение". Такой подход привел к новой, научно рационализованной форме вытеснения эмоций.
Наша точка зрения заключается в том, что чувства и мысли никогда не бывают врагами, и нельзя обращать на них внимание. Деструктивные отношения между мыслями и чувствами, с одной стороны, и явным поведением, с другой, являются, по нашему мнению, следствием социально-вербальных контекстов (буквализм, рационализация и контроль эмоций). Соответственно, мы стараемся изменить сам контекст, а не мысли или чувства. В результате клиент получает возможность испытывать то или иное чувство как чувство без необходимости структурировать с его помощью явное действие.
Другое критическое замечание касается того, что мы уделяем слишком много времени мыслям и чувствам и недостаточно — изменениям явного поведения. Наш опыт показывает, что если изменяется система, вызывающая столь значительную невосприимчивость к естественному контексту, то изменения поведения происходят значительно легче и вызывают меньше сопротивления. После трех-четырех месяцев такой работы мы начинаем усиленно заниматься изменением поведения как такового.
Психотерапевты, не относящиеся к числу сторонников поведенческой психотерапии, утверждают, что идеи, в соответствии с которыми строится наша работа, не являются по своей сути бихевиористскими. Они считают, что тем самым мы претендуем на их территорию. Такая реакция основана на непонимании подлинной сути современного бихевиоризма. То, что мы делаем, конечно же, является бихевиоризмом, поскольку согласуется с теорией и философией бихевиоризма. Но используемые нами техники берут свое начало в различных традициях. Клиническая психология остро нуждается в солидной эмпирической базе, особенно для применяемых теоретических концепций. В этом отношении бихевиористы могли бы оказать реальную помощь клиницистам самых разных направлений.
Стивен С. Хайес — профессор психологии университета штата Невада. Степень доктора он получил в 1977 г. в университете Западной Вирджинии. Хайес автор примерно 150 статей и нескольких книг по философии, теории и методологии поведенческого анализа и его использования в клинической работе со взрослыми. Он проводит также фундаментальные исследования процесса речи, в частности, изучает поведение, определяемое правилами, и семантический смысл. Он входит в редакционные советы девяти журналов.
Devany, J. M., Hayes, S. С., & Nelson, R. 0. (1986). Equivalence class formation in language-able and language-disabled children. Journal of the Experimental Analysis of Behavior, 46, 243-257.
Hayes, S. С. (1984). Making sense of spirituality. Behaviorism, 12, 99—110.
Hayes, S. C. (1987). A contextual approach to therapeutic change. In N. Jacobson (Ed.), Psycholherapies in clinical practice: Cognitive and behavioral perspectives (pp. 327— 387). New York: Guilford.
Hayes, S. C., & Brownstein, A.J. (1986). Mentalism, behavior-behavior relations and a behavior analytic view of the purposes of science. The Behavior Analyst, 9, 175— 190.
Hayes, S.G., Brownstein, A.J., Haas, J. R., & Greenway D. E. (1986). Instructions, multiple schedules, and extinction: Distinguishing rule-governed from schedule controlled behavior. Journal of the Experimental Analysis of Behavior, 46, 137—147.
Wulfert, Е., & Hayes, S. C. (1990). The transfer of conditional control through conditional equivalence classes. Journal of the Experimental Analysis of Behavior.