ВЛАСТЬ
ВЛАСТЬ - (power) Способность заставлять людей (или обстоятельства) совершать то, что иначе они бы не совершили. Цель современной концепции власти была признана еще в 1748 г., когда было опубликовано эссе Юма (Hume) "О первоначальном договоре" ("Of the Original Contract"), "Почти все правительства, существующие в настоящее время, появились первоначально либо путем узурпации или захвата, либо посредством того и другого, без всяких признаков честного согласия или добровольного подчинения народа". Описывая процессы политических изменений: миграций, колонизации и военных побед, - Юм задает риторический вопрос: "Можно ли найти во всех этих событиях что-нибудь, кроме войн и насилия?" Комментарии Юма являются одной из первых определенных версий тех исходных посылок "современной" эпохи, которые имеют целью изучать политику в позитивном ключе, не прибегая к теологическим обоснованиям, избегая моральных оценок, но подвергая причинному анализу реальную жизнедеятельность политического мира. Считается, что политика связана больше с силой, чем с правом. Правда, по мнению как Юма, так и многих других представителей социальной науки, сила фактически порождает право, поскольку захват власти ведет к утверждению авторитета и к эффективному насаждению веры. Власть - вот центральная концепция, соответствующая мировоззрению, т.к. оно, в своей современной форме, большое значение придает тому, какие группы или лица в обществе имеют преобладающее влияние, добиваются своего или могут лучше других соблюдать свои собственные интересы. Джеймс Марч в очерке "Сила власти" ("The Power of Power") (1966) подчеркивал, что эта концепция "содержала одновременно долю цинизма, присущего Realpolitik, великолепие классической механики, реализм социологии элит и спокойствие антропоцентричной теологии". Иными словами, мировоззрение "власти" предлагает желающим заняться изучением общественных наук иммунитет от моральных оценок и теоретических спекуляций, а также возможность следовать примеру физиков при разъяснении своих достижений. Бертран Рассел (Russell) определял власть как "достижение намеченных результатов", но это скорее пояснение того, что мы имеем в виду, когда говорим о власти, чем рабочее определение. Многие другие авторы предлагают более сложные дефиниции власти или систем взаимоотношений власти. Их суть (на примере выражения "А имеет власть над Б") заключается в следующем: 1. А оказывает влияние на выбор Б и его действия. 2. А обладает способностью влиять на выбор Б и его действия сообразно намерениям А. 3. А обладает способностью преодолеть сопротивление со стороны Б. 4. Отношения между А и Б, описанные в ситуациях 1, 2, 3, являются частью какой-то (не обязательно конкретной социальной структуры) и имеют тенденцию сохраняться. Любые дефиниции связаны со следующими проблемами. 1. Целеположение. Если мы не включаем условие преднамеренности (целеположения), то сталкиваемся с парадоксальной и бесполезной концепцией власти. Например, Жертва имеет власть над Нападающим, т.к. ее слабость и уязвимость провоцируют действия Нападающего. С другой стороны, можно найти интуитивно удовлетворительные примеры власти, не преследующей какой-либо цели. Подчиненные могут считать Начальника влиятельным человеком и стараться угодить ему, но реакция на это Начальника может не соответствовать его намерениям или даже противоречить им. Если Подчиненный так трепещет перед своим Начальником, что единственное, на что он способен, - это броситься тому в ноги и лобызать стопы, хотя Начальник этого терпеть не может, то нельзя сказать, что последний обладает властью над Подчиненным, поскольку он неспособен управлять его действиями. Нам нужна такая концепция власти, которая в конце концов могла бы показать, кто способен добиться своего, чтобы отличить "казарменного юриста" (солдата, досконально знакомого с дисциплинарной практикой), делающего вид, что выполняет приказы, но, как правило, умеющего манипулировать структурами и взаимоотношениями, от официального носителя власти, которому, казалось бы, беспрекословно подчиняются, но который в действительности никем не управляет. Решение данного парадокса состоит в признании того, что обладание властью может иметь непредвиденные последствия; проверить же, обладает тот или иной человек властью или нет, можно, только определив, способен ли он добиваться поставленных целей. Если какое-то лицо обладает властью, необходимо, чтобы последствия осуществления этой власти можно было соотнести с тем, кто за них отвечает. Без целеположения и соотнесенности понятие власти становится настолько туманным, что почти теряет смысл, но не так, как это происходит с энергией в физике (как того хотелось бы Расселу), а скорее подобно понятию эфира, присутствие которого невозможно отличить от его отсутствия. 2. Сопоставимость и возможность количественного выражения. Если власти должны быть центральным концепцией для понимания некоторых видов политической деятельности, его применение должно выходить за пределы отдельных суждений типа "А имеет власть над Б" и по меньшей мере распространяться на сравнительный анализ: "А имеет больше власти, чем С в условиях х", и "А имеет больше власти, чем кто-либо другой в условиях х". Это приводит к очень сложным проблемам, так как диапазон переменных, которые могут быть использованы для сравнения власти двух человек, весьма значителен. Разные авторы по-разному называют эти переменные, но при оценке власти необходимо принимать во внимание как географические, так и демографические пределы ее распространения, а также круг вопросов, на которые она оказывает влияние. Возникает проблема объективной оценки власти А по сравнению с властью С, т.е. выяснения того, в какой мере подвластные А последствия интересуют тех, кого они затрагивают. Существует также проблема субъективной оценки того, насколько А может контролировать то, что особенно важно для него (или для нее). Это осложняется феноменом ожидаемых реакций: многие расчетливые политические деятели видоизменяют свои цели в соответствии с политической обстановкой. Для них обладание властью может быть самоцелью, и вопрос о сравнении того, кто и в какой мере может изменять события по собственной воле, становится неясным и трудноразрешимым. Таким образом, очень трудно сравнивать власть двух индивидов, групп или институтов. Это логически просто понять, сопоставив со сравнением человека, имеющего яблоки, с человеком, у которого есть апельсины. У кого из них больше "фруктов"? Чисто интуитивно кажется очевидным, что 50 яблок больше, чем 5 апельсинов, но при более тщательном сравнении могут выявиться альтернативные выводы, основанные, например, на субъективной оценке стоимости, веса, объема, питательности и т.д. Это значит, что сопоставление власти при помощи порядковых числительных во многих обстоятельствах оказывается невозможным и не может быть и речи об использовании количественных величин, необходимых для того, чтобы "приравнивать" власть "к энергии в физике". 3. Время и причинность. А имеет власть для достижения результата х во время t и он (или она) стремится к этому. Значит ли это, что х обязательно будет достигнут? Ответ, разумеется, должен быть "нет", поскольку возможно, что А, обладая властью, не сможет ее использовать. Здесь возникает глубокое сомнение относительно самой природы власти. Как мы можем знать в тот или иной момент, какой властью обладает какое-то лицо? Во многих случаях использование власти сказывается на обладании ею. Использование власти может вести к ее уменьшению, особенно если это сопряжено с "затратой" ресурсов (таких, как деньги или доверие), которые служат ее основой. Аналогичным образом она может возрастать, когда, например, разные лица, от учителей до руководителей военных переворотов, устанавливают контроль над сферой своего влияния. Во многих случаях происходит случайное увеличение или уменьшение власти, например, макроэкономические условия обязательно будут влиять на результаты, которых могут добиться предприниматели или профсоюзные руководители. Таким
образом, случаи, когда А применяет власть в моменты t1, t2 и т.д., мало что дают для оценки власти А в момент t. Множественное применение власти может привести к катастрофическому ее уменьшению именно потому, что человек, преуспев n число раз, может потерпеть неудачу в (n + 1) раз. Бесполезно утверждать, как это делает Дал, что власть легче всего объяснить с точки зрения вероятности. Статистическая вероятность здесь бесполезна: она срабатывает только для серии одинаковых моментов, как, например, серии оборотов колеса рулетки при честной игре, а индуктивная вероятность - лишь оценка случайностей, при которой во внимание принимается все (включая, предположительно, и "власть" действующих лиц). Основная проблема заключается в том, что концепция власти стремится давать статические определения динамической реальности, а отсюда неизбежно возникают сомнения относительно того, действительно ли эта концепция может помочь нам понять или предсказать реальные события, такие как, например, поражение Маргарет Тэтчер в 1990 г. Часто выделяют пять основных форм власти: сила (force), убеждение (persuasion), авторитет (authority), принуждение (coercion) и манипулирование (manipulation). Однако только принуждение и манипулирование, бесспорно, являются формами власти. 1. Сила (в узком значении) подразумевает скорее контроль над телом, чем над человеком. Мы можем убить, связать или привести человека в бессознательное состояние, но так и не добиться того, чтобы он действовал по нашей воле. Только тогда, когда нужные нам действия совершаются под угрозой силы, это может быть названо реализацией власти и, строго говоря, именно это и является принуждением. 2. Убеждение, посредством которого раб может воздействовать на императора или профессор - на премьер-министра. Другими словами, слабый может убедить сильного, не обладающий властью - власть имущего. Выдвижение идей - не есть управление, если оно не создает зависимости и, следовательно, возможности к манипулированию. 3. Авторитет иногда определяется как "законная власть" (английское слово authority означает не только авторитет, но и власть, полномочие, право, компетенцию). Но он также может быть понят как наличие (в разных формах) права приказывать и соответствующей обязанности подчиняться. Поэтому авторитет - самостоятельное понятие, хотя он и дает возможность власти так же, как деньги и способность рационального убеждения. Он может существовать в чистом виде, не связанном с властью, как, например, авторитет священника для паствы в светском обществе. 4. Принуждение, пожалуй, является разновидностью власти, заключающейся, как утверждают, в контроле над людьми посредством угроз, явных или скрытых. Однако угрозу трудно отличить от других форм отношений. Можно ли считать угрозой обещание поставить человека в худшее положение, чем ожидалось? Или ухудшить его положение, воздержавшись от каких-то действий? Похоже, что большинство современных отношений, будь то получение детьми карманных денег или продвижение по службе, существуют в промежуточном пространстве между угрозами и предложениями, для которого у нас нет установившегося английского слова (правда, Хиллель Стейнер предложил термин "угрожения" - throffers). 5. Манипулирование - управление, осуществляемое без угроз и, как правило, основывающееся на использовании источника информации и идей. Обычно люди не замечают, что ими манипулируют, иначе это стало бы невозможным. Считается, что манипулирование - более прочная форма власти, но это вопрос спорный. Вера в то, что Бог повелевает подчиняться, служит более твердым основанием подчинения вышестоящему, чем страх быть выпоротым. Однако аргументы в пользу манипулирования могут легко перерасти в неопровержимые доводы относительно "ложного сознания" (false сonsciousness). По мере того как становилось ясным, что понятие власти не годится для позитивного изучения политических систем, его все чаще стали использовать авторы, которые, подобно Фуко (Foucault), считают, что власть пронизывает все социальные отношения. Этому направлению мысли обычно несвойственно стремление измерить власть, соотнести ее с каким-то конкретным субъектом или ее формы, оно лишь подчеркивает трансцендентальный характер власти и ее роль в деформации социальных отношений. Подводя итоги, можно сказать, что власть не заняла центрального места в изучении политики, как поначалу многие надеялись. Оказалось намного легче считать в общих чертах, что "в политике речь идет о власти" или что индивид П или группа Е обладают властью, чем объяснить, что означают эти взгляды либо что может служить их доказательством или опровержением.