Словарь книжников и книжности Древней Руси
Статьи на букву "С" (часть 3, "СКА")

Статьи на букву "С" (часть 3, "СКА")

СКАЗАНИЕ О ИКОНЕ БОГОМАТЕРИ ИВЕРСКОЙ

Сказание о иконе богоматери Иверской - предание, рассказывающее о происхождении одной из самых знаменитых святынь православного мира - чудотворной иконы божьей матери, находящейся в Иверском Афонском монастыре. Поскольку икона пребывает в храме при внутренних вратах этой обители, она называется еще Портаитисса (Вратарница); день празднования ее - вторник Светлой седмицы. Согласно популярному в средние века апокрифу (он отразился в распространенной в древнерусской письменности статье - «Воспоминание отчасти святыя горы Афонския, како наречена быстъ Святая гора и коих вин ради тако прозвася»), в «жребий» богоматери досталась именно Иверия, и это безусловно поддерживало славу чудотворной иконы Иверского монастыря. О появлении иконы на Афоне и сообщает С., известное в Древней Руси не менее чем в трех вариантах. Первый из них, под заглавием «О святогорьском монастыре, зовемем Иверской, в нем же церкви Успение пречистыа» (или «Повесть душеполезна о иконе пречистыя богородицы, како прииде из Иверского царства во Святую гору по воздуху божиим промыслом»; есть и др. варианты), местом первоначального пребывания иконы называет Трапезунд. Отсюда отрок, ставший после смерти своего отца - Иверского купца владельцем украшенной драгоценным окладом иконы, спускает ее на море, опасаясь покушений на эту семейную реликвию со стороны жадных родственников-опекунов. Далее следует рассказ о чудесном прибытии иконы на Афон и история пострижения там благочестивого отрока. Этот вариант С. появляется в рукописях XVI в. вместе с другими рассказами об афонских святынях (см., в частности, Повесть о Ватопедском монастыре): Государственный архив Ярославской области, № 1265; ГИМ, Чуд. собр., № 34 (в последней рукописи читается и «Воспоминание отчасти...»). В нач. XVII в., наряду с «Воспоминанием отчасти...» и Повестью о Ватопедском монастыре, первый вариант С. (под заглавием «О иконе пресвятыя богородицы, ю же отрок пусти на море, она же прииде во Святую гору») попал в Троицкое собрание сочинений Максима Грека (перечень списков собрания см. в кн.: Синицына Н. В. Максим Грек в России. М., 1977. С. 273-274; Буланин Д. М. Переводы и послания Максима Грека: Неизданные тексты. Л., 1984. С. 234-235), что дало повод А. И. Иванову ему и приписать данный текст. Между тем атрибуция С. Максиму Греку не может быть признана достаточно убедительной. Против его авторства говорит и язык произведения, по определению А. И. Соболевского, «сбивающийся на русский», и тот факт, что в составе другой компилятивной статьи, надписанной именем Максима («Вопрошение известно от некоих: почто от тридневнаго воскресения Христова до Фомины суботы не воздвизают пречистыя хлебца, токмо артус воздвизают, и глаголет диакон «Христос воскресе» 3, и потребляют артус в Фомину суботу?»), читается иной вариант С. По-видимому, первый вариант был переведен в XVI в. в России, а может быть, записан со слов афонских монахов, часто в это время появлявшихся в Москве. В XVII-XIX вв. С. распространялось как в составе сборников разнообразного состава (причем часто оно соседствует с другими произведениями афонской и грузинской тематики, в том числе с Повестью о царице Динаре - ГИМ, собр. Уварова, № 138), так и в собраниях сочинений Максима Грека, зависимых от Троицкого (Поморское, Большаковское, перечень списков см. в кн.: Буланин Д. М. Переводы и послания Максима Грека. С. 239-249). Оно пересказано в кн.: Слава пресвятыя владычицы нашея богородицы и приснодевы Марии. М., 1853. Ч. 2. С. 172-175; напечатано в работе С. О. Шмидта. Согласно второму варианту С., Иверская икона происходит из города Фазиса («Фасье»), причем она сама покинула город и перебралась на Святую гору, прежде чем Фазис «за людское согрешение потонул». Этот вариант, наиболее краткий, читается в составе надписанной именем Максима Грека статьи «Вопрошение известно от некоих...». В полном виде статья входит в один лишь сборник сочинений Максима 1660 г. - ГПБ, Солов. собр., № 495/514, по которому она и была опубликована в Казанском издании произведений писателя (перепечатана Порфирием Успенским). «Вопрошение...» состоит здесь из трех самостоятельных частей: рассуждения об артосе с рассказом о посещении богородицей Афона и Кипра, второго варианта С. и особого варианта Повести о Ватопедском монастыре. Поскольку первая часть статьи почти дословно воспроизводит послание Нила, епископа Тверского, возникают серьезные сомнения в принадлежности Максиму Греку и двух остальных частей. Эти сомнения усиливаются, если учесть, что еще в двух сборниках сочинений Максима (собрание Архивное 2, перечень списков см. в кн.: Буланин Д. М. Переводы и послания Максима Грека. С. 236-238) «Вопрошение...» ограничивается первой частью. В. Г. Брюсова без достаточных оснований атрибутирует все три части «Вопрошения...» тверскому епископу Нилу (Брюсова В. Г. Тверской епископ грек Нил и его Послание князю Георгию Ивановичу // ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 28. С. 185). Другие списки второго варианта, кроме сборника Максима Грека 1660 г., неизвестны. Третий вариант С., считаемый историками церкви наиболее близким к истине и известный по грузинским и греческим источникам, появился в древнерусской письменности позднее других - уже после основания Никоном Иверского Валдайского монастыря (1653 г.) и водворения там копии с афонской чудотворной иконы (1656 г.). Перевод этого варианта был напечатан в книге «Рай мысленный», которую выпустила в 1658-1659 гг. привезенная в Валдай из Кутейно типография и которая должна была утвердить мысль о преемственности новоучрежденной новгородской обители по отношению к афонским монастырям (см. Рай III). Переводчиком третьего варианта, по-видимому, был Стефан Святогорец - как полагают, болгарин, подвизавшийся на Афоне после взятия Константинополя турками в 1453 г.: Порфирий [Успенский]. История Афона. Ч. 2. Афон христианский, мирский. Киев, 1877. С. 8. Филарет (Обзор. С. 196) неосновательно считал автором этого варианта Мелетия Сирига; рукопись библиотеки Воскресенского монастыря (Новый Иерусалим), на которую он ссылается, содержит список «Рая мысленного»: Леонид, архимандрит. Описание славянорусских рукописей книгохранилища ставропигиального Воскресенского, Новый Иерусалим именуемого, монастыря и заметки о старопечатных церковно-славянских книгах того же книгохранилища // ЧОИДР. 1871. Кн. 1. С. 52. Вариант С. из «Рая мысленного» значительно отличается от двух предыдущих не только деталями в рассказе о прибытии иконы на Афон, но и сведениями о первоначальной истории святыни. Согласно этому варианту, Иверская икона принадлежала благочестивой вдове, жившей близ Никеи; на море она пустила реликвию, устранись угроз посланников императора-иконоборца Феофила (829-842 гг.). Отголоски этого варианта известны были на Руси еще до выхода в свет «Рая мысленного», по-видимому, после 1648 г., когда в Москву привезли копию чудотворной иконы. Во всяком случае, Павел Алеппский, путешествовавший по России в 1655-1656 гг., пересказывает основную событийную канву легенды, контаминируя первый и третий варианты С. (Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским / Пер. с арабского Г. Муркоса. Вып. 4 // ЧОИДР. 1898. Кн. 4. С. 54-56). По «Раю мысленному» С. пересказал на западнорусском наречии Иоанникий Галятовский в своей книге «Небо Новое»; здесь текст разделен на 17 чудес, в начале добавлено предание о посещении богородицей Афона, а в конце - рассказ о доставке копии Иверской иконы в Россию, восходящие к другим статьям все того же «Рая мысленного». Третий вариант С. оказался наиболее жизнестойким: он распространялся и в списках с «Рая мысленного» (см., например, ГПБ, Солов. собр., № 990/1099), он лежит и в основе многочисленных популярных рассказов о чудотворной иконе, печатавшихся в XIX-XX вв. Изд.: Рай мысленный. Иверский мон., 1658-1659. Л. 35-48; Иоанникий Галятовский. Небо Новое. Львов, 1665. Л. 101 об.-107; Сочинения преподобного Максима Грека. Казань, 1862. Ч. 3. С. 112-113; Порфирий [Успенский]. История Афона. Ч. 3. Афон монашеский. СПб., 1892. Отд. 2. С. 455; Шмидт С. О. Сказания об афонских монастырях в новгородской рукописи XVI века // Древнерусская литература и ее связи с новым временем. М., 1967. С. 355-363. Лит.: Т[олстой] М. Сказание о чудотворной иконе божией матери, почерпнутое из достоверных источников. М., 1843; Вл. Дм. Сказание об Иверской чудотворной иконе божией матери, что на Афонской горе. СПб., 1857; Сказание о чудотворной Иверской иконе божией матери // Московские епархиальные ведомости. 1869. № 20. Часть неофиц. С. 4-11; Леонид, архимандрит. Спорный вопрос о месте нахождения первоначальной копии с афонской иконы Иверской богоматери // Вестник Общества древнерусского искусства при Московском публичном музее. 1875. № 6-10. С. 75-80; Порфирий [Успенский]. 1) Первое путешествие в Афонские монастыри и скиты в 1845 году. Киев, 1877. Ч. 1, отд. 2. С. 159-171; 2) Новое слово об Афоноиверской иконе богоматери // ЧОЛДП. 1879, март. С. 380-386 (то же в кн.: Порфирий [Успенский]. Первое путешествие в Афонские монастыри и скиты. Ч. 2, отд. 2. 1846 год. М., 1880. С. 255-262); Подлинные акты, относящиеся к Иверской иконе божией матери, принесенной в Россию в 1648 году. М., 1879; Сергий [Спасский]. 1) Иверская святая чудотворная икона богоматери на Афоне и списки ее в России. М., 1879; 2) Иверская икона божией матери на Афоне // ЧОЛДП. 1880, июнь. С. 646-658; Царский, патриарший, ставропигиальный пречестный и священный монастырь Иверской богоматери-Портаитиссы, на св. горе Афонской и зависимый от него Московский Николаевский греческий монастырь. Сказание об иконе божией матери Иверской-Портаитиссы. М., 1894; Вышний покров над Афоном, или Сказания о святых чудотворных на Афоне прославившихся иконах. 9-е изд., испр. и доп. М., 1902. С. 24-34; Чудотворная Иверская икона богоматери на Афоне и ее чудотворные списки в Москве. 2-е изд. М., 1902; Соболевский. Переводная литература. С. 331-332; Мерзлюкин А. Краткая история явленной первоначальной Иверской иконы пресвятой богородицы, что на Афоне // Журнал Московской патриархии. 1957. № 10. С. 10-12; Будовниц. Словарь. С. 300; Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека. Л., 1969. № 278. С. 177-178; № 327. С. 196-197; Kretzenbacher L. Das verletzte Kultbild. München, 1977. S. 89-90; Православный церковный календарь за 1979 г. / Изд. Московской патриархии. С. 57. Д. М. Буланин

СКАЗАНИЕ О ИКОНЕ БОГОМАТЕРИ ТИХВИНСКОЙ

Сказание о иконе богоматери Тихвинской - легенда кон. XV-XVI вв. о чудесных обстоятельствах появления и перемещения иконы сначала над рекою Оятью около селения Выченицы, затем в местности Кожел над Куковой горой, наконец, над рекою на Тихвине, о возникновении культа ее и создании в связи с этим церкви Успения богоматери в Тихвине. С. сохранилось в большом числе списков с различиями в передаче деталей и с добавлениями новых известий, связанных с дальнейшим развитием культа иконы. Начатое В. М. Кириллиным текстологическое изучение С. позволило ему сделать ряд наблюдений, особенно важных для установления ранних этапов истории этого произведения. В. М. Кириллин определил наличие восьми редакций С. (условно названных им А, Б, В и т. д.), основой которых является текст местной тихвинской легенды, записанной в кон. XV в. Наиболее близкой к этой первоначальной записи является редакция А, известная исследователю по четырем спискам. К числу этих списков следует добавить еще один - в рукописи XVI в. Гос. архива Костромской области, № 214 (225) (Бочков В. Н. Коллекция рукописей Гос. архива Костромской области. Кострома, 1964. С. 38). В этой рукописи имеются статьи, связанные своим происхождением с новгородским литературным кружком архиепископа Геннадия (Послание Дмитрия Траханиота архиепископу Геннадию, Списки отреченных книг). Не говорит ли это о том, что первая литературная обработка тихвинской легенды осуществлена была в среде книжников из круга архиепископа Геннадия? В списке С. редакции А (рук. ГБЛ, Волок. собр., № 414) имеется сообщение о том, что третий храм Успения богоматери, построенный на месте явления иконы, простоял 105 лет. Поставленную в конце этого списка дату - 7007 (1499) г., по мнению В. М. Кириллина, можно считать временем создания архетипа С. Редакция Б тоже содержит датирующие сведения. Она заканчивается известием о том, что в 1507 г. при новгородском архиепископе Серапионе на месте сгоревшей деревянной была заложена, новая, кирпичная церковь. Списки этой редакции переписываются вслед за Повестью о Лоретской богоматери, создание которой относится к 1528 г. и приписывается Еремею Трусову. В. М. Кириллин эту редакцию предположительно датирует 10-ми гг. XVI в. Автор С. редакции Б стремился к абстрагированию в передаче конкретных деталей, к усилению назидательности и приближению изложения к традициям жанра о явлении икон. Редакция В издана в «Русском архиве». Созданное на рубеже XV-XVI вв. и получившее широкое распространение С. никогда не служило целям противопоставления чисто местных проновгородских тенденций общегосударственным, что подтверждается конкретными фактами бытования его. Прежде всего, С. начиная с наиболее ранней редакции, помимо Новгорода, оказалось популярным в 20-30-х гг., в иосифлянской среде, о чем свидетельствуют сохранившиеся рукописи. Кроме того, текст С., редакции Б в сокращенном виде был включен под 1383 г. в такие официальные Летописи, как Воскресенская (ПСРЛ. СПб., 1859. Т. 8. С. 48) и Никоновская (ПСРЛ. СПб., 1897. Т. 11. С. 83). Правда, путь С. в Никоновскую летопись оказался сложным, его поместили среди летописных статей только уже во 2-й пол. XVI в. при создании Летописного свода Лицевого. Однако и первоначально, при подготовке материалов для Никоновской летописи, С. было учтено. Оно в полном виде было переписано в сборнике ГБЛ, Волок. собр., № 659 среди других статей новгородского происхождения. Составителем этого сборника был Фома Шмоилов, один из основных писцов оригинала Никоновской летописи (Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII веков. М., 1980. С. 82-83). Причиной, помешавшей включению С. в Никоновскую летопись, послужило неприязненное отношение иосифлян и митрополита Даниила, главного редактора Никоновской летописи, к архиепископу Серапиону, упоминанием которого заканчивается редакция 5. Появление редакции Б, вероятно, объясняется покровительством Серапиона культу иконы Тихвинской богоматери. Дело в том, что непосредственное участие Серапиона в закладке первой каменной церкви на Тихвине зафиксировано в Летописи Новгородской IV (ПСРЛ. 2-е изд. Л., 1929. Т. 4, ч. 1, вып. 3. С. 612). В текст редакции Б вносится конкретная дата - 1395 г., отмечающая постройку после пожара третьей деревянной церкви. Это стремление придать С. историческую конкретность было продолжено при включении его в летопись. В уже упомянутом сборнике из Волоколамского собр., № 659 текст С. без заглавия начинается как летописная статья: «В лето 6891 во дни благочестиваго великаго князя Дмитрия Ивановича и святейшаго митрополита Пимена при архиепископе Алексии Великаго Новаграда явилася икона пречистыя образ Одигитрии...». Под 1383 (6891) г. и помещено С. как в Воскресенской, так и в Никоновской летописях. Объясняя выбор летописцами даты 6891 г., нужно учитывать характерный для Руси 2-й пол. XIV в. интерес к иконам Одигитрии, что отмечено в статье И. А. Ивановой «Летописные сведения...» (С. 242-243). В большом числе списков дошла редакция В, в которой содержится известие, заимствованное, видимо, из летописи, о посещении Тихвина Василием III. В дальнейшем, на протяжении XVI-XVII вв., С. неоднократно перерабатывалось и дополнялось; на основании его возникали новые произведения (Сказание об осаде Тихвинского монастыря шведами в 1613 г., Сказание о чудесах иконы Тихвинской богоматери, написанное Иродионом Сергеевым). Изд.: Русский архив. 1881. Кн. 2. С. 15-16. Лит.: Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1861. Т. 2. С. 276-280; Строев. Словарь. С. 353; Иванова И. А. 1) Икона Тихвинской Богоматери и ее связь со «Сказанием о чудесах иконы Тихвинской Богоматери» // ТОДРЛ. М.; Л., 1966. Т. 22. С. 419-436; 2) Летописные сведения об иконе «Богоматерь Тихвинская» // Там же. Л., 1969. Т. 24. С. 242-244; Кириллин В. М. Текстологический анализ ранних редакций «Сказания о Тихвинской Одигитрии» // Литература Древней Руси. Источниковедение. Л., 1988. С. 129-143. Р. П. Дмитриева

СКАЗАНИЕ О ИНДИЙСКОМ ЦАРСТВЕ

Сказание о Индийском царстве - греческое литературное произведение XII в., написанное в форме послания индийского царя и одновременно священника-христианина Иоанна византийскому императору Мануилу. Послание написано как бы в ответ на посольство царя Мануила в Индийскую землю с целью разузнать о силе Индии и ее чудесах. Царь-священник Иоанн - лицо мифическое. Чудеса Индии описаны в С. в духе средневековой фантастики; в стиле же заметно влияние жанра хождений. Царь Иоанн предстает здесь господином необъятной и богатой и загадочной страны, а при этом также - «поборником по православной вере Христовой». С., несомненно, удовлетворяло интерес к легендарным и фантастическим сюжетам, но вместе с тем в XIII-XIV в. оно в какой-то мере могло отвечать мечтам христиан Малой Азии и Восточной Европы о сильном православном государе, который был бы способен противостоять неуклонному наступлению мусульман. На Русь С. попало в XIII или XIV в. Образ царя-священника, почерпнутый из С., был использован в XIV в. в Повести о Митяе для насмешки над незаконным наместником митрополичьего престола Митяем-Михаилом. Существует также мнение, хотя некоторыми учеными оно оспаривается, что влияние С. испытала и былина о Дюке Степановиче. Первая редакция С. сохранилась только в отрывке - в составе Сербской Александрии. Старейшие полные русские списки относятся ко второй половине XV в. Изд.: Баталин Н. Сказание об Индейском царстве. - Филол. зап. 1874, вып. 3-4, с. 1-41; вып. 5, с. 41-56; вып. 6, с. 57-79; 1875, вып. 3, с. 80-98, вып. 5, с. 99-137 (отд. изд.: Воронеж, 1876); Веселовский А. Н. Южнорусские былины. СПб., 1881, с. 173-154; Истрин В. М. Сказание о Индейском царстве. - Древности. Тр. славян. ком. имп. Моск. археол. о-ва. М., 1895, т. 1, с. 1-75 (отд. изд.: М., 1893); Сперанский М. Н. Сказание об Индейском царстве. - Изв. по РЯС, 1930, т. 3, кн. 2, с. 369-464; Сказание об Индейском царстве / Подг. текста, пер. и примеч. Г. М. Прохорова. - В кн.: «Изборник»: (Сборник произведений литературы древней Руси). М., 1969, с. 362-369; Сказание об Индийском царстве / Подг. текста, пер. и ком. Г. М. Прохорова. - ПЛДР. XIII век. 1981, с. 466-473. Лит.: Карамзин Н. М. История государства Российского, т. 3. Спб., 1818, с. 168, примеч. 282; Полевой Н. Предания в России о царе-священнике Иоанне. - Московский телеграф. 1825, № 10, май, с. 96-105; Летописи Тихонравова, т. 2, ч. 3, с. 100-103; Миллер О. Илья Муромец и богатырство Киевское. СПб., 1870, с. 587-616; Жданов И. К литературной истории русской былевой поэзии. Киев, 1881, с. 238-239; Соболевский А. И. К истории заимствованных слов и переводных повестей. - ИОРЯС, 1905, т. 10, кн. 2, с. 144-145; Перетц В. Н. Украïнський список «Сказанiя про Индiйське царьство». - ЗНТШ, 1912, кн. 9, с. 1-8; Лященко А. Былина о Дюке Степановиче. - ИОРЯС за 1925 г., т. 30, с. 60-76; Ržiga V. Новая версия легенды о земном рае. - Byzantinoslavica, 1930, rоč. 2, sv. 2, с. 379; Сперанский М. Н. Индия в старой русской письменности. - В кн.: С. Ф. Ольденбургу: Сборник статей к 50-летию научно-общественной деятельности. 1882-1932. Л., 1934, с. 463-469. Г. М. Прохоров

СКАЗАНИЕ О ИОАННЕ И ЛОГГИНЕ ЯРЕНГСКИХ

Сказание о Иоанне и Логгине Яренгских - севернорусское житие, представленное четырьмя редакциями, создававшимися в XVI-XVII вв. В редакции С., написанной Сергием Шелониным, читаем: «Обычай есть в Примории живущим человеком от моря утопших человек взимати телеса и земли предавати погребению, дабы зверие не растерзали и птицы небесные не расторгали». Могилы эти, по-видимому, пользовались у населения поморских сел культовым почитанием. В одних случаях местные власти уничтожали их (см.: Максимов С. Год на Севере. Белое море и его прибрежья. СПб., 1859. С. 172-173), в других же официальная церковь вынуждена была считаться с интересами местных жителей и идти на компромисс, объявляя останки погребенных в этих могилах людей мощами святых и официально канонизируя их. С. - яркий образец севернорусского жития такого рода. В нескольких километрах от беломорского села Яренги (на Летнем берегу Белого моря в Двинской губе) находилась могила неизвестного человека, погибшего на море и захороненного местными жителями. Погребение это пользовалось местным почитанием, и священник Никольской церкви в Яренге Варлаам (он же выполнял роль приказчика в Яренге от Соловецкого монастыря) решил придать этому почитанию официально-церковный характер (не подлежит сомнению, что он действовал с согласия Соловецкого монастыря). В 1544 г. Варлаам перенес останки из безымянной могилы в яренгскую церковь. Скорее всего в том же 1544 г. Варлаам составил запись об открытии и перенесении останков покойника, объявленных мощами святого. Здесь же приводились рассказы местных жителей о чудесах, якобы совершенных этим святым. Когда в 1625 г. для официальной канонизации Иоанна и Логгина собирались о них свидетельские показания от местных жителей, то, в частности, крестьяне Яренги говорили: «А о явлении и о чюдесах писал дьяк наш, игумен Варлам, а о том пишет в тетратех, в первом зачале и во вътором». Текст этих тетрадей Варлаама сохранился в составе первой редакции С. как начальная часть произведения: в нескольких списках этой редакции С. первые эпизоды включают в свой заголовок слово «зачало» («Зачало 2-е. Како жену порину сила невидимая»), которое не встречается в других произведениях агиографии и не употребляется в последующих эпизодах С. Рассказ свой Варлаам начинает со слов о том, что «во дни» самодержавства Ивана Грозного и митрополитства Макария некоей жительнице Яренги «Акилине именем», страдавшей от тяжкой болезни,, в сонном видении явился старец. Он объявил свое имя - Иван и сказал, что если больная свершит паломничество к его могиле, то выздоровеет. Кроме того Иван говорит Акилине: «Жено, повеждь отцу своему духовному, никольскому игумену Варлааму, чтобы взял мощи мои привезл в Яреньгу к Николе чюдотворцу». Рассказав, как были открыты и перенесены в Яренгу мощи Иоанна, Варлаам сообщает, что при этом исцелились еще три женщины, а «старожилцы Семен Подлешей, да Козма пореклом Тонкой, да Иван Суровец» поведали, что они нашли этого Иоанна 25 лет тому назад на льду у берега моря и похоронили его. Вслед за этим Варлаам передает рассказ другой жительницы Яренги, которая поведала ему, что еще до перенесения мощей Иоанна она, оказавшись как-то около его могилы, хотела сесть на нее, но была отброшена неведомой силой, о чем «срама ради» раньше никому не рассказывала. Следующий эпизод - рассказ об исцелении с помощью Иоанна и Логгина (о котором пока еще ничего не сообщалось) жителя Двины, случай тот датируется в рассказе 1594 г. Следует полагать, что первоначальная повесть Варлаама, оставленная им в тетрадях при Никольской церкви, постепенно стала пополняться новыми рассказами. Одни из них ведутся от первого лица - как рассказ самого героя эпизода о том, что с ним случилось; другие представляют собой запись со слов рассказчика; третьи - описание какого-то случая, свидетелем которого был сам писавший (в одном из таких рассказов автор, назвав свое имя - Мартиниан, в конце пишет: «Аз же се написах просто берною рукою без украшения...»); рассказ о том, как была написана икона Иоанна в 1607 г. иноком Соловецкого монастыря Феодоритом, - копия с письма, присланного из Соловков вместе с иконой: «Список з грамотки слово в слово. Писал Соловецкого монастыря дворник». Среди этих рассказов (девятым по счету) помещен рассказ и об обретении мощей Логгина. Рассказ этот явно свидетельствует о том, что проявление и обретение мощей Логгина восходит к рассказу об Иоанне Варлаама. Видимо, жители села Уна захотели иметь такого же своего святого, как в Яренге (в истории с Логгином не последнюю роль играет священник села Уна). Сначала над могилой Логгина ставят крест, а затем останки его переносят к той же Никольской церкви в Яренгу. Рассказы об Иоанне и Логгине, собранные вместе, составляют текст первой редакции С.: «В лето 7052-е (1544) явление бысть святых чудотворцев яренских Иоанна и Логина»; «В лето 7052-е. Како явися на Летней стороне у моря акияна святый чудотворец Иоанн в месте, зовомом Яренга. Како избави жену от раслабления, Акилину имянем» (в заглавии некоторых списков имеется ошибка в дате: вместо 7052-7082 г., т. е. 1574). Всего в этом тексте 14 рассказов. Последний датируется 20-ми гг. XVII в. Все они отличаются непосредственностью, живыми, близкими к разговорной речи интонациями. В отдельных случаях это краткая, почти документальная справка, но по преимуществу - краткие сюжетные эпизоды с отдельными красочными деталями. Популярность Иоанна и Логгина среди беломорского населения была столь значительной, что в 1624 г. встал вопрос об их официальной канонизации. В 1625 г. на основании челобитной старца Ильи Телова из Яренги по указу патриарха Филарета в Яренге и других селах этой местности проводился сбор свидетельских показаний об Иоанне и Логгине от местных жителей (копии со всех официальных документов и с расспросных речей, собранных комиссией, помещены в Соловецком сборнике 2-й пол. XVIII в.: ГПБ, Солов. собр., № 182/182; здесь помещены и тексты разных редакций С.). Рассказы, записанные со слов крестьян Яренги и других деревень Беломорьяг близки по характеру изложения и по языку к тем рассказам, которые составляют содержание первой редакции С. Иоанн и Логгин были канонизированы официально, и в 1638 г. состоялось торжественное перенесение их мощей из старой Никольской церкви во вновь созданный в Яренге храм Зосимы и Савватия Соловецких. Возглавлял эту церемонию игумен Соловецкого монастыря Варфоломей. Входивший в свиту Варфоломея инок Соловецкого монастыря Сергий Шелонин подробно описал всю церемонию как очевидец и участник ее. Описание это, без имени автора, помещено в уже упоминавшемся Соловецком сборнике № 182/182. Позже Сергий написал свою редакцию С. («Сергия смиреннаго инока и презвитера обители Пантократоровы сущаго понта окияна на полунощной стране, иже на Соловецком отоце. Сказание о чюдесах святых праведных Иоанна и Логгина, новоявленных яренских чюдотворцев»), в которую» включил и это свое описание. Сергий, в сущности, пишет новое произведение, переработав первую редакцию и композиционно, и стилистически; у него много новых добавлений (в частности, он использовал расспросные речи), ряд эпизодов первой редакции был им опущен. Основную задачу своего труда Сергий определил сам во вступлении к С.: «Сих святых повести о чюдесах обретох на харатиях написано навеждами простою беседою, не презрех же сие не украшено оставити». На основе Сергиевой редакции С. была составлена третья редакция произведения - «Сказание о проявлении, и о обретении, и о чюдесах, и о пренесении мощей святых и чюдеса неисчетна и недоумеваема». Общий характер переработки текста Сергия в третьей редакции можно охарактеризовать как стремление упростить текст, сделать его более подходящим для служебного употребления. В свою очередь, третья редакция также подверглась дальнейшей переработке: созданная на ее основе четвертая редакция С. представляет собой значительное сокращение третьей редакции за счет исключения некоторых эпизодов и не относящихся к церковно-религиозному прославлению святых отступлений, которые еще сохранялись из текста Сергия в третьей редакции. В некоторых поздних источниках говорится, что Иоанн и Логгин - иноки Соловецкого монастыря. Это поздние домыслы, долженствующие придать ореол большей святости Иоанну и Логгину. С. остается неизданным. Лит.: Некрасов И. Зарождение национальной литературы в северной Руси. Одесса, 1870. С. 57-61; Ключевский. Древнерусские жития. С. 326; Яхонтов И. Жития севернорусских подвижников Поморского края как исторический источник. Казань, 1881. С. 159-182; Барсуков. Источники агиографии. Стб. 258-259; Никодим. Верное и краткое исчисление, сколь можно было собрать, преподобных отец соловецких, в посте и добродетельных подвигах просиявших, которые известны по описаниям, и исторические сведения о церковном их почитании. СПб., 1900. С. 16, 120-121; Белов М. И. Севернорусские жития святых как источник по истории древнего поморского мореплавания // ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 14. С. 237-238; Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы XIII-XVII вв. Л., 1973. С. 213-234, 289-290. Л. А. Дмитриев

СКАЗАНИЕ О КИТОВРАСЕ

См.: Апокрифы о Соломоне

СКАЗАНИЕ О КНЯЗЬЯХ ВЛАДИМИРСКИХ

Сказание о князьях владимирских - литературно-публицистический памятник XVI в., использовавшийся в политической борьбе за укрепление авторитета великокняжеской, а затем царской власти. В основе С. лежит легенда о происхождении русских великих князей от римского императора Августа через легендарного Пруса, который, с одной стороны, состоял в родстве с Августом, с другой же - якобы был родственником Рюрика. Вторая легенда, входящая в С., повествует о приобретении Владимиром Мономахом царских регалий от византийского императора Константина Мономаха. Время появления этих легенд не установлено, и о существовании их до нач. XVI в. ничего неизвестно. В 10-х гг. XVI в. (во всяком случае до 1523 г.) легенды были соединены в церковно-публицистическом Послании Спиридона-Саввы. На основании Послания примерно в это же время (не позднее 1527 г.) была составлена 1-я редакция С. Авторы С. преследовали цель создать произведение, которое могло быть использовано в политической практике Русского государства. Идеи С. были использованы в дипломатических спорах при Василии III и Иване IV. Легенда о происхождении русских великих князей от Августа была использована составителями Летописи Воскресенской, позднее была помещена как вступительная статья к Государеву родословцу 1555 г., включена в Степенную книгу. Текст С. был вновь переработан в связи с подготовкой венчания на царство Ивана IV, в результате чего появилась 2-я редакция. Рассказ о приобретении Владимиром Мономахом царских регалий был помещен как вступительная статья к чину венчания Ивана IV на царство в 1547 г. Имя автора С. до нас не дошло. Однако в научной литературе высказано несколько предположений о возможном авторе этого произведения. Догадки об авторе определяются временем, которым исследователи датируют С. И. Жданов относил его к кон. XV в., считая, что Спиридон-Савва для своего Послания воспользовался уже существовавшим текстом С. По мнению И. Жданова, в кон. XV в. автором такого произведения скорее всего мог быть Пахомий Серб, который много трудился по заказу московского правительства (Жданов И. Повесть... С. 111-112). А. А. Зимин тоже считает, что С. было создано в кон. XV в., но появление его связывает с конкретными политическими обстоятельствами - организацией торжественного венчания Иваном III своего внука Дмитрия (1498 г.). А. А. Зимин не называет никакого определенного лица как возможного автора, но и не считает создателем С. Пахомия Серба. В последнее время А. А. Гольдберг высказал новую догадку об авторе первоначальной редакции С., которая, как он считает, до нас не дошла и была написана в кон. 1510 - нач. 1520-х гг. Этим автором, по его мнению, мог быть Дмитрий Герасимов, литературно образованный и занимавшийся переводческой деятельностью русский дипломат, «способный воплотить в конкретной форме новые историко-политические идеи, сложившиеся в московских правящих кругах» (Гольдберг А. Л. К истории... С. 211). Как в случае с Пахомием Сербом, так и с Дмитрием Герасимовым нельзя признать высказанную догадку за установленный факт, который был бы серьезно аргументирован. Безусловно одно: С. было создано в среде, тесно связанной с великокняжеской властью, если и не непосредственно, то через какое-то высокопоставленное лицо. Впервые легенды по тексту С. были использованы как официальная версия в Воскресенской летописи. Изучение обстоятельств создания этой летописи поможет в выявлении литературного круга, где было написано С. Изд.: Жданов И. Повесть о Вавилоне и «Сказание о князьях владимирских» // И. Жданов. Русский былевой эпос. СПб., 1895. С. 62-150; Дмитриева Р. П. Сказание о князьях владимирских. М.; Л., 1955. С. 171-213. Доп.: Haney J. А. V. Moscow - Second Constantinople, Third Rome or Second Kiev? (The Tale of the Princes of Vladimir) // Canadian Slavic Studies. 1968. Vol. 3, N 2. P. 354-367 (пер. на англ. яз.). Лит.: Зимин А. А. Античные мотивы в русской публицистике конца XV в. // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М., 1972. С. 128-138; Гольдберг А. Л. К истории рассказа о потомках Августа и о дарах Мономаха // ТОДРЛ. Л., 1976. Т. 30. С. 204-216; Дмитриева Р. П. О текстологической зависимости между разными видами рассказа о потомках Августа и о дарах Мономаха // Там же. С. 217-230. Р. П. Дмитриева

СКАЗАНИЕ О МАМАЕВОМ ПОБОИЩЕ

Сказание о Мамаевом побоище - памятник Куликовского цикла, наряду с «Задонщиной», краткой и пространной летописной Повестью о Куликовской битве. Из всех произведений цикла С. - самый подробный и сюжетно-увлекательный рассказ о битве на Куликовом поле в 1380 г. С. сообщает целый ряд подробностей как о подготовке к Куликовской битве, так и о самом сражении, не зафиксированных другими источниками. Так, например, только в С. обстоятельно рассказано о действиях засадного полка серпуховского князя Владимира Андреевича, которые решили исход боя в пользу великого князя Московского Дмитрия Ивановича Донского, только в С. перечисляются купцы-сурожане, отправившиеся вместе с московским войском на поле Куликово, только в С. приводятся подробные данные об «уряжении» (расстановке, дислокации) полков во время подготовки к сражению и в ходе битвы, и т. п. С. дошло до нас в очень большом числе списков. Все они делятся на 8 редакций, которые, в свою очередь, подразделяются на целый ряд вариантов. Характерной чертой списков С. является обилие разночтений. Впервые тексты С. на редакции разделил С. К. Шамбинаго, пересмотр его классификации редакций, уточнение их соотношений было проделано Л. А. Дмитриевым. Наиболее близка к первоначальному тексту С. - Основная (по классификации С. К. Шамбинаго - третья) редакция («Начало повести, како дарова бог победу государю великому князю Дмитрею Ивановичю за Даном над поганым Мамаем, и молением пречистыа богородица и русьскых чюдотворцев православное христианство - Русскую землю бог възвыси, а безбожных агарян посрами»). Следующая по старшинству редакция - Летописная (по С. К. Шамбинаго - вторая), она включена в состав Летописи Вологодско-Пермской («Побоище великому князю Дмитрею Ивановичу на Дону с Мамаем»). К старшим редакциям С. также относятся: Киприановская (первая, по С. К. Шамбинаго), она входит в состав Летописи Никоновской («Повесть полезна бывшаго чюдеси, егда помощию божиею и пречистыя его матери богородицы, и угодника их святаго чюдотворца Петра митрополита всея Руси, и преподобнаго игумена Сергиа чюдотворца, и всех святых молитвами князь велики Дмитрей Иванович з братом своим, иже из двоюродных, с князем Володимером Андреевичем и со всеми князи русскими, на Дону посрами и прогна Воложскиа Орды гордаго князя Мамая и всю орду его со всею силою их нечестивою изби»), и Распространенная (по С. К. Шамбинаго - четвертая; озаглавлена: «В лето 6889. Сказание о Донском бою, похвала великому князю Дмитрию Ивановичю и брату его Володимеру Андреевичу»). Поздние редакции С. датируются XVII в.; это: С. в «Летописце» князя И. Ф. Хворостинина (ГИМ, собр. Уварова, № 116 (1386), XVII в.; озаглавлена: «Преславная победа за Доном благовернаго великаго князя Дмитрея Ивановича Московскаго и о страшном побоище смертном с поганым ординским царем Мамаем, и сказание о восточном царе Мамае, и о приходе ево, как он воздвигся на християнскую веру, и похвала великому князю Дмитрею Ивановичю Донскому всеа Руси, как он ево победил со всем его тмочисленным з бусурманским воинством и не дасть ему воевати Руския земли»); редакция Феодосия Сафоновича (по С. К. Шамбинаго - западнорусская переработка С.; озаглавлена: «Книга о побоище Мамая, царя татарского, от князя владимирского и московского Димитрия»); редакция «Синопсиса» и редакция, представляющая собой соединение текста редакции «Синопсиса» о текстом Основной редакции. Основная редакция С. представлена наибольшим количеством вариантов. Два из них должны быть выделены особо, так как их можно признать наиболее близкими к первоначальному тексту С. и, кроме того, к ним восходят все другие варианты Основной редакции. Это варианты О и У: к варианту О относятся те списки, в основу которых может быть положен самый ранний список С. - ГПБ, О.IV.22 (нач. - 1-я пол. XVI в.), к варианту У - те списки, которые по основным признакам близки к списку Основной редакции ГБЛ, собр. Ундольского, № 578 (XVI в.). Самое существенное отличие варианта У от варианта О в окончании произведения: в У - это подробное описание движения русских войск с Куликова поля в Москву. Оно представляет собой данное в обратной последовательности описание движения войск великого князя Московского из Москвы к Дону, которое читается в обоих вариантах. О позднем (вторичном) характере окончания в У свидетельствуют текстуальные повторения таких оборотов из описания похода войск на поле битвы, которые никак не подходят к рассказу о возвращении войска с поля брани. Помимо этого отличия варианта У от варианта О есть ряд более мелких различий (в У говорится, что решение о посылке из Москвы первой «сторожи» - разведывательного отряда - было принято на пиру у воеводы Николая Васильевича Вельяминова, в плаче великой княгини сказано, сколько русских было убито на Калке, и др.). Вариант У происходит не от варианта О, а оба варианта восходят к общему протографу, который получил наиболее близкое отражение в списке С. ГПБ, О.IV.22. Но и в этом списке могут быть отмечены и более поздние изменения в тексте, и сокращения первоначального текста (в частности, в окончании этого списка есть небольшая вставка из пространной летописной повести, носящая механический характер). Кроме вариантов О и У в Основную редакцию входят варианты Печатный, Забелинский, Михайловского. Главное отличие Печатного варианта (вариант назван «Печатным» С. К. Шамбинаго, так как по одному из списков этого варианта текст С. был впервые издан в XIX в.; заглавие: «Ведай сие поведение и сказание о побоище великаго князя Димитрия Ивановича Донскаго») - многочисленность вставок из «Задонщины» и особого вида окончание: к заимствованным из «Задонщины» словам о богатой добыче русских войск прибавлена фраза: «Того ради воздадим хвалу земли Руской! Которыя град глава всем градом? Был Володимер и Ростов, ныне же глава всем градом - славный град Москва!» (список ГПБ, Q.XV.70). Забелинский вариант С. (основной список - Новгородская Забелинская летопись XVII в., ГИМ, собр. Забелина, № 261) содержит сводный текст: заглавие и начало заимствованы из пространной летописной повести о Куликовской битве, внутри текста механическая вставка из С. в редакции «Синопсиса». Большой самостоятельный эпизод этого варианта - рассказ о том, как в Москве узнают о нашествии Мамая; кроме того, в этом варианте (по ряду признаков он совпадает то с вариантом О, то с вариантом У) содержится особого вида рассказ об Ольгердовичах (сыновьях литовского киязя Ольгерда Андрее и Дмитрии - союзниках Дмитрия Донского). Вставные эпизоды и переработки этого варианта - позднего характера. Наиболее яркой особенностью Забелинского варианта, отражающей либо ранние сведения, либо поздние домыслы, является перечисление людей, видевших князя во время боя: «...реша ему первый самовидец Юрка сапожник..., второй самовидец Васюк Сухоборец..., третий же рече Сенька Быков..., четвертый же рече Гридя Хрулец». Вариант Михайловского (основной список - ГПБ, собр. Михайловского, Q.509, XVIII в.; озаглавлен: «Сказание о Задонском бою великаго князя Дмитриа Ивановича з безбожным царем Мамаем») отличается последовательным сокращением церковно-риторических пассажей, риторических авторских отступлений, молитв. Вместе с тем в этот вариант включаются некоторые подробности, придающие повествованию большую сюжетность. Сравнительный текстологический анализ свидетельствует о позднем характере этих особенностей данного варианта. Необходимо отметить, что целый ряд списков Основной редакции С., которые по ключевым признакам относятся к тому или иному из названных выше вариантов, отличаются либо индивидуальными особенностями, либо такими чертами, которые сближаются с другими вариантами. Текст Летописной редакции С. по сюжетному развитию близок к варианту О Основной редакции. Но здесь проведена последовательная переработка по пространной летописной повести взятого за основу текста С. Летописная редакция датируется кон. XV - нач. XVI в.: к этому времени относится составление Вологодско-Пермской летописи, в первоначальную редакцию которой С. было включено, о чем свидетельствует Лондонский список этой летописи. Киприановская редакция С. была создана между 1526-1530 гг. митрополитом Даниилом, составителем Никоновской летописи. В этой редакции С. подчеркивается большая роль, которую якобы сыграл в событиях 1380 г. митрополит Киприан. Киприановская редакция С. носит особо ярко выраженный церковно-религиозный характер. Даниил, создавая свою редакцию С., за основу взял вариант У Основной редакции (это видно и на больших отрывках текста, нашло отражение и в отдельных специфических оборотах и словосочетаниях); кроме того, в качестве второго основного источника им была широко использована пространная летописная повесть о Куликовской битве. Даниил последовательно сокращает текст своего основного источника. Вместе с тем он вставляет большой рассказ об истории поставления на митрополичий стол Киприана. В некоторых деталях и подробностях исторического характера Киприановская редакция сообщает сведения, о которых в других памятниках Куликовского цикла не говорится. Видимо, митрополит Даниил использовал и не дошедшие до нас источники, связанные с Куликовской битвой. Распространенная редакция С., что видно уже из ее названия, отличается от других редакций наличием в ней новых эпизодов и расширением за счет всякого рода подробностей эпизодов, общих для всех редакций. Самые существенные вставки Распространенной редакции - рассказы о посольстве Захария Тютчева к Мамаю и о помощи московскому князю новгородцев. Скорее всего в основе этих рассказов Распространенной редакции лежат устные эпические предания. Установить время возникновения Распространенной редакции С. на основе имеющихся данных весьма трудно. Бесспорно можно утверждать, что она была составлена не позже нач. XVII в., так как один из списков ее находится в конце так называемого Тверского сборника (ГПБ, собр. Погодина, № 1414), который датируется нач. XVII в. Редакция летописца Хворостинина отличается присущими только ей вставками целого ряда подробностей явно позднего, часто фантастического характера, включением новых эпизодов, вымышленных автором редакции (здесь, например, рассказывается, что Дмитрий Иванович по пути на Куликово поле заходил с войсками в Рязань и уговаривал рязанского князя Олега идти вместе с ним на Мамая). Лексика и фразеология этой редакции насыщена многочисленными заимствованиями из устного народного творчества («...и как будет пир на веселе...», «Конь под ним аки змей», «Братия моя милая, хто стар человек - тот буди мне вторый отец...» и т. п.). Редакция Феодосия Сафоновича представляет собой последовательное сильное сокращение Основной редакции С. Лексика переработки отличается обилием полонизмов. Первая глава этой редакции - «Повесть о царех татарских, як довго над Русью пановали и о пришествии Мамаевом в Рускую землю на великого князя Димитрия» - единственный оригинальный отрывок текста. В нем кратко освещается история монголо-татарского нашествия на Русь. Сафонович, игумен (с 1665 по 1674 г.) Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве, свою редакцию С. написал как дополнение к своей «Кройнике», над которой он работал в 70-е гг. XVII в. В эти же годы в стенах другого киевского монастыря, в Киево-Печерской лавре, создавался по благословению архимандрита лавры, Иннокентия Гизеля, «Синопсис», первое издание которого вышло в 1674 г. В третье издание этой книги, вышедшей в свет в 1680 г., был включен ряд дополнительных текстов, в том числе и С. Текст С. в «Синопсисе» представляет собой компиляцию из текста С. Сафоновича и Распространенной редакции С., при этом составитель данной редакции «переводит» «Книгу о Мамаевом побоище» Сафоновича на русский язык: все полонизмы заменяются русскими эквивалентами, сложные синтаксические обороты упрощаются. «Синопсис», выдержавший после 1680 г. еще 10 изданий (последнее 1810 г.), пользовался огромной популярностью как историческое сочинение в самой широкой читательской среде, и все же даже это издание не могло удовлетворить интереса к С.: до нас дошло более 70 списков С. в редакции «Синопсиса». В С. встречаются имена, известные только по этому произведению, перечисляются мелкие северо-восточные удельные княжества, существование которых в XIV в. не подтверждается другими источниками. Кроме того, в С. есть три явных анахронизма: 1) литовский князь, союзник Мамая, назван Ольгердом, в то время как им был сын Ольгерда Ягайло (Ольгерд умер за два года до Куликовской битвы); 2) согласно С., участником событий 1380 г. выступает митрополит Киприан; на самом деле в 1380 г. его в Москве не было; 3) в С. говорится, что великий князь московский Дмитрий Иванович, выходя из Москвы на поле брани, молился перед иконой Владимирской; богоматери. В действительности эта икона, почитавшаяся как патрональная икона всей Русской земли, была перенесена из Владимира в Москву в 1395 г., во время движения на Русь войск Тимура. Эти обстоятельства, так же как наличие легендарных эпизодов в произведении, являются аргументами тех исследователей, которые датируют возникновение С. поздним периодом (от 2-й пол. XV до сер XVI в.). Бесспорным можно признать то, что С. было создано не позже кон. XV в.: кон. XV - нач. XVI в. датируется составление Вологодско-Пермской летописи, в которую была включена Летописная редакция С., представлявшая собой уже переработку Основной редакции произведения. В сведениях С., не зафиксированных другими источниками, можно видеть отражение таких реальных данных, которые остались этим источникам неизвестны, и они могут свидетельствовать не о позднем характере произведения, а о том, что С. возникло в близкое к описанным в нем событиям время. Не противоречат такому предположению и анахронизмы, ибо как исторические ошибки, возникшие из-за того, что произведение писалось через большой промежуток времени после описанного в нем события, они объяснены быть не могут. Русскую историю и в XV и в XVI в. знали хорошо и в произведении на историческую тему так ошибаться не могли. Об Ольгерде имелись подробные сведения в летописях, не менее подробные сведения в летописях имелись и о Киприане. О перенесении иконы Владимирской богоматери в Москву во время похода Тимура сообщалось в Повести о Темир-Аксаке, первоначальная версия которой возникла не позже 2-й четв. XV в., а последующие редакции расцвечивали всевозможными подробностями как раз историю перенесения иконы из Владимира в Москву и ее чудесного вмешательства в спасение Москвы от нашествия Тимура. И если уж видеть в этих анахронизмах непроизвольное, бессознательное совмещение разновременных событий, то гораздо больше оснований относить их появление ко времени, не слишком отдаленному от самих фактов, это могло произойти тогда, когда автор еще полагался на свою память и не считал нужным обращаться за проверкой к письменным источникам. Показательно, что все три перечисленных анахронизма очень близки по времени к событию, являющемуся центральным для темы С. Не исключено, однако, что сообщение о Владимирской иконе представляет отражение в С. незафиксированного по другим источникам факта (икона на какое-то время могла приноситься в Москву из Владимира и до 1395 г., в связи с ожидавшимся нашествием Мамая), а включение в число действующих лиц С. Киприана и замена имени литовского князя были сделаны автором С. сознательно из литературно-публицистических соображений. Формально в 1380 г. митрополитом был именно Киприан, и если бы он не находился в это время в Киеве, то именно он благословлял бы поход московского князя против Мамая. И автор С., изображая, вопреки исторической действительности, тесный союз Дмитрия Донского с митрополитом Киприаном, подчеркивал этим общерусское значение разгрома Мамая, возвеличивал общерусскую роль в этом деле московского князя. Действительный союзник Мамая литовский князь Ягайло был мало известен на Руси как враждебный ей князь. Отец же Ягайла, великий князь Литовский Ольгерд, несколько раз предпринимал попытки захватить Москву и подходил под самые стены города со своими войсками, он пользовался на Руси в кон. XIV - нач. XV в. славой опытного воина и коварного врага. Называя Ояьтерда союзником Мамая, автор С. подчеркивал этим силу и мощь московского князя, особое значение Куликовской битвы, ее безусловное величие: вместе с Мамаем поражение терпит и старый враг Москвы Ольгерд. Это изменение имен скорее могло произойти тогда, когда в памяти еще сохранялось живое представление об Ольгерде. В более позднее время такая замена смысла не имела. Показательно в этом отношении, что в поздних редакциях, связанных с летописным окружением (Летописной и Киприановской), имя Ольгерда было заменено исторически верным - именем Ягайла. Таким образом, анахронизмы С. скорее могут свидетельствовать в пользу того, что оно должно было быть написано в то время, когда ъ памяти еще сохранялись события и 1380 г., и близких к нему лет. Вместе с тем должно было пройти и определенное время после этих событий, что давало возможность воспринимать их в некотором обобщении и в умышленном и неумышленном совмещении. В 1408 г. эмир Эдигей, объединивший большую часть Орды, организовал военный поход на Москву. После Едигеева нашествия (Москву ему взять не удалось, но ее окрестности он начисто разорил) вопрос о взаимоотношениях с Ордой, об ордынской опасности, о необходимости активного противостояния Орде вновь остро встает в общественной и политической жизни Руси. Именно в это время и в ближайшие к нему годы, когда ордынская опасность со страшной неумолимостью вновь дала себя знать, должен был усилиться интерес к недавнему прошлому, когда московский князь, объединив вокруг Москвы остальные княжества Северо-Восточной Руси, нанес жестокое поражение ордынцам. Возможно, что в ближайшие годы после Едигеева нашествия и было написано С. - в 1-й четв. XV в. Большинство исследователей С. считают непреложным фактом зависимость С. от пространной летописной повести о Куликовской битве. Между этими произведениями много общего в освещении и интерпретации фактов Куликовской эпопеи. Однако попытки доказать текстуальную зависимость одного памятника от другого неубедительны (разумеется, при решении данного вопроса не имеют силы текстологические показатели Летописной и Никоновской редакций, в которых при переработке первоначального текста привлекался текст пространной летописной повести). Более того, отрывки текстов в С. и пространной летописной повести, на основе которых строится обоснование вторичности С. по отношению к летописной повести (см.: Салмина М. А. К вопросу о датировке «Сказания о Мамаевом побоище»), свидетельствуют о том, что непосредственной текстуальной связи между С. и пространной летописной повестью нет. Если бы автор одного из этих памятников обращался к тексту другого как к своему источнику, то в столь обширных по объему текстах, какими являются С. и пространная летописная повесть, непременно имелись бы значительные текстуальные совпадения. При общей близости этих памятников как раз поражает отсутствие текстуальных совпадений между ними. В этой связи заслуживают особого внимания высказывания на этот счет А. А. Шахматова. А. А. Шахматов отмечал близость во многих отношениях С. и пространной летописной повести, но он же, завершая свой отзыв на труд С. К. Шамбинаго, писал, что тому «не удалось доказать ни влияния Летописной повести на Поведание Софония («Задонщину». - Л. Д.), ни также происхождения Сказания из Повести» (Шахматов А. А. Отзыв о сочинении Шамбинаго. С. 192). Именно отсутствие текстуальных совпадений между С. и пространной летописной повестью привело А. А. Шахматова к заключению, что «дошедшие до нас произведения, посвященные Мамаеву побоищу, не могут быть сведены к одному общему типу, к одному родоначальнику, в виде той или иной повести» (Там же). Такой характер текстологических соотношений памятников Куликовского цикла привел А. А. Шахматова к предположению о существовании еще одного поэтического произведения о Куликовской битве, до нас не дошедшего, - «Слова о Мамаевом побоище». По гипотезе А. А. Шахматова, к этому «Слову» обращались и автор «Задонщины», и автор С. А. А. Шахматов считает, что «Слово» в целом было близко к С., «на нем основывается большая часть Сказания» (Там же. С. 190). Гипотеза А. А. Шахматова подтверждений не нашла и, по существу, принята не была. Однако уже сам факт выдвижения этой гипотезы А. А. Шахматовым заслуживает самого пристального внимания. Текстологические наблюдения, сделанные над памятниками Куликовского цикла уже после работы А. А. Шахматова, все больше подтверждают сложность взаимоотношений между ними, и, возможно, лишь основываясь на гипотезе А. А. Шахматова, можно будет удовлетворительно объяснить всю сложность текстологических соотношений произведений Куликовского цикла. Независимо от того, признаем мы или нет существование «Слова о Мамаевом побоище», характер текстологических соотношений С. и пространной летописной повести таков, что мы, не имея возможности непосредственно возводить С. к пространной летописной повести или же пространную летописную повесть к С., должны признать, что оба произведения пользовались каким-то общим источником или несколькими общими источниками, которые наиболее полно отразились в С. Бесспорна связь С. с «Задонщиной». В С. встречаются отдельные отрывки, обороты, образы, которые совпадают с текстом «Задонщины». Это слова о том, что русские князья - «гнездо» Владимира Киевского, фраза о стуке и громе на Москве от воинских доспехов («Ту же, братие, стук стучит...»), фраза о солнце, освещающем путь великому князю Московскому, слова о горе Русской земли после битвы на Калке в плаче великой княгини. С поэтикой «Задонщины» связаны такие эпизоды С., как описание движения русского войска из Москвы в Коломну и сбор русских сил под Коломной, описание грозных предзнаменований природы, описание русского войска накануне дня сражения, картина ночи перед битвой и «испытание примет» Дмитрием Волынцом, описание самой битвы, рассказ о выезде засадного полка. Если принять гипотезу А. А. Шахматова, то совпадения С. с «Задонщиной» следует объяснять их общим гипотетическим источником - «Словом о Мамаевом побоище», если же эта гипотеза не верна, то совпадения эти должны объясняться непосредственным обращением автора С. к «Задонщине» как к одному из своих источников. В дальнейшем при составлении новых редакций и вариантов С. авторы их вновь обращались к «Задонщине». «Особо примечателен в этом отношении Печатный вариант Основной редакции С. Составитель этого варианта С. к уже имевшимся заимствованиям из «Задонщины» добавлял новые вставки, перерабатывал первоначальные вставки, сверяя их с имевшимся у него текстом «Задонщины». Вторичное обращение к «Задонщине», вставки из нее отдельных отрывков встречаются и в единичных списках С. Сопоставление отрывков С., отражающих «Задонщину», с известными в настоящее время списками «Задонщины» показывает, что в С., в том числе и в Печатном варианте Основной редакции, нашел отражение более ранний и более близкий к первоначальному виду произведения текст «Задонщины», чем в ее сохранившихся списках. Героический характер битвы, изображенной в С., обусловил обращение его автора к устным преданиям и легендам о Мамаевом побоище. Многие эпизоды С. по самой сути своей носят эпический характер, хотя в них и следует видеть эпическое осмысление действительных фактов (разведка в ночь накануне боя - то, что в современной тактике называется рекогносцировкой - передана как «испытание примет» Дмитрием Волынцом; единоборство Пересвета - как богатырский поединок, и т. п.). Влияние устной народной поэзии на С. можно обнаружить и в использовании его автором отдельных изобразительных средств, восходящих к приемам устного народного творчества (битва - пир, врагов побивают, как траву косят, воины - соколы и т. д.). Но в С. все эти словосочетания и формулы предстают в тесном переплетении с приемами книжной риторики как единый цельный поэтический образ. Ряд устно-эпических по своему характеру эпизодов передан в С. в книжно-риторической манере. В тесном объединении в пределах единой поэтической фразы устно-эпических по своему характеру оборотов с книжно-риторическими образами и словосочетаниями заключается стилистическое своеобразие С. В дальнейшей литературной истории С. отдельные эпические по своей природе его эпизоды сближаются со своей эпической первоосновой. С. и как литературный памятник, и как самый обстоятельный и яркий рассказ о великом событии в русской истории пользовалось большой популярностью у средневековых читателей, о чем красноречиво свидетельствует обилие его списков и разнообразие вариантов. С. оказало влияние на целый ряд древнерусских литературных памятников - Казанскую историю. Иное сказание, «поэтическую» Повесть об Азовском осадном сидении и др. С. нашло отражение в в устном народном творчестве. Можно предположить, что оно наложило свой отпечаток на былину «Илья Муромец и Мамай» (см.: Тихонравов Н. С., Миллер В. Ф. Русские былины старой и новой записи. М., 1894. С. 23 (текст из рукописи XVIII в.)), на одну из записей былины о Сухмане (см.: Шамбинаго С. К. Исторические переживания в старинах о Сухане // Сборник статей, посвященных В. О. Ключевскому. М., 1909. С. 503-515). Непосредственно к тексту С. восходит сказка «Про Мамая безбожного», записанная А. Харитоновым в Шенкурском уезде Архангельской губернии и напечатанная в сборнике сказок А. Н. Афанасьева (см.: Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: В 3 т. М., 1985. Т. 2. С. 377-383. № 317). О популярности С. в средние века как «четьего» произведения свидетельствует и то, что до нас дошло довольно много рукописей С. с миниатюрами. В настоящее время известно 9 лицевых списков С.: один из них - список Киприановской редакции, восемь - списки варианта У Основной редакции. Киприановская редакция проиллюстрирована 191 миниатюрой в Лицевом летописном своде (во втором томе так называемого Остермановского, или Царственного, летописца - БАН, 31.7.30, 70-е гг. XVI в.), причем этот лицевой список С. с остальными лицевыми списками никак не связан. Сравнительный анализ остальных 8 лицевых списков С. показал, что все они в конечном счете восходят к общему для них архетипному виду лицевого текста С. Наиболее близок к первоначальному списку лицевого С. - Лондонский список (кон. XVII в., хранится в Отделе рукописей Британского музея). Наблюдения над характером изображения деталей, стилистическими особенностями миниатюр Лондонского списка привели историков искусства Древней Руси к заключению, что оригиналом для Лондонского списка послужили миниатюры более раннего времени - не позже кон. XV - нач. XVI в. (см.: IV Международный съезд славистов. Материалы дискуссии, Т. 1. Проблемы славянского литературоведения, фольклористики и стилистики. М., 1962. С. 169-173 (выступления по докладу Е. Ф. Хилл О. И. Подобедовой, Д. С. Лихачева, В. Ф. Ржиги)). В Лондонском списке С. - 64 миниатюры, из них 14 встречается только здесь. Остальные 50 имеют параллели в других лицевых списках С. В свою очередь, в остальных лицевых списках С. есть немало миниатюр, отсутствующих в Лондонском списке. Часть из них приходится на отрывки текста, утерянные в настоящее время: в Лондонском списке (список дефектный: во второй половине рукописи листы перепутаны и часть листов утрачена). Сравнительное сопоставление миниатюр по всем лицевым спискам С. говорит о том, что в общей сложности на сюжет С. по тексту варианта У Основной редакции имеется 98 миниатюр. Возможно, некоторые из них принадлежат творчеству тех копиистов, которые иллюстрировали тот или иной лицевой список: копиист мог по образцу остальных миниатюр создать и свои собственные. Наиболее вероятно, однако, что все эти миниатюры были уже в первоначальном виде лицевого С., а дошедшие до нас^списки повторили не все эти миниатюры. Куликовская битва вызывала неизменный интерес писателей,, поэтов, художников и в XVIII, и в XIX, и в XX столетиях. Основным источником сведений о событиях 1380 г. являлось С. Поэтому помимо непосредственного существования С. как древнерусского литературного памятника оно в преломленном виде находило отражение и в драматических, и в прозаических, и в стихотворных произведениях нового времени, и в изобразительном искусстве. Первым литературным произведением такого рода следует считать трагедию М. В. Ломоносова «Тамира и Селим» (1750 г.), последними - многочисленные повести и романы о Куликовской битве, о Дмитрии Донском, появившиеся в 1980-е гг. в связи с 600-летним юбилеем Куликовского сражения. Несмотря на обилие работ по С., это замечательное литературное произведение Древней Руси требует дальнейшего изучения, и первоочередной задачей является полное (пословное) текстологическое сравнительное исследование всех списков С. Библиографический указатель литературы по памятникам Куликовского цикла см.: Араловец Н. А., Пронина П. В. Куликовская битва 1380 г.: Указатель литературы // Куликовская битва. Сборник статей. М., 1980. С. 289-318. Изд.: Синопсис, или Краткое собрание от различных летописцев о начале славяно-российского народа... Киев, 1680; 13-е изд. СПб., 1810; Русская летопись по Никонову списку / Изд. под смотрением имп. Академии наук. СПб., 1788. Ч. 4 (до 1407 г.); Рукопись о Задонском побоище под заголовком: Сказание о Задонском побоище, како бысть то побоище за рекою Доном Великого князя Дмитрия Ивановича Московского с Мамаем, царем Татарским // Русский вестник. 1810. Ч. 9, № 3. С. 1-31; Снегирев И. 1) Сказание о побоище великого князя Дмитрия Ивановича Донского // Русский зритель. 1829. Ч. 5, № 17-20. С. 3-68; 2) Древнее сказание о победе великого князя Дмитрия Иоанновича Донского над Мамаем. М., 1829; Поведение и сказание о побоище великаго князя Димитрия Ивановича Донскаго / Предисл. И. Снегирева // Русский исторический сборник. 1838. Т. 3, кн. 1. С. I-XVI, 1-80; Летописный сборник, именуемый Патриаршею, или Никоновскою, летописью // ПСРЛ. СПб., 1897. Т. 11. С. 46-69 (фототипическое переиздание: М., 1965); Тексты Сказания // Шамбинаго С. К. Повести о Мамаевом побоище. СПб., 1906. С. 3-190 (второй пагинации); Сказание о Мамаевом побоище / С предисл. С. К. Шамбинаго. СПб., 1907 (ОЛДП. Т. 125); Русские повести XV-XVI веков / Сост. М. О. Скрипиль; Ред. Б. А. Ларин. М.; Л., 1958. С. 16-38, 177-199; Повести о Куликовской битве / Изд. подгот. М. Н. Тихомиров, В. Ф. Ржига, Л. А. Дмитриев. М., 1959; Вологодско-Пермская летопись // ПСРЛ. М.; Л., 1959. Т. 26. С. 125- 145, 328-341; Моисеева Г. Н. К вопросу о датировке «Задонщины» // ТОДРЛ. Л., 1979. Т. 34. С. 227-239; За землю Русскую: Древнерусские повести. М., 1980. С. 44-93; Меж Непрядвой и Доном: К 600-летию Куликовской битвы / Сост. В. Крупин. М., 1980; Повесть о Куликовской битве: Из лицевого свода XVI века. Л., 1980; Поле Куликово: Сказания о битве на Дону. М., 1980. С. 110-217; Сказание о Мамаевом побоище: Историко-литературоведческий очерк. Палеографическое описание. Текст в современной транскрипции. Перевод на современный русский язык. М., 1980; Сказание о Мамаевом побоище: Лицевая рукопись XVII века из собрания Государственного исторического музея. М., 1980; Задонщина: (Задонщина. Летописная повесть о побоище на Дону. Сказание о Мамаевом побоище) / Иллюстрации худ. Ильи Глазунова. М., 1981; Памятники литературы Древней Руси. XIV - середина XV века. М., 1981. С. 132-183: Сказания и повести о Куликовской битве / Изд. подгот. Л. А. Дмитриев и О. П. Лихачева. Л., 1982; Повесть о Куликовской битве: Текст и миниатюры лицевого свода XVI века. Л., 1984; Воинские повести Древней Руси. Л., 1985. С. 203-269; Повести ратной славы Древней Руси. Воронеж, 1986. С. 128-193. Лит.: Захарьин П. М. Новый Синопсис, или Краткое описание о произхождении славенороссийскаго народа... Николаев, 1798; Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1817. Т. 5. С. 59-77, 420-430; Савельев-Ростиславич Н. В. Дмитрий Иоаннович Донской, первоначальник русской славы. М., 1837; Афремов И. Куликово поле, с реставрированным планом Куликовской битвы в 8-й день сент. 1380 года. М., 1849; Назаров И. Сказания о Мамаевом побоище // ЖМНП. 1858, июль - авг. Ч. 99, № 7. Отд. 2. С. 31-107; Костомаров Н. И. Куликовская битва // Месяцеслов на 1864 г. СПб., 1864. Прил. С. 3-24 (Отд. отт.: СПб., 1864); Розанов П. П. Местные предания о Куликовской битве: Реф. // Киевские университетские известия. 1875. № 9. С. 10-17 (То же: ЧИОНЛ. 1879. Кн. 1. С. 63-69); Хрущов И. П. О памятниках, прославивших Куликовскую битву // ЧИОНЛ. 1879. Кн. 1. С. 70-78; Иловайский Д. Куликовская победа Дмитрия Ивановича Донского: Ист. очерк. М., 1880; 2-е изд. М., 1880; Прокудин-Горский М. Петр Горский, один из участников Куликовской битвы // Русская старина. 1880. Т. 29. С. 441-442; Тимофеев С. П. Сказания о Куликовской битве: Опыт историко-литературного исследования // ЖМНП. 1885, авг. Ч. 240, № 8. Отд. 2. С. 203-231; 1885, сент. Ч. 241, № 9. Отд. 2. С. 19-46; Шамбинаго С. К. 1) Повести о Мамаевом побоище. СПб., 1906 (Марков А. [Рецензия] // ЖМНП. 1908, апр. Ч. 14, № 4. С. 433-446; Шахматов А. А. [Рецензия] // СОРЯС. СПб., 1910. Т. 81, № 7. Отчет о двенадцатом присуждении Академией наук премий митрополита Макария в 1907 г. С. 79-204) (Отд. отт.: СПб., 1910); 2) К вопросу о «генеалогической» поэзии // Сборник статей в честь А. И. Соболевского. М., 1928. С. 182-187; 3) Исторические повести (§ 2. Гл. 2. Литература Московского княжества конца XIV и XV вв.) // История русской литературы. Т. 2. Литература 1220-1580-х гг. М.; Л., 1945. Ч. 1. С. 215-219; Дмитриев Л. А. 1) Сказание о Мамаевом побоище: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Л., 1953; 2) О датировке «Сказания о Мамаевом побоище» // ТОДРЛ. М.; Л., 1955. Т. 10. С. 185-199; 3) Публицистические идеи «Сказания о Мамаевом побоище» // Там же. Т. 11. С. 140-155; 4) К литературной истории Сказания о Мамаевом побоище // Повести о Куликовской битве. М., 1959. С. 406-448; 5) Обзор редакций Сказания о Мамаевом побоище // Там же. С. 449-480; 6) Описание рукописных списков Сказания о Мамаевом побоище // Там же. С. 481-509; 7) Вставки из «Задонщины» в «Сказании о Мамаевом побоище» как показатели по истории текста этих произведений // «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. К вопросу о времени написания «Слова». М.; Л., 1966. С. 385-439; 8) Миниатюры «Сказания о Мамаевом побоище» // ТОДРЛ. М.; Л., 1966. Т. 22. С. 239-263; 9) Лондонский лицевой список «Сказания о Мамаевом побоище» // Там же. 1974. Т. 28. С. 155-179; 10) «Книга о побоище Мамая, царя татарского, от князя владимерского и московского Димитрия» // Там же. 1979. Т. 34. С. 61-71; 11) Куликовская битва 1380 года в литературных памятниках Древней Руси // РЛ. 1980. № 3. С. 3-29; 12) Сказание о Мамаевом побоище: Лицевой список конца XVII века // Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина. Л., 1980; 13) Литературная история памятников Куликовского цикла // Сказания и повести о Куликовской битве. Л., 1982. С. 306-359; 14) 600-летний юбилей Куликовской битвы //РЛ. 1983. № 1. С. 216-234; Тихомиров М. Н. 1) Куликовская битва 1380 года // ВИ. 1955. № 8. С. 11-25; 2) Куликовская битва 1380 года // Повести о Куликовской битве. М., 1959. С. 325-376; Hill E. A British Museum Illuminated Manuscript of an Early Russian Literary Work. An Encomium to the Grand Prince Dimitri Ivanovich and to his Brother Prince Vladimir Andreyevich. The Tale of the Battle of the Don in the Year 6889. Сообщение на IV Международном съезде славистов в Москве Е. Ф. Хилл (Англия); Один вновь обнаруженный лицевой список древнерусского памятника. Cambridge, 1958; Будовниц И. У. Общественно-политическая мысль Древней Руси (XI-XIV вв.). М., 1960. С. 439-455; Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV-XV веках: Очерки социально-экономической и политической истории. Руси. М., 1960. С. 596-623; Филатов В. 1) Изображение «Сказания о Мамаевом побоище» на иконе XVII в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1960. Т. 16. С. 397-408; 2) Икона с изображением сюжетов из истории русского государства // Там же. 1966. Т. 22. С. 277-293; Путилов Б. Н. Куликовская битва в фольклоре // Там же. 1961. Т. 17. С. 107-129; Соловьев А. К вопросу о взаимоотношениях произведений Куликовского цикла: («Задонщина», «Летописная повесть», «Сказание о Мамаевом побоище») // РЛ. 1965. № 2. С. 243-245; Бегунов Ю. К. Об исторической основе «Сказания о Мамаевом побоище» // «Слова о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. М.; Л., 1966. С. 477-523; Демкова Н. С. Заимствования из «Задонщины» в текстах Распространенной редакции «Сказания о Мамаевом побоище» // Там же. С. 440-476; Мингалев B. C. 1) Летописная повесть - источник «Сказания о Мамаевом побоище» // Труды Московск. гос. историко-архивного ин-та. 1966. Т. 24, вып. 2. Вопросы источниковедения истории СССР. С. 55-72; 2) К методике решения некоторых гуманитарных задач с помощью ЭВМ // Применение комплекса вычислительных средств «Ртута-110» в народном хозяйстве. Вильнюс, 1970. С. 102-110; 3) Списки «Сказания о Мамаевом побоище» в ЦГАДА // Сов. архивы. 1970. № 6. С. 104-105; 4) «Сказание о Мамаевом лобоище» и его источники: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М.; Вильнюс, 1971; Зимин А. А. «Сказание о Мамаевом побоище» и «Задонщина» // АЕ за 1967 год. М., 1969. С. 41-58; Азбелев С. Н. 1) Отзвуки Куликовской битвы в сербском и русском фольклоре // Сов. славяноведение. 1970. № 6. С. 50-57; 2) Младшие летописи Новгорода о Куликовской битве // Проблемы истории феодальной России: Сб. статей; к 60-летию проф. В. В. Мавродина. Л., 1971. С. 110-117; 3) Сказание о помощи-новгородцев Дмитрию Донскому // Русский фольклор. Л., 1972. Т. 13. С. 77-102; 4) Повесть о Куликовской битве в Новгородской летописи Дубровского // Летописи и хроники: Сборник статей 1973 г. М., 1974. С. 164-172; 5) Текстологические приемы изучения повествовательных источников о Куликовской битве в связи с фольклорной традицией // Источниковедение отечественной истории. М., 1975. С. 163-190; 6) Об устных источниках летописных текстов: (на материале Куликовского цикла) // Летописи и хроники. Сборник статей 1976 г. М., 1976. С. 78-101; Греков И. Б. 1) О первоначальном варианте «Сказания о Мамаевом побоище» // Сов. славяноведение. 1970. № 6. С. 27-36; 2) Восточная Европа и упадок Золотой Орды: (на рубеже XIV-XV вв.). М., 1975. С. 433-456; Салмина М. А. К вопросу о датировке «Сказания о Мамаевом побоище» // ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 29. С. 98-124; Санович А. Г. Русская народная картинка XVIII века «Мамаево побоище» // Сообщения Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. 1975. Т. 5. С. 79-102; Прохоров Г. М. 1) Повесть о Митяе: Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы. Л., 1978; 2) Культурное своеобразие эпохи Куликовской битвы // ТОДРЛ. Т. 34. С. 3-17; Амосов А. А. Сказание о Мамаевом побоище в Лицевом своде Ивана Грозного // Там же. С. 49-60; Белоброва О. А. О миниатюрах Куликовского цикла в Житии Сергия Радонежского // Там же. С. 243-256;. Зиборов В. К. Хронографический вид Печатного варианта Основной редакции Сказания о Мамаевом побоище // Там же. С. 240-242; Колесов В. В. Стилистическая функция лексических вариантов в Сказании о Мамаевом побоище // Там же. С. 33-48; Афанасьев Э. Л. Куликовская битва в изображении русских писателей XVIII в. // ИОЛЯ. 1980. Т. 39. № 4. С. 291-300;. Бескровный Л. Б. 1) Историография Куликовской битвы // Куликовская битва. Сборник статей. М., 1980. С. 6-25; 2) Куликовская битва // Там же. С. 214-245; Болотцева И. П. «Сказание о Мамаевом побоище» на иконе «Сергий Радонежский с житием» XVII века// Куликовская битва в литературе и искусстве. М., 1980. С. 120-128; Державина О. А. Куликовская битва в русской драматургии второй половины XIX века // Там же. С. 247-257; Егоров В. Л. Золотая Орда перед Куликовской битвой // Куликовская битва. Сборник статей. С. 174-213; Елизаветина Г. Г. Куликовская битва и проблемы национального характера в произведениях русских революционеров-демократов // Куликовская битва в литературе и искусстве. С. 234-246; Иткина Е. И., Кучкин В. А. Рукописный настенный лист с изображевием Мамаева побоища // Там же. С. 154-174; Каргалов В. В. Художественная летопись поля Куликова // Молодая гвардия. 1980. № 9. С. 297-311; Кирпичников А. Н. Куликовская битва. Л., 1980; Курилов А. С. Памятники Куликовского цикла и русское литературоведение первой половины XIX века // Куликовская битва в литературе и искусстве. С. 179-216; Кусков В. В. Ретроспективная историческая аналогия в произведениях Куликовского цикла // Там же. С. 39-51; Кучкин В. А. 1) Победа на Куликовском поле // ВИ. 1980. № 8. С. 3-21; 2) Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва. Сборник статей. С. 26-112; Лихачев Д. С. 1) Русская культура и сражение на Куликовском поле за Доном // Звезда. 1980. № 9. С. 3-8; 2) Куликовская битва в истории русской культуры // Поле Куликово. С. 7-15; 3) Куликовская битва в миниатюрах XVI века // Повесть о Куликовской битве. Из лицевого свода XVI века. Л., 1980. С. 171-177 (на англ. яз. С. 183-189); Маштафаров А. В. Документы ЦГАДА по истории Куликовской битвы // Сов. архивы. 1980. № 5. С. 35-39; Моисеева Г. Н. Древнерусская литература в художественном сознании и исторической мысли России XVIII века. Л., 1980; Овчинникова Е. С. Куликовская битва в древнерусской миниатюре и иконе // Куликовская битва в литературе и искусстве. С. 115-119; Пашуто В. Т. 1) «И въскипе земля Руская...» // История СССР. 1980. № 4. С. 66-91; 2) Историческое значение Куликовской битвы // Сказания и повести о Куликовской битве. С. 262-290; Пушкарев Л. Н. К вопросу об отражении Куликовской битвы в русском фольклоре// Куликовская битва. Сборник статей. С. 265-274; Пушкарев Л. Н., Сидорова Л. П. Повести о Куликовской битве в русской лубочной картинке и книжке XIX - начала XX века // Куликовская битва в литературе и искусстве. С. 129-153; Робинсон А. Н. Эволюция героических образов в повестях о Куликовской битве // Там же. С. 10-38; Скрынников P. P. 1) Куликовская битва // Звезда. 1980. № 9. С. 9-20; 2) Куликовская битва: Проблемы изучения // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М., 1983. С. 43-70; Троицкий В. Ю. Куликовская битва в творчестве русских романтиков 10-30-х годов XIX века // Куликовская битва в литературе и искусстве. С. 217-233; Усок И. Е. Куликовская битва в творчестве Александра Блока // Там же. С. 258-277; Флоря Б. Н. Литва и Русь перед битвой на Куликовом поле // Куликовская битва. Сборник статей. С. 142-173; Хорошкевич А. Л. О месте Куликовской битвы // История СССР. 1980. № 4. С. 92-106; Шамаро А. А. 1) Как устояла Русь // Наука и религия. 1980. № 7. С. 18-28; № 8. С. 15-25; 2) Как устояла Русь: Непредусмотренное послесловие // Наука и религия. 1981. № 7. С. 28-33; Горский А. Д. Куликовская битва 1380 г. в исторической науке // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. С. 15-42; Дианова Т. В., Черниловская М. М., Шульгина Э. В. Использование памятников письменности из собрания ГИМ в подготовке к 600-летнему юбилею Куликовской битвы // Там же. С. 233-237; Иткина Е. И. Памятники Куликовского цикла в творчестве художника-миниатюриста И. Г. Блинова // Там же. С. 216-224; Черный В. Д. «Мамаево побоище» в древнерусских миниатюрах: (Миниатюра как культурно-исторический феномен) // Там же. С. 200-209. Л. А. Дмитриев

СКАЗАНИЕ О ОБРЕТЕНИИ МОЩЕЙ ГРИГОРИЯ...

См.: Иоасаф, игумен Данилова монастыря

СКАЗАНИЕ О ПОБЕДЕ НАД ВОЛЖСКИМИ БОЛГАРАМИ...

Сказание о победе над волжскими болгарами 1164 года и празднике 1 августа (заглавие в рукописях: «Месяца августа в 1 день празднуем всемилостивому спасу и пречистей его матере»; начало; «Ведети нам есть, братие, о сем възлюбленая еже пантократы день милости божиа празднуемь, благочестивому и благоверному нашему царю князю Андрею уставлеши се праздновати») - одно из программных произведений владимирской литературы 60-х гг. XII в., отразившее создание сильной военно-политической державы на северо-востоке Руси. Согласно С., победа в день 1 августа сопутствует не только воинам Андрея Юрьевича Боголюбского, но и Мануилу Комнину в походе против сарацын, причем владимирский князь и византийский император показаны равными в славе и достоинстве. На С. повлияло переводное «Слово о явлении честного креста и о победе». Явлению «божественного луча огнена» Андрею Боголюбскому и его полку в сцене битвы 1164 г. с волжскими болгарами прямую параллель составляет видение лабарума - «божественной победы» - римскому императору Константину перед битвой при Сакса Рубра. Текст благодарственного моления Андрея за победу в походе близко повторяет этикетное моление Владимира I в Повести временных лет под 996 г. В отличие от «Слова великого князя Андрея Боголюбского о милости божией» (см. Андрей Юрьевич Боголюбский) С. приписывает учреждение нового церковно-государственного праздника Владимирской Руси не только лично князю Андрею Боголюбскому, но и византийским иерархам - императору Мануилу, патриарху Луке, а также грекам - киевскому митрополиту Константину и ростовскому епископу Нестору. С. дошло в трех редакциях и более чем в 30 списках. Из них наиболее ранние - в пергаменных списках Пролога: ГПБ, собр. ПДА, А1/264, XIV-XV вв. и ГБЛ, собр. Рогож. кладб., № 511, XIV-XV вв. Первая, основная редакция С. имеет 4 варианта. Варианты 1 и 2 имеют различные продолжения основного текста С.: 1) описание храмового праздника 1 августа (см. списки: ГПБ, F.I, 257, XVI в.; ГБЛ, собр. Рогож. кладб., № 560, XVI в.; Калининский гос. обл. арх., № 1153, XVI в.); 2) особое Установление о постах на праздник 1 августа (см. списки: ГПБ, собр. ПДА, А1/264; ГБЛ, собр. Большакова, № 195). Вариант 1 принадлежит, по-видимому, епископу Феодору (ум. 1169 г.), который боролся вместе с Андреем Боголюбским за автокефалию владимирской кафедры; вариант 2, по-видимому, редактировал епископ грек Леон, выступавший в Ростове против автокефальных притязаний Владимира (нач. 1170-х гг.). В варианте 3, опубликованном В. О. Ключевским в 1878 г. вместе со Сказанием о чудесах Владимирской иконы богоматери, продолжения основного текста сняты, а в конце добавлен молитвенный текст, который Н. Н. Воронин приписывал Андрею Боголюбскому. Вариант 4 содержит основной текст С. без продолжений и дополнений (списки: ГБЛ, собр. Рогожского кладб., № 511; ГБЛ, собр. Егорова, № 637). Вторая редакция С. - краткая летописная. Она читается в составе Летописи Лаврентьевской и опубликована В. О. Ключевским по списку Минеи. Редакция трактует победу 1164 г. над волжскими болгарами как новое чудо Владимирской иконы богоматери. По мнению Б. А. Рыбакова, она датируется началом 70-х гг. XII в. (см.: Рыбаков Б. А. Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве». М., 1972, с. 110, примеч. 47). Третья редакция С. представляет собой соединение текста 4 вар. 1-й редакции со «Словом великого князя Андрея Боголюбского о милости божией». Возникла она не ранее кон. XIII - нач. XIV в. Опубликована И. Е. Забелиным в 1895 г. В печатном Прологе на 1 августа помещен текст «Сказания», близкий к 1-му варианту 1-й редакции. С. существенно переосмысливает фабульное ядро воинской повести, изображая поход Андрея Боголюбского с литературно-публицистических и государственно-идеологических позиций, и принадлежит к жанрам историко-легендарного повествования Владимирской литературы второй половины XII в. Изд.: Ключевский В. О. Сказание о чудесах Владимирской иконы божьей матери. СПб., 1878, с. 21-28 (изд. ОЛДП, № 30); Забелин И. Е. Следы литературного труда Андрея Боголюбского. - Археол. изв. и заметки. М., 1895, № 2-3, с. 45-46; Лаврентьевская летопись. - ПСРЛ, т. 1. М., 1962, стб. 352-353; Hurwitz E. S. Prince Andrej Bogoljubskij: The Man and the Myth. Firenze, 1980, p. 90-91. Лит.: Голубинский. История церкви, т. 1, ч. 2, с. 409-410; Будовниц И. У. Общественно-политическая мысль Древней Руси. М., 1960, с. 243-249; Воронин Н. Н. 1) Андрей Боголюбский и Лука Хризоверг: (Из истории русско-византийских отношений XII в.). - ВВ, 1962, т. 21, с. 29-50; 2) Сказание о победе 1164 г. над болгарами и празднике Спаса. - В кн.: Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран: Сб. статей к 70-летию акад. М. Н. Тихомирова. М., 1963, с. 88-92; Филипповский Г. Ю. 1) Художественно-документальные жанры владимирской литературы 60-х гг. XII в. - Вестн. МГУ, Филол., 1979, № 4, с. 37-44; 2) Жанры историко-легендарного повествования владимирской литературы второй половины XII в.: Автореф. канд. дис. М., 1979. Г. Ю. Филипповский

СКАЗАНИЕ О ПОСЛЕДНИХ ДНЯХ МИТРОПОЛИТА МАКАРИЯ

Сказание о последних днях митрополита Макария, именуемое в рукописях «О немощи и о преставлении и о погребении Макария, митрополита всея Русии» (нач.: «В лето 7072-го сентября в 15 день на память великомученика Никиты Макарий, митрополит всея Русии, пел молебны...»), повествует о болезни, кончине и погребении митрополита всероссийского. В нем рассказывается, как после свершения молебна в Успенском соборе в Москве 15 сентября 1563 г. митрополит, вернувшись «в кельи», тяжело занемог. Почувствовав приближение смерти, он неоднократно пытается уговорить государя Ивана IV отпустить его в Пафнутьев монастырь - место пострижения, но тот отклоняет его просьбу, не желая, чтоб Макарий был погребен как простой монах. В С. описывается посещение митрополита царем, его братом Юрием, царицей Марией, царевичами Иваном и Федором. Макарий скончался 31 декабря 1563 г. Во время погребения в Успенском соборе была прочтена его «Прощальная грамота». Списки С. датируются XVII, XVIII и XIX вв. Нам известно 6 его списков: ГПБ, собр. Вяземского, № 108; ГБЛ, собр. Большакова, № 266; собр. МДА, № 20/102 или 119, согласно Г. З. Кунцевичу; БАН, 31.6.27 (в составе Хронографа редакции 1599 г.); ГИМ, собр. Уварова, № 1362 (23) (в составе Хронографа редакции 1599 г.), 1688 (813). Содержащаяся во всех списках «Прощальная грамота» митрополита Макария, созданная по образцу духовной грамоты митрополита Киприана, напечатана в «Актах исторических» (т. 1) и в «Русской исторической библиотеке» (т. 3) по списку ГПБ, собр. ПДА, № 298, л. 39-46 (она входит в состав летописца о событиях царствования Ивана IV с 7071 по 7075 г.). С. опубликовано Г. Кунцевичем по списку Вяземского, № 108 с подведением вариантов по двум другим спискам. К тексту «Прощальной грамоты» (внутри С.) им подведены варианты также из рукописи ГПБ, собр. ПДА, № 298. По списку БАН, 31.6.27 С. издано П. Веретенниковым (игуменом Макарием). Высказывались начиная с В. О. Ключевского суждения, что С. могло послужить материалом для составления жития митрополита Макария. По предположению В. О. Ключевского, С. было написано вскоре после смерти митрополита близким ему человеком. П. Васенко и П. Веретенников утверждают, что автором С. был упоминаемый в повести «старец Афонасии» - будущий митрополит Афанасий и что произведение написано под непосредственным впечатлением кончины митрополита Макария (по Васенко - до 24 февраля 1564 г.). Г. З. Кунцевич полагал, что С. появилось не позднее кон. XVI в. Изд.: Кунцевич Г. 1) Сказание о последних днях жизни митрополита Макария (15 сент. - 31 дек. 1563 г.) // ИОРЯС. 1909. Т. 14, кн. 4. С. 155-164 (отрывок); 2) Сказание о последних днях митрополита Макария (15 сентября - 31 декабря 1563 года) // Отчеты о заседаниях ими. Общества любителей древней письмепности в 1907-1910 году с приложениями. СПб., 1911. Прил. С. 3-27 (ПДПИ. № 176); Веретенников П. [игумен Макарий]. Повесть о кончине всероссийского митрополита Макария// Wissenschaftliche Zeitschrift Martin-Luther-Universität Halle-Wittenberg. Gesellschafts- und Sprachwissenschaftliche Reihe. 1985. Bd 34. H. 3. S. 75-93; Текст «Прощальной грамоты»: АИ. Т. 1. С. 328-331 (№ 172); РИБ. СПб., 1876. Т. 3. Стб. 198-205. Лит.: Ключевский. Древнерусские жития. С. 221; Лебедев Н. Макарий митрополит всероссийский // ЧОЛДП. М., 1877. Окт. С. 444; Голубинский. История церкви. Т. 2, ч. 1. С. 745, 872-874; Васенко П. «Книга Степенная царского родословия» и ее значение в древнерусской исторической письменности. СПб., 1904. Ч. 1, С. 182-183; Иконников. Опыт по историографии. 1908. Т. 2, ч. 2. С. 17-27; Шмидт С. О. Становление Российского самодержавства: Исследование социально-политической истории времени Ивана Грозного. М., 1973. С. 148-149, 258. М. А. Салмина

СКАЗАНИЕ О ПОСТРОЕНИИ ХРАМА СВЯТОЙ СОФИИ

Сказание о построении храма святой Софии («Сказание о создании церкве святые Софии еже в Костянтине граде»; «Сказание о Софии Цареградской») - произведение, возникшее в Византии не позднее сер. IX в. и до XV в. переведенное на Руси. Греческий оригинал сохранился в списках XII в.; древнерусские списки С. относятся к XV-XVII вв. Оно известно в составе Летописца Еллинского и Римского второй редакции и в составе Хронографа Русского; в сборниках С. встречается редко. Исследователями отмечалась насыщенность С. историческими реалиями: названы византийские императоры, в их числе заказчик строительства Юстиниан, патриарх Евтихий, приведены даты, размеры храма, перечислены строительные материалы, описаны внешний и внутренний облик храма и его утварь, сообщено о падении купола в правление Юстина и о его восстановлении и т. д. Между тем в повествований присутствует и легендарный элемент: явление ангела, показавшего царю во сне, какова будет церковь; чудеса - о недоставшем золоте, о трех оконцах, о наречении церкви именем святой Софии. С. оказало определенное влияние на оригинальные древнерусские повести об основании монастырей и о строительстве почитавшихся храмов. С. Г. Вилинский, к 1900 г. выявивший и опубликовавший южнославянские списки С., в 1903 г. доказал их зависимость от древнерусского перевода. Изд.: Сказание о создании великия божия церкви св. Софии в Константинополе / Предисл. К. К. Герца и Ф. И. Буслаева // Летописи Тихонравова. М., 1859. Т. 2, отд. 2. С. 1-36; Леонид, архимандрит. Сказание о св. Софии Цареградской. Памятник древней русской письменности XII века. СПб., 1889 (ПДПИ. Вып. 78); Вилинский С. Г. Сказание о Софии Цареградской в Еллинском летописце и в Хронографе // ИОРЯС. 1903. Т. 8, кн. 3. С. 1-43, Лит.: Савваитов П. И. Путешествие новгородского архиепископа Антония в Царьград. СПб., 1872; Вилинский С. Г. Византийско-славянские сказания о создании храма св. Софии Цареградской. Одесса, 1900; Сперанский М. Н. Из истории русско-славянских литературных связей. М., 1960. С. 64-67; Творогов О. В. К изучению древнерусских хронографических сводов (I. Редакции Еллинского летописца. II. О происхождении Хронографа западнорусской редакции) // ТОДРЛ. Л., 1972. Т. 27. С. 402-404. О. А. Белоброва

СКАЗАНИЕ О ПРЕПОДОБНЕМ МАКСИМЕ

См.: Сказания о Максиме Греке

СКАЗАНИЕ... О ПРИХОДЕ... МАКСИМА ГРЕКА

См.: Сказания о Максиме Греке

СКАЗАНИЕ О ПТИЦАХ

Сказание о птицах («Слово о птицах», «Совет птичий», «Птицы») - сочинение, написанное в форме диалога между птицами (по некоторым вариантам - и зверями), в котором затрагиваются различные вопросы: о грехах, о покаянии, о будущем суде, о социальном устройстве на Руси, о воровстве, пьянстве, злых женах и т. д. Памятник дошел до нас в списках XVII-XVIII вв. Датировка его остается спорной. Отражение в С. порядков, господствовавших в тогдашних приказах, и проникновение в него нового взгляда на женщину позволяют, по мнению А. В. Багрия, датировать его XVI-XVII вв. А. М. Астахова думает, что С. получило распространение на Руси уже с кон. XIV в. (Астахова А. М. Былины Севера. М.; Л., 1951. Т. 2. С. 788). Особая редакция С. (список ГПБ, собр. Погодина, № 1339, л. 45 об.-48, сборник кон. XVII в.), где форма С. «снизошла до простого запева или сравнения» (люди, просящие бога о долголетии царя и великого князя, чтобы пожить «льготно» и без мятежей, уподобляются птицам, которые молятся о лете без зимы, чтобы им за море не летать и своих деток там не терять), по X. М. Лопареву (Еще о «Сказании...» С. 72-73), появилась «вскоре после великой Смуты». С точки зрения И. Франко и А. В. Багрия, С. могло появиться в Западной Руси, об этом косвенно свидетельствуют малорусские и западнорусские особенности языка большинства списков. Основная мысль произведения также неясна. Полагают, что памятник - «отголосок какого-то прошлого, бытового или религиозного движения русского народа», дошедший до нас без начала, в котором могло сообщаться о председателе и о поводе для собрания птиц (Лопарев X. М. Древнерусские сказания... С. XV). По другой версии, С. первоначально представляло собой ряд сентенций, почерпнутых в основном из Священного писания и вложенных в уста птиц. «Проповедь благочестивой морали» составляла, таким образом, его главную идею. Дальнейшее развитие памятника шло путем постепенного уменьшения в его содержании «элемента религиозно-поучительного за счет элемента бытового». С., стихи-былины, где птицами обозначены различные людские должности и звания, известная песня «За морем синичка непышно жила» - вот этапы эволюции одного памятника, начальный вид которого утерян (Багрий А. В. Древнерусское сказание... С. 308-315). В момент создания, по утверждению А. В. Багрия, произведение испытало сильное влияние еврейской молитвенной песни «Perek Ichîrâ» («Глава песни»), с которой его роднит необычная форма: содержание и там, и тут облечено в форму сентенций птиц и других живых существ и предметов. Воздействием «Perek Ichîrâ», герои которой произносят отрывки Библии, где упоминаются их имена, исследователь объясняет и то, что птицы в С. начинают свои рассуждения со слов, созвучных их именам. По этой гипотезе, памятник послужил основой для многочисленных фольклорных обработок - былин и песен о птицах (Багрий А. В. Древнерусское сказание... С. 310-312; Астахова А. М. Былины Севера. Т. 2. С. 788). «Сатирически-балагурный тон» старинок, намеки в них на необходимость платы за исполнение произведения, по мнению А. М. Астаховой (Былины Севера), а также В. Г. Смолицкого и Т. А. Тургеневой (Четыре произведения народной сатиры. С. 502), указывают на то, что в этих обработках могли участвовать скоморохи. Сравнение С. с аналогичными произведениями мировой литературы позволило X. М. Лопареву (Животный совет... С. 21-24) сделать вывод о принадлежности памятника к фольклору. Именно этим объясняет он многочисленные «недочеты» списков и отсутствие связи между высказываниями отдельных птиц. В русской народной литературе, по его мнению, «экзотичный» птичий совет мог возникнуть под влиянием Физиолога и Стефанита и Ихнилата. Источниками отдельных мыслей С., возможно, также были Палея Толковая, Слова о добрых и злых женах, Пчела, народные пословицы и поговорки, лубочные картинки (Лопарев X. М. Древнерусские сказания... С. XVI-XXI). Рассуждения некоторых птиц в С., по утверждению X. М. Лопарева, носят апокрифический характер: «...велик у нас бог на небеси, (а не на) земли» (лебедь); «Я вчерась у бога (была), со святыми и беседовала» (цапля); «...ты у беса была, а не у бога» (чайка) и т. д. (см. рукопись ГИМ, собр. Щукина, № 52, л. 173 об.). Исследователь отмечает в С. и явные следы апокрифов. Таков рассказ об Иуде, который, продав Христа, «злез на дерево и задавився» (см. рукопись БАН, собр. Археографической комиссии, № 53, л. 364-373). X. М. Лопарев полагает, что С., возможно, было сочинением, примыкавшим к отреченным книгам, ссылаясь на упоминание его в Списках отреченных книг под названием «поточник различных птиц» и изъятие его из бумаг Василия Колачева 15 марта 1679 г. Местом опалы памятника, по мнению И. Франко, стала Великороссия. На Украине первая редакция С. вследствие своего «антипанского» характера (см. рукопись Археографической комиссии, № 53, которая, как считает исследователь, положила начало великорусским обработкам) не могла подвергнуться запрещению или конфискации, ибо духовные власти Западной Руси «и сами стояли в оппозиции к польскому правительству», а потому могли «не заметить» ее отдельных апокрифических мотивов. О справедливости данных замечаний И. Франко судить сложно, поскольку отсутствует текстологический анализ произведения. Заслуженные возражения А. В. Багрия вызывают и выводы X. М. Лопарева. Во-первых, «поточник различных птиц», будучи названием какой-то гадательной книги, ничего общего со С. не имеет; во-вторых, оно могло быть конфисковано у В. Колачева за неуважительное отношение к господствующим классам. Таким образом, гипотеза об апокрифическом характере памятника нуждается в уточнении. Отдельные мотивы С. использовались писателями XVIII-XIX вв. (см. «Другой хор ко превратному свету» А. П. Сумарокова, «Сказку о медведихе» А. С. Пушкина, хор птиц в прологе к пьесе «Снегурочка» А. Н. Островского). Вероятно, они проникли в литературу через чулковский «Песенник», издававшийся в С.-Петербурге в 1770, 1776, 1780, 1791 гг., но не исключено, что писатели могли слышать С. и в устной обработке. Памятник известен в 14 списках, которые отличаются друг от друга и содержанием, и расположением сентенций, и объемом. Это разнообразие списков свидетельствует о долгой литературной истории памятника, а наличие русских и украинских текстов говорит о его распространенности в разных частях России. Сравнительная малочисленность списков С. объясняется, по мнению А. В. Багрия (Древнерусское сказание... С. 315), тем, что оно было быстро вытеснено «старинками», основанными на нем. Последние же известны во множестве вариантов и жили в памяти народа еще в 20-30-х гг. XX в. (см.: Онежские былины / Подбор былин и науч. ред. текстов акад. Ю. М. Соколова; Подгот. текстов к печати, примеч. и словарь В. Чичерова. М., 1948. № 142, 164, 180, 181, 220, 276 (записи 1926-1928 гг.)). Фольклорные обработки С. см.: Чулков М. Д. Собрание разных песен. СПб., 1770. Ч. 1. С. 223 (то же: СПб., 1913. № 199); Песни русского народа, собранные в губерниях Архангельской и Олонецкой / Записали Ф. М. Истомин, Г. О. Дютш. СПб., 1894. С. 71-75; Великорусские народные песни / Изданы проф. А. И. Соболевским. СПб., 1895. Т. 1. № 496-500; 1902. Т. 7. № 426; Великорусс в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, легендах и т. п.: Материалы, собранные и приведенные в порядок П. В. Шейном. СПб., 1898. Т. 1, вып. 1. № 984, 986; Песни, собранные П. Н. Рыбниковым. 2-е изд. / Под редакцией А. Е. Грузинского. М., 1909. Т. 1. № 68, 77, 98, 99; 1910. Т. 2. № 189; Песни, собранные П. В. Киреевским. М., 1929. Новая серия. Вып. 2, ч. 2. № 2813, 2915; Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 г. 4-е изд. М.; Л., 1949. Т. 1. № 62; 1950. Т. 2. № 130, 137; 1951. Т. 3. № 264, 280, 298; Астахова А. М. Былины Севера. М.; Л., 1951. Т. 2. № 155; Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. М., 1957. Т. 3. № 540; Смолицкий В. Г., Тургенева Т. А. Четыре произведения народной сатиры // ТОДРЛ. М.; Л., 1961. Т. 17. С. 503-507. Изд.: Булгаков Ф. И. Сборник повестей скорописи 17 в. // ПДП. СПб., 1878-1879. С. 92-94; Яцимирский А. И. Опись старинных славянских и русских рукописей собрания П. И. Щукина. М., 1896. [Вып. 1]. С. 55; Лопарев X. М. 1) Древнерусские сказания о птицах. СПб., 1896. С. I-XXIII (ПДП. Т. 116) (Франко И. [Рецензия] // ЗНТШ. Львов, 1897. Вып. 6, т. 20. С. 20-26); 2) Еще о «Сказании о птицах» // Библиографическая летопись. СПб., 1914. Ч. 1. С. 73-74; Багрий А. В. Древнерусское сказание о птицах // РФВ. 1912. Т. 67. С. 316-322. Лит.: Лопарев X. М. Животный совет во всеобщей литературе: (библиографическая заметка) // Сб. статей в честь проф. И. В. Помяловского. СПб., 1897. С. 21-24. А. А. Михалина