Словарь книжников и книжности Древней Руси
Статьи на букву "Н"

Статьи на букву "Н"

НАФАНАИЛ, ИНОК КОРНИЛИЕВА МОНАСТЫРЯ

Нафанаил (XVI в.) - инок Корнилиева монастыря, автор Жития Корнилия Комельского. Имя автора и время создания памятника известны по приписке к Житию, сохранившейся в рукописи ГБЛ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 562 (1630 г., Четья-Минея Германа Тулупова): «В лето 7097 мая в 22 при державе государя, благовернаго царя и великаго князя Феодора Ивановича, всея России самодержца, в лето шестое царства его, и при святейшем патриархе Иеве по благословению отца нашего игумена Лаврентия написано бысть житие преподобнаго во обители пречистыя Богородица Корнилиева монастыря рукою многогрешнаго и последняго во иноцех Нафанаила Корнильевскаго». Н. был современником Корнилия Комельского, принял от него хиротонию («...мы бо аще и недостойни есмы ученицы его нарицатися, но убо рукоположению от святаго сподобихомся»), свою задачу агиографа он сформулировал как желание «писанию предати яже видехом и слышахом от уст святаго старца». Написанное в 1589 г. Житие в 1600 г. было представлено на церковный собор тогдашним игуменом Корнилиева монастыря Иосифом. После рассмотрения Жития и службы патриархом Иовом и царем Борисом Годуновым было постановлено: праздновать память Корнилию по всему Русскому государству. До указа 1600 г. память отмечалась в Корнилиевом монастыре, в вологодском соборном храме и по церквам Вологодского уезда (см.: Послание патриарха Иова к игумену Корнилиева монастыря Иосифу от 21 февраля 1600 г. // ААЭ. Т. 2. С. 379-380). О Корнилии Комельском Житие сообщает, что он был уроженцем Ростова, сыном Феодора и Варвары. Брат Феодора, Лукиан, нес службу дьяка при великой княгине Марии (во инокинях Марфе), по его инициативе семья Феодора переселилась в Москву, и там Корнилий был определен на службу ко двору княгини. Когда Лукиан постригся в монахи, уйдя в Кириллов монастырь, вслед за ним ушел в монастырь племянник Корнилий. Спустя семь лет Корнилий привел сюда и своего брата Акинфия, постригшегося с именем Анфим. В Кириллове монастыре Корнилий занимался книгописанием, автор замечает по этому поводу: «свидетели же сим книги его в Кириллове и доныны». После пребывания в Кирилло-Белозерском монастыре Корнилий «вдал себя странничеству», обходя монастыри и пустыни. Оказавшись в Новгороде, он общался там с архиепископом Геннадием. Житие сообщает, что Геннадий ценил Корнилия за то, что тот был «премудростию, разумом и словом украшен», и хотел оставить его при себе. Но из Новгорода Корнилий ушел в пустынь, сначала - близ Новгорода, а потом - близ Твери. В 1497 г. он пришел в глухой Комельский лес и жил здесь сначала уединенно (в это время на него нападали разбойники и «ничтоже обретоша, разве книг»), а затем собрал вокруг себя братию и создал монастырь. Житие довольно подробно рассказывает о приемах руководства Корнилия монастырем (среди которых было и вечернее «обхождение», подобно Феодосию Печерскому, волчком келий братии, и произнесение поучений к инокам «на соборе», и учреждение устава для монастыря). В последние годы жизни Корнилий несколько раз пытался покинуть игуменство. Первый раз это случилось незадолго до путешествия великого князя Василия III Ивановича в Кирилло-Белозерский монастырь для богомолья о даровании наследника. Корнилий в это время, как повествует Житие, «не хотя славим быти от человек», удалился из монастыря «на место пусто». Когда, направляясь в Кирилло-Белозерск, великий князь пришел в Корнилиев монастырь, то, не застав там Корнилия, повелел через посланника, чтобы Корнилий ждал его на обратном пути у себя в монастыре. При встрече великий князь просил Корнилия вернуться в монастырь, а Корнилий просил позволения остаться в «пустыни» безмолвствовать. И Василий III, попросив Корнилия молиться о даровании ему потомства, «сотвори по воли его». Вскоре на новом месте своего «безмолвия» Корнилий захотел создать церковь и отправился в Москву за получением разрешения на это дело от великого князя. Но князь, помня прошение братии Корнилиева монастыря о возвращении их игумена, не дал ему такого разрешения и повелел вернуться в свой монастырь. После этого Корнилий некоторое время укрывался в Троице-Сергиевой лавре и там безмолвствовал. Но когда обнаруживший его там великий князь снова стал понуждать его возвратиться в свой монастырь, тот повиновался ему. В другой раз Корнилий, покинув игуменство, ушел в Кириллов монастырь и, чувствуя себя «старостью и недугом обличаваема и к концу приближающася», затворился там в келии. Братии снова удалось вернуть его, но Корнилий согласился на это при условии, что игуменом в монастыре будет другой, вручил старейшинство своему ученику Лаврентию, а сам вновь «затворися в келии и пребываше в безмолвии» до смерти. Житие Корнилия не издано, списки его указаны Н. П. Барсуковым. Лит.: Описание Комельского монастыря. Вологда, 1855; Ключевский. Древнерусские жития. С. 303-304; Барсуков. Источники агиографии. Стб. 314-316; Коноплев Н. Святые Вологодского края // ЧОИДР. 1895. Кн. 4, отд. IV. С. 85-94; Кадлубовский А. Очерки по истории древнерусской литературы житий святых. Варшава, 1902. Вып. 1-5. С. 297-306; Голубинский. История канонизации. С. 120. Н. В. Понырко

НАЧАЛЬНЫЙ СВОД

См. Повесть временных лет

НЕСТОР ИСКАНДЕР

Нестор Искандер (XV в.) - предполагаемый автор Повести о взятии Царьграда турками в 1453 г. (в этой статье дан и перечень изданий). В послесловии к тексту Повести в одном из ее списков (ГБЛ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 773, XVI в.) содержится имя ее автора - Н. И. Он сообщает о себе, что «измлады» был пленен и «обрезан», «много время пострадах в ратных хожениях», был очевидцем и участником осады и взятия Константинополя, при этом ежедневно записывал «творимая деяния вне града от турков», а после взятия города собрал сведения «от достоверных и великих мужей» и все это, «вкратце» изложив, передал христианам «на воспоминание преужасному сему и предивному изволению божию». Исследователи по-разному отнеслись к достоверности этого авторского признания. Одни не сомневаются, что автором Повести был Н. И. (И. И. Срезневский, архимандрит Леонид), другие полагают, что в нынешнем ее виде Повесть представляет собой обработку записей Н. И. иным книжником (Г. П. Бельченко, Н. А. Смирнов, М. О. Скрипиль). Наконец, А. И. Соболевский и М. Н. Сперанский вообще сомневаются в достоверности сведений послесловия. С одной стороны, Повесть обнаруживает бесспорное стилистическое единство, препятствующее обоснованному расчленению ее на текст Н. И. и его редактора. С другой стороны, этот единый текст отличает большое литературное мастерство, хорошее знание источников; он написан традиционным для древнерусских книжников слогом. Трудно предположить, что всеми этими качествами мог обладать турецкий пленник, с молодых лет отторгнутый от славянской книжной культуры. Малоубедительна версия о греческом происхождении Повести, Скорее всего автором является опытный и талантливый древнерусский книжник, оказавшийся в Константинополе во время осады или же хорошо информированный о всех ее перипетиях. В его распоряжении мог оказаться и какой-то документ, составленный Н. И., но он был в таком случае использован не текстуально, а лишь как источник сведений. Однако вычленить «текст» Н. И. в этом случае окажется почти невозможным. Не исключено и то, что послесловие - это литературная мистификация (подобная послесловию Казанской истории), призванная придать повествованию большую убедительность. Лит.: Срезневский И. И. Повесть о Царьграде. СПб., 1855 (отд. отт. Учен. зап. II отд. имп. Академии наук. СПб., 1854. Кн. 1); Повесть о Царьграде (его основании и взятии турками в 1453 году) Нестора Искандера XV века / Сообщ. архимандрит Леонид. СПб., 1886 (ПДПИ. № 62); Дестунис Г. Новоизданный список повести о Царьграде // ЖМНП. 1887, февр. С. 373-374; Соболевский. Переводная литература. С. 13; Бельченко Г. П. К вопросу о составе исторической повести о взятии Царьграда // Сборник статей к 40-летию ученой деятельности академика А. С. Орлова. Л., 1934. С. 507-513; Смирнов Н. А. Историческое значение русской «Повести» Нестора Искандера о взятии турками Константинополя в 1453 г. // ВВ. М., 1953. Т. 7. С. 55-56; Скрипиль М. О. «История» о взятии Царьграда турками Нестора Искандера // ТОДРЛ. М.; Л., 1954. Т. 10. С. 166-170, 180-183; Сперанский М. Н. Повести и сказания о взятии Царьграда турками (1453) в русской письменности XVI-XVII веков // Там же. С. 138-151. О. В. Творогов

НЕСТОР, МОНАХ КИЕВО-ПЕЧЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ

Нестор (1050-е гг. (?) - нач. XII в.) - монах Киево-Печерского монастыря, агиограф и летописец. Из написанного Н. Жития Феодосия Печерского мы узнаем, что он был пострижен в Киево-Печерском монастыре при игумене Стефане (1074-1078) и возведен им в «диаконский сан», что еще до Жития Феодосия им было написано Житие Бориса и Глеба (см.: Успенский сборник XII-XIII в., с. 71, 135). Канонизирован Н., видимо, не был. Его житие появляется лишь в старопечатном Патерике Киево-Печерском, изданном в 1661 г., откуда его заимствовал и включил в свои минеи Димитрий Ростовский. Служба Н. составлена не ранее 1763 г. (см.: Абрамович. Исследование о Киево-Печерском патерике, с. II-III). Житие Бориса и Глеба («Чтение о житии и о погублении блаженную страстотерпцю Бориса и Глеба») написано Н. по канону жития-мартирия. Истории гибели сыновей князя Владимира в 1015 г. от руки их сводного брата Святополка Н. предпосылает пространное историческое введение, повествуя о грехопадении Адама и Евы, о борьбе пророков со злом идолопоклонничества о воплощении и распятии Христа. Борис и Глеб выступают в Чтении как активные поборники христианских идеалов - братолюбия и смирения, а Святополк предстает как орудие дьявольских козней. Традиционный сюжет жития-мартирия, в котором обычно мученик страдает от руки язычников или иноверцев, приобретает у Н. совершенно иное, публицистическое звучание: Чтение осуждает междоусобную борьбу среди братьев - потомков Владимира. Жизнеописания князей-мучеников строятся по традиционной схеме: братья с детства благочестивы; Борис, как подобает христианскому подвижнику, стремится избежать брака и женится лишь «закона ради цесарьскаго и послушания отца», сцены гибели Бориса и Глеба нарочито условны: князья не оказывают сопротивления убийцам, а лишь со слезами молятся, они торопятся умереть и принять мученические венцы. Чтение широко распространилось в древнерусской письменности, уступая, однако, в известности Сказанию о Борисе и Глебе. Старший из известных нам списков «Чтения» находится в составе Сильвестровского сборника (ЦГАДА, ф. 381, № 53) сер. XIV в. После «Чтения» Н. пишет «Житие преподобнаго отца нашего Феодосия, игумена Печерьскаго», в котором повествуется о жизни и деяниях одного из основателей Киево-Печерского монастыря (см. Феодосий, игумен Киево-Печерского монастыря). Как это типично для житий праведников, подвизающихся в монастыре, Житие Феодосия отличается живостью изображения монастырского быта, яркими характеристиками монахов и мирян; Н. достигает иллюзии правдоподобия в рассказах о чудесах, творимых Феодосием. Очень нетрадиционен образ матери святого: женщины, по оценке Жития, благочестивой, но в то же время властной, суровой, противящейся желанию Феодосия посвятить себя богу. Сложен и характер самого Феодосия: отличающийся необычайным смирением он, однако, решительно выступает против князя Святополка, изгнавшего с великокняжеского стола своего брата Изяслава. Исследователи обнаружили в Житии немало сюжетных мотивов, заимствованных из памятников переводной агиографии (патериков, Жития Евфимия Великого и Жития Саввы Освященного), Однако можно говорить лишь о сходстве ситуаций: повествование у Н. отнюдь не является набором традиционных агиографических шаблонов - умело строя диалог, широко используя бытовые подробности и детали, он достигает сюжетной занимательности; Житию присуща та «прелесть простоты и вымысла», которую А. С. Пушкин отмечал в Киево-Печерском патерике, куда Житие вошло в качестве его составного компонента. В составе патерика Житие Феодосия широко распространилось в древнерусской книжности начиная с XV в. Отдельных списков Жития известно сравнительно немного; старший из них в составе Успенского сборника XII-XIII вв. (ГИМ, Синод. собр., № 1063/4). С. А. Бугославский отмечал, что мотивы и образы Жития оказали существенное влияние на агиографию Владимиро-Суздальской и Московской Руси. Житие Феодосия было использовано Б. А. Романовым в его книге «Люди и нравы древней Руси» (Л., 1947; 2-е изд. М.; Л., 1966) и легло в основу исторической повести В. Ф. Пановой «Сказание о Феодосии», вошедшей в книгу «Лики на заре» (М.; Л., 1966; Л., 1969). Спорным остается вопрос о времени написания обоих житий. А. А. Шахматов полагал, что Житие Бориса и Глеба и Житие Феодосия были написаны в 80-х гг. XI в. С. А. Бугославский, Л. А. Черепнин, а в настоящее время А. Г. Кузьмин датируют эти памятники началом XII в. С доводами С. А. Бугославского о написании Жития Бориса и Глеба около 1109 г. согласился в последних своих работах и А. А. Шахматов. Недавно А. Поппе вновь попытался обосновать датировку обоих житий 80-ми гг. XI в. Сложнее обстоит вопрос с атрибуцией Н. Повести временных лет. Основанием для атрибуции является свидетельство Киево-Печерского патерика, в котором среди монахов, подвизавшихся в монастыре в XI в., упоминается «Нестор, иже написа летописец», а также наличие имени Н. в заглавии ПВЛ по Хлебниковскому списку (XVI в.) Летописи Ипатьевской: «Повесть временных лет черноризца Нестера Феодосьева манастыря Печерьскаго, откуду есть пошла Русская земля...». В старшем списке (Ипатьевском, нач. XV в.) имя Н. опущено. Сомнения в принадлежности Н. - агиографу ПВЛ - были высказаны уже в нач. XIX в., так как аргументация в пользу этой атрибуции была далеко не безупречной; в частности, Н. приписывались высказывания от первого лица в статьях 1051 и 1091 гг. ПВЛ; считалось, что весь этот текст летописи за 2-ю пол. XI -нач. XII в. единолично написан им и т. д. Р. Ф. Тимковский, А. Кубарев, П. Казанский и другие справедливо указывали, что в этом случае обнаруживаются существенные противоречия между ПВЛ и Житием Феодосия Печерского, безусловно написанным Н. Эти сомнения усугублялись убежденностью представителей «скептической школы» (М. Т. Каченовский, С. М. Строев и др.) в том, что известные нам списки летописей - это поздние (XIII в.) «сборники», а монах XI в. не смог бы «написать что-нибудь хотя несколько похожее на эти сборники»; т. е. сомнения в авторстве Н. связывались со скептическим взглядом на начало русского летописания в XI в. А. А. Шахматов объяснял разноречия между летописью и Житием Феодосия прежде всего тем, что последнее составлено Н. в 80-х гг. XI в., а летопись - 25 лет спустя. Кроме того, продолжает Шахматов, «Нестор, составляя Повесть врем. лет, включил в нее старший Киевский свод... в этом-то своде и находились статьи, противоречащие Житию Феодосия» (Повесть временных лет, т. 1. Вводная часть. Текст. Примечания. Пгр., 1916, с. XIX). Из нескольких фрагментов ПВЛ, где летописец говорит о себе в первом лице (в статьях 1051, 1091 и 1106 гг.), Шахматов склонен относить к Н. лишь слова «егоже повелению бых аз, прьвое самовидец» в рассказе о перенесении мощей Феодосия, но содержащуюся там же реплику: «аз же грешный твой раб и ученик...» исследователь приписывает составителю Начального свода. В поздней, Кассиановской редакции патерика Киево-Печерского именем Н. надписано «Сказание, что ради прозвася Печерьскый монастырь», частично совпадающее с летописной статьей 1051 г. в составе ПВЛ, и «Слово... о пренесении мощей Феодосия». Однако эти статьи отсутствуют в древнейшей (Арсениевской) редакции патерика. Надписание их именем Н. и вставка его имени во фразу «придох же и аз к нему (Феодосию. - О. Т.) худый и недостойный аз раб Нестор, и прият мя, тогда лет сущу 17 от рождения моего», по мнению А. А. Шахматова, результат того, что Кассиан принимал Н. за единоличного создателя ПВЛ (см.: Шахматов. Нестор летописец, с. 44-46). Атрибуция ПВЛ Н. не имеет все же неопровержимых доказательств и сомнения в правомерности отождествления Н.-агиографа с Н.-летописцем продолжают возникать и в наше время. Изд.: Бодянский О. М. Житие Феодосия игумена Печерьскаго, съписание Нестора: По харатейному списку XII в. Московского Успенского собора, с разнословиями по многим другим. - ЧОИДР, 1858, кн. 3, отд. 3, с. I-IV, 1-31; Чтение о житии и о погублении блаженную страстотерпцю Бориса и Глеба. - В кн.: Срезневский И. И. Сказания о святых Борисе и Глебе: Сильвестровский список XIV в. СПб., 1860, стб. 1-40; Житие... Феодосия, игумена Печерьскаго. Съписание Нестора: По харатейному списку Московского Успенского собора буква в букву и слово в слово / С предисл. А. Попова. - ЧОИДР, 1879, кн. 1, с. 1-10, 1-42 об.; Сборник XII в. Московского Успенского собора, вып. 1 / Изд. под набл. А. А. Шахматова и П. А. Лаврова. - ЧОИДР, 1899, кн. 2, отд. 2, с. I-IV, с. 40-96; Абрамович Д. И. Сказание о Борисе и Глебе. - В кн.: Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им / Изд. Д. И. Абрамовичем. Пг., 1915, с. I-VII, 1-26 (репринт: Die altrussischen hagiographischen Erzählungen nnd liturgischen Dichtungen über die heiligen Boris und Gleb. Műnchen, 1967 (Slavische Propyläen, Bd 14)); Сказания о Борисе и Глебе. - В кн.: Бугославский С. А. Украïно-руськi пам’ятки XI-XVIII вв. про князiв Бориса та Глiба. Киïв, 1928; A Treasury of Russian Spirituality / Соmр. and ed. by G. P. Fedotov. London, 1952, p. 15-48 (пер. Жития Феодосия на англ. яз.); Веnz E. Russische Heiligenlegenden. Zürich, 1953, S. 82-156 (пер. Жития Феодосия на нем. яз.); Житие Феодосия - Успенский сборник XII-XIII вв. / Изд. подг. О. А. Князевская, В. Г. Демьянов, М. В. Ляпон. М., 1971, с. 71-135; Житие Феодосия Печерского / Подг. текста, пер. и примеч. О. В. Творогова. - ПЛДР. XI - нач. XII в. 1978, с. 304-391, 456-459; Житие Феодосия Печерского / Подг. текста, пер. и примеч. О. В. Творогова). - В кн.: Повести Древней Руси XI-XII вв. Л., 1983, с. 230-325, 548-551; см. также библиографию изданий к статье Повесть временных лет. Лит.: Миллер Г. Ф. О первом летописателе российском, преподобном Несторе, о его летописи, и о продолжателях оныя. - Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие, 1755, апрель, с. 275-298; Тимковский Р. Ф. Краткое исследование о патерике преподобного Нестора, летописца российского. - Зап. и тр. ОИДР, 1815, ч. 1, с. 53-74; Каченовский, проф. О баснословном времени в российской истории. - Учен. зап. имп. Моск. ун-та, 1833, ч. 1, № 2, отд. 3, с. 278-298; Погодин М. 1) Кто писал Несторову летопись. - Библ. для чт., 1835, № 1, отд. III, с. 1-10; 2) Нестор: Историко-критическое рассуждение о начале русских летописей. М., 1839, с. 61-74; Скромненко С. [Строев С. М.]. Кто писал ныне нам известные летописи? - Сын Отеч. и Сев. арх., 1835, ч. 47, № 3, с. 161-176; Кубарев А. Нестор, первый писатель российской истории, церковной и гражданской. - РИС, т. 4, кн. 4. М., 1842, с. I-II, 367 (ошиб. 417) - 480; Казанский П. 1) Еще вопрос о Несторе. Можно ли думать, что писатель Жития преподобного Феодосия Печерского и летописи, известной под именем Несторовой, есть одно и то же лицо? - ВОИДР, 1849, кн. 1, отд. 1, с. 23-30; 2) Критический разбор свидетельств Патерика печерского о летописи Нестора. - Там же, 1850, кн. 7, отд. 1, с. 1-16; Срезневский И. И. Дополнение к записке Древние жизнеописания русских князей. - ИпоРЯС, 1853, т. 2, с. 209-211; Билярский П. Замечания о языке Сказания о Борисе и Глебе, приписываемого Нестору, сравнительно с языком летописи. - Зап. имп. АН, 1862, т. 2, кн. 1, с. 109-120; Шахматов А. А. 1) Несколько слов о Несторовом житии Феодосия. - СОРЯС, 1896, т. 64, № 1; 2) Разыскания, с. 38-41, 55-70, 82-97; 3) Нестор летописец. - ЗНТШ, 1914, т. 117-118, с. 31-53; 4) Повесть временных лет. Пгр., 1916, Т. 1. Вводная часть; Текст; Примечания, с. XI-XV, XVIII-XXI; Абрамович Д. И. 1) К вопросу об источниках Нестерова жития Феодосия Печерского. - ИОРЯС, 1898, т. 3, кн. 1, с. 243-246; 2) Исследование о Киево-Печерском патерике как историко-литературном памятнике. СПб., 1902, с. I-XXIX, 142-175 (отд. отт. из ИОРЯС, 1901, т. 6, кн. 3 и 1902, т. 7, кн. 3); Лукьяненко А. М. О языке Нестерова жития преподобного Феодосия Печерского по древнейшему из дошедших списков. - РФВ, 1907, т. 58, № 3, с. 1-79; Бугославский С. А. 1) К вопросу о характере и объеме литературной деятельности преп. Нестора. - ИОРЯС, 1914, т. 19, кн. 1, с. 131-186; 2) Литературная традиция в северо-восточной русской агиографии. - В кн.: Сб. статей в честь А. И. Соболевского. Л., 1928, с. 332-336; 3) Жития. - В кн.: История русской литературы. М.; Л., 1941, т. 1, ч. 1. Литература XI - нач. XIII в., с. 326-332; Приселков М. Д. Нестор-летописец. Опыт историко-литературной характеристики. Пб., 1923; Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947, с. 147-169; Черепнин Л. В. «Повесть временных лет», ее редакции и предшествующие ей летописные своды. - ИЗ, 1948, т. 25, с. 305-313; Müller L. 1) Studien zur altrussischen Legende der heiligen Boris und Gleb. 1. Die wunderbare Gefangenbefreiung nach dem Bericht Skazanije und des Čtenije. - Zeitschrift für slavische Philologie, 1952, Bd 23, H. 1, S. 60-77; 2) Neure Forschungen über das Leben und die kultische Verehrung der heiligen Boris und Gleb. - Opera slavica. Göttingen, 1963, Bd 4, S. 295-317; Еремин И. П. 1) К характеристике Нестора как писателя. - ТОДРЛ, 1961, т. 17, с. 54-64 (переизд.: Еремин П. И. Литература древней Руси: (Этюды и характеристики). М.; Л., 1966, с. 28-41); 2) Лекции по древней русской литературе. Л., 1968, с. 21-31; Адрианова-Перетц В. П. Задачи изучения «агиографического стиля» Древней Руси. - ТОДРЛ, 1964, т. 20, с. 46-51, 63-66; Рорре А. 1) Chronologia utworów Nestora hagiografa. - Slavia orientalis, 1965, rocz. 14, № 3, s. 287-305; 2) О времени зарождения культа Бориса и Глеба. - Russia Mediaevalis, 1973, t. 1, с. 6-29; Börtnes J. Frame Technique in Nestor’s «Life of St. Theodosius». - Scando-Slavica, 1967, t. 13, p. 5-16; Siefkes F. Zur Form des Žitije Feodosija. Berlin; Zűrich, 1970; Кузьмин А. Г. 1) О времени написания Нестором Жития Феодосия: (К вопросу об авторе Повести временных лет). - В кн.: Вопросы литературы и методики ее преподавания. Рязань, 1970, с. 255-263; 2) Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977, с. 133-155, 178-183; Алешковский М. X. Повесть временных лет: Судьба литературного произведения в Древней Руси. М., 1971; Душечкина Е. В. Нестор в работе над Житием Феодосия: Опыт прочтения текста. - Учен. зап. Тарт. унив., 1971, вып. 266, с. 4-15 (Тр. по рус. и славян. филол., т. 18. Литературоведение); Толочко П. П. Нестор-лiтописець Киïвськоï Pyci.- Укр. iст. журн., 1981, № 12, с. 27-31. См. также лит. в статьях: Повесть временных лет, Сказание о Борисе и Глебе. Доп.: Фрейданк Д. Повторы и их функции в Чтении о Борисе и Глебе. - В кн.: Проблемы культурного наследия. М., 1985, с. 57-64. О. В. Творогов

НИКИФОР, КИЕВСКИЙ МИТРОПОЛИТ

Никифор (ум. 1121 г.) - киевский митрополит, автор посланий и поучений. Н., грек по национальности, был прислан на Русь константинопольским патриархом в 1104 г.; занимал митрополичий престол до самой смерти. Н. написал (по-видимому, на греческом языке) несколько произведений нравоучительного характера, которые, вероятно, тогда же были переведены на русский язык. Они дошли до нас в сборниках, обычно в соединении с произведениями Мефодия Патарского, и на этом основании К. Ф. Калайдович допускал, что именно Н. и перевел сочинений Мефодия. По спискам не ранее XVI в. до нас дошли: 1) Послание к Владимиру Всеволодовичу Мономаху о посте, о воздержании чувств («Благословен бог и благословено имя святое славы его...»); 2) «Послание от Никыфора митрополита Киевского к Владимеру князю всея Руси, сыну Всеволожу, сына Ярославля» - о разделении церквей на восточную и западную («Въпрашал еси был, благородный княже, како отвержени быша латине...»), оба текста приведены в ВМЧ под 20 VI; ГИМ, Синод. собр., № 121, л. 444-450; 3) Послание о латинянах к великому князю Ярославу Святополчичу («Послание от Никифора митрополита Киевского всея Руския земля, написание на латыну к Ярославу, князю муромскому, Святославичю, сына Ярославля о ересех»), помещено в ВМЧ под 31 VIII; ГИМ, Синод. собр., № 183, л. 588-593; 4) поучение о посте, которое представляет собою распространение текста 1, встречается в разных редакциях с различными заглавиями и представлено многочисленными списками (иногда в сочетании с выдержками из других поучений о посте); 5) Филарет атрибутировал Н. также сказание о чудесах Бориса и Глеба. Поучения о посте дают важный материал для суждения о нравах в начале XII в., послания представляют собою ответы на вопросы князей о различиях между православной и католической церквями после их разделения после 1054 г. (всего указано 20 расхождений) и с призывами отступить от следования «латинщине». Изд.: Калайдович К. Ф. 1) Русские достопамятности. М., 1815, ч. 1, с. 59-75 (1-е послание по сп. XVI в. ГИМ, Синод. собр., № 496 с вариантами по другим спискам); 2) Памятники российской словесности XII века. М., 1821, с. 157-163 (2-е послание по тому же списку с разночтениями); Макарий. История русской церкви. СПб., 1868, т. 2, с. 314, 320, 326, 327-330 (остальные послания и отрывки из них). Лит.: Филарет. Обзор русской духовной лит. Харьков, 1859, с. 28-30; Попов А. Историко-литературный обзор древнерусских полемических сочинений против латинян: (XI-XV вв.). М., 1875, с. 99-118; Павлов А. Критические опыты по истории древнейшей грекорусской полемики против латинян. СПб., 1878, с. 48-57; Шевырев С. П. История русской словесности. СПб., 1887, т. 1, с. 111; Порфирьев И. Я. История русской словесности. Казань, 1897, ч. 1, с. 393-396; Безобразова М. В. Послание митрополита Никифора. - ИОРЯС, 1898, т. 3, кн. 4, с. 1080-1085; Голубинский Е. Е. История церкви, т. 1, 1-я пол., с. 857-859; Владимиров П. В. Древняя русская литература Киевского периода. Киев, 1900, с. 148-151; Орлов А. С. Владимир Мономах. М.; Л., 1946, с. 47-53; Украïнськi письменники, с. 114-116. В. В. Колесов

НИКИФОР ТАРАСИЕВ

Никифор Тарасиев (2-я пол. XVI в.) - мастер книгопечатного дела, вероятно, один из авторов послесловия к Псалтири, выпущенной в Москве в 1568 г. В отличие от второго «друкаря» Псалтири - Невежи Тимофеева, чья издательская деятельность прослеживается вплоть до нач. XVII в. (если только согласиться с общепринятым отождествлением Невежи Тимофеева и Андроника Тимофеева Невежи; впрочем, в этом отождествлении усомнился последний исследователь Псалтири 1568 г. Ю. А. Лабынцев, а М. Н. Тихомиров считал Андроника сыном Невежи Тимофеева) и продукция которого представлена одиннадцатью книгами московской печати и двумя, выпущенными в Александровой слободе, единственная известная нам работа Н. Т. - это Псалтирь 1568 г. Никаких сведений о личности издателя не сохранилось. Поскольку в послесловии Н. Т. назван первым, думают, что он и возглавлял в 1568 г. типографию. Написанное в XVII в. «Сказание известно о воображении книг печатного дела» сообщает, что после Ивана Федорова и Петра Мстиславца «ученик их Андроник Тимофеев сын, прозвище Невежа, с товарыщи начася мастер быти» (Протасьева Т. Н., Щепкина М. В. Сказание о начале московского книгопечатания // У истоков русского книгопечатания. М., 1959. С. 201). По-видимому, в числе этих «товарищей» и был Н. Т. Преемственность Псалтири 1568 г. по отношению к изданиям Ивана Федорова подтверждается тем, что шрифт ее тождествен шрифту федоровских изданий, а заставки подражают работам первопечатника, хотя и оттиснуты с новых досок. Правда, имя Ивана Федорова, жившего к тому времени в Заблудове, в послесловии книги 1568 г. не упомянуто. Можно предположить, что Н. Т. и Невежа Тимофеев являются авторами послесловия к своему изданию - нового в древнерусской литературе жанра, канонизированного послесловиями Ивана Федорова. Некоторые устойчивые мотивы послесловия 1568 г., получившие развитие в последующей традиции, и прежде всего - создающие идеальный образ самодержца, отмечены в работе: Елеонская А. С. Русские старопечатные предисловия и послесловия второй половины XVI - первой половины XVII в.: (патриотические и панегирические темы) // Русская старопечатная литература (XVI - первая четверть XVIII в.): Тематика и стилистика предисловий и послесловий. М., 1981. С. 73, 85, 92. Послесловия к старопечатным книгам были важными государственными документами. В завершающем Псалтирь 1568 г. тексте это выразилось в том, что издатели вынуждены были совершить прямой подлог, заменив имя одного, митрополита именем другого. Суть дела в следующем. Именно в 1568 г. произошел окончательный разрыв между Иваном Грозным и митрополитом Филиппом. Поэтому на какой-то стадии подготовки книги (она начала печататься 8 марта) Н. Т. и Невежа Тимофеев, по-видимому, получили указание убрать из послесловия имя опального митрополита, и они, вопреки действительности, написали, что издание было предпринято «повелением благочестиваго царя и благословением святейшаго митрополита Афанасия всея Русии». В действительности же Афанасий покинул митрополию «за немощь велию» за два с лишним года до выхода книги (19 мая 1566 г.). После Псалтири Н. Т. и Невежи Тимофеева в московском книгопечатании наступил длительный застой (до 1589 г.), прерванный на время лишь двумя книгами, выпущенными в кон. 1570-х гг. в Александровой слободе Андроником Тимофеевым Невежей. Изд.: Псалтирь. М., 1568. Л. 290-292 (4-го сч.); Снгрв И. [Снегирев И.]. О первой Псалтыри, напечатанной Невежею Тимофеевым и Никифором Тарасиевым при царе Иоанне Васильевиче // Вестник Европы. 1830, июль. № 13. С. 57-62; Каратаев И. Описание славяно-русских книг, напечатанных кирилловскими буквами. Т. 1. С 1491 по 1652 гг. СПб., 1883. С. 162-163; Сводный каталог и описание старопечатных изданий кирилловского и глаголического шрифтов: Описание старопечатных изданий кирилловского шрифта. Вып. 19. Типография Никифора Тарасиева и Невежи Тимофеева / Сост. Ю. А. Лабынцев. М., 1984. С. 28-32 (фототипическое изд.). Лит.: Некрасов А. И. Книгопечатание в России в XVI и XVII веках // Книга в России. Ч. 1. Русская книга от начала письменности до 1800 года. М., 1924. С. 97; Берков П. Н. Несколько замечаний о деятельности Ивана Федорова и его предшественников // Иван Федоров первопечатник. М.; Л., 1935. С. 106; Зернова А. С. 1) Орнаментика книг московской печати XVI-XVII веков. М., 1952. С. 14-15; 2) Книги кирилловской печати, изданные в Москве в XVI-XVII веках. Сводный каталог. М., 1958. С. 15, № 9; Сидоров А. А. Древнерусская книжная гравюра. М., 1951. С. 126-134; Сапунов Б. В. К вопросу о прекращении деятельности первых типографий в Москве // ТОДРЛ. М.; Л., 1956. Т. 12. С. 439; Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 97; В помощь составителям Сводного каталога старопечатных изданий кирилловского и глаголического шрифтов. М., 1979. Вып. 4. С. 23, № 40; Книговедение. Энциклопедический словарь. М., 1982. С. 527. Д. М. Буланин

НИКОН (ВЕЛИКИЙ), ИГУМЕН КИЕВО-ПЕЧЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ

Никон (Великий) (ум. 1088 г.) - игумен Киево-Печерского монастыря, летописец. Сведения о Н. содержатся в Повести временных лет, Житии Феодосия Печерского (см. Нестор, монах Киево-Печерского монастыря) и в Патерике Киево-Печерском. Не позднее 1058 г. поселился вместе с отшельником Антонием в пещере на берегу Днепра; впоследствии на этом месте возник Киево-Печерский монастырь. Н. пользовался большим авторитетом (Нестор в своем Житии Феодосия называет его Н. Великий). Это дало М. Д. Приселкову основания предположить, что под именем Н. принял схиму в 50-х гг. XI в. бывший митрополит Руси Иларион. В 1060 и 1061 гг. (по расчетам А. А. Шахматова) Н. постриг сына боярина Иоанна и одного из приближенных Изяслава (в монашестве они приняли имена Варлаама и Ефрема) и этим навлек на себя гнев князя. В 1061 г. Н. был вынужден покинуть Киев и уехать в Тмуторокань, где основывает монастырь. В 1067 г. Н. приехал в Киев с поручением добиться поставления в Тмуторокань нового князя вместо умершего Ростислава. В 1068 г. Н. возвращается в Киево-Печерский монастырь. Как сообщает Нестор, Феодосий, игумен Киево-Печерского монастыря, наставлял братию «духовными словесы», а Великий Н. по его просьбе поучал «из книг почитающе». В период междоусобицы, когда Изяслав был изгнан из Киева Всеволодом и Святославом, Н., видимо оставшийся на стороне изгнанного Изяслава, был вынужден снова уехать в Тмуторокань, откуда вернулся, возможно, лишь в 1077 г. С 1078 г. и до смерти Н. был игуменом Киево-Печерского монастыря. О книгописной деятельности Н. свидетельствует то же Житие Феодосия. По словам Нестора, «многажды» бывало, что Н. сидит и «делает книги», а Феодосий, сидя рядом, «прядет нити, еже на потребу таковому делу». Гипотеза о Н. как авторе летописного свода, составленного около 1073 г., принадлежит А. А. Шахматову. Ученый основывался на наблюдениях над характером летописных статей и соотнесенностью их с данными биографии Н.: киевские события излагаются с позиций очевидца в годы, когда Н. находился в Киеве, а события в Тмуторокани - в годы, когда он пребывал там. Как полагают, гипотетически восстанавливаемый свод Н. явился продолжением древнейшего свода 1037 г. (по гипотезе А. А. Шахматова) или «Сказания о распространении христианства на Руси» (так условно назвал предшествующее летописное повествование Д. С. Лихачев). Именно Н., по этой гипотезе, придал историческим записям форму погодных статей и, таким образом, явился создателем специфической именно для русской историографии погодной структуры летописания. По мнению Д. С. Лихачева, Н. впервые изложил новгородскую легенду о призвании варягов и высказал предположение, что киевский князь Игорь является сыном Рюрика, «призванного» новгородцами. Возможно, Н. ввел в летопись версию о крещении Владимира Святославича не в Киеве, а в Корсуни (Херсонесе), легенду о том, как Ольга перехитрила греческого императора, рассказ об основании Киево-Печерского монастыря. Полагают также, что некоторые подробности войны Руси с Византией в 1043 г., а также новгородские предания (о призвании варягов) Н. рассказал боярин Вышата, бежавший в 1064 г. в Тмуторокань, где в то время уже находился Н. Свод Н. был использован впоследствии составителем Начального свода в 1093-1095 гг. Лит.: Шахматов. Разыскания, с. 423-460; Приселков М. Д. 1) Митрополит Иларион - в схиме Никон - борец за независимую русскую церковь (Эпизод из начальной истории Киево-Печерского монастыря). - В кн.: Сергею Федоровичу Платонову ученики, друзья и почитатели. СПб., 1911, с. 188-201; 2) Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. СПб., 1913; 3) История русского летописания XI-XV вв. Л., 1940, с. 24-26, 31-33; Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947, с. 82-93; Каргер М. К. К характеристике древнерусского летописца. - ТОДРЛ, 1955, т. 11, с. 59-71. О. В. Творогов

НИЛ (НИКИФОР ВАСИЛЬЕВИЧ ПОЛЕВ), ВОЛОЦКИЙ МОНАХ

Нил (в миру Никифор Васильевич Полев) (XV-XVI вв.) - волоцкий монах, автор посланий и дарственных записей на книгах, книгописец. Его отец Василий Большой, или Темной, служил в Угличе у князя Димитрия Ивановича Углицкого, дед Федор Дмитриевич - у князя Бориса Васильевича Волоцкого (сына Василия II Темного) на Волоке Ламском, прапрадед Александр Борисович Поле (от которого и пошла фамилия Полевых), правнук смоленского князя Юрия Святославича, был боярином великого князя Василия I Дмитриевича Московского. В XV в. бояре Полевы имели поместья в Волоцком княжении, иногда князь Борис Васильевич отнимал их у них, но в своем духовном завещании 1477 г. он их велит им отдать. У Н. было четыре младших брата: Иван Большой, Берсень, Иван Меньшой и Федор. Род Полевых продолжил из них только Иван Большой, родивший двух сыновей, Ивана и Михаила (сын Ивана Богдан был владельцем села Малиновки, Полево, или Полевщина, с окрестными деревнями - в Звенигородском уезде, на р. Истре, в нескольких километрах от Новоиерусалимского Воскресенского монастыря). Первоначально Н. по примеру отца служил при дворе волоцкого князя Георгия, потом князя Дмитровского. В монахи был пострижен Иосифом Волоцким и сделался вскоре одним из ближайших учеников игумена Волоколамского монастыря. Вместе с другим высокородным пострижеником Иосифова монастыря, происходящим из князей звенигородских, Дионисием Звенигородским Лупой, Н. был «благословлен», т. е. послан Иосифом Волоцким на своего рода разведку в северное Заволжье, где в то время жил и действовал Нил Сорский и под его влиянием развивалось скитское и отшельническое подвижничество: в этой среде идеи Иосифа Волоцкого о монастырском владении селами и о безжалостном истреблении еретиков встречали сопротивление. В одном из посланий Н. пишет о своей поездке в «Белозерския страны» как о неприятном для него послушании, подобном переселению библейского Авраама в Египет: «...и мы грубии потщихомся, какова наша сила, оставити отечество и свою землю и вместо Египта вселитися в Белозерския страны, хотяще терпети в незнаеме земле всякия скорби и беды от незнаемых человек». Н. и Дионисий Звенигородский - каждый из них основал в Белозерье собственную пустыньку. В связи с разразившимся конфликтом Иосифа Волоцкого с Новгородским архиепископом Серапионом, когда Иосиф со своим монастырем самовольно вышел из-под власти новгородского архиерея и волоцкого князя Федора Борисовича и передался под патронат великого князя московского Василия III Ивановича и митрополита Симона (1507 г.), а архиепископа Серапиона, наложившего за этот поступок на Иосифа запрещение, митрополит низложил (1509 г.), среди белозерских монахов, как и в других широких слоях общества, распространился взгляд на Иосифа и на его пострижеников как на отлученных от церкви. Против этого мнения к одному из его выразителей и направлены два сохранившихся послания Н. Поводом к написанию первого из них было посещение автора Дионисием Звенигородским и принесенное им известие, что старец-отшельник Герман (очевидно, Герман Подольный, ученик Нила Сорского) считает произнесенное Серапионом отлучение действующим. От испытанной им от этого «зельныя скорби» («почуяв твою к нам сущую нелюбовь», - пишет Н.) Н. и взялся письменно доказывать Герману обратное: «якоже отец наш игумен Иосиф, такоже и мы вси, его постриженици, благословени и прощени от святых правил, потом же и от всего собора русские митрополия такоже благословени и прощени». Доказывает он это с помощью выписок из «святых правил», среди каковых есть ссылка и на «Святаго Дионисиа Ареопагита, яко, «аще паче воля Божия отлучить святитель, не последует ему беожественный суд»». В этом послании Н. прибегает к провокационному приему побуждения адресата в лицо обличать князя и митрополита, которых он здесь - заметим - увеличительно называет царем и патриархом: «Аще ли же глаголеши, яко патреарх и весь собор побояся царя и соиде на слабость и неправо суди, и ты аще будешь мужествен и мног разум имаше от божественныхъ Писаний, и ты иди и обличи царя и весь собор, и тако станет всяк глагол по евангельскому словеси». Характерно, что при этом он приводит осуждающие того, кто на это решился бы, слова апостола Павла: «Сопротивляйся власти Богу сопротивляется» (Рим., XIII, 2). Из этого послания следует также, что адресат его, старец Герман, был противником осуждения и казней еретиков и говорил, что «судити не подобает никого - ни верни, ни неверии, но подобает молитися о них, а в заточения не посылати». Н. не был с этим согласен. Второе послание было написано Н. тому же Герману после того, как тот прислал к нему «дьякона своего Илью и с ним грамотку свою», написанную, судя по всему, примирительно и содержащую просьбу о прощении за то, что он «чужая грехи глаголал». В ответ на это Н. жестко посоветовал ему попросить прощения у священника; что сам прощает, не написал. Здесь он продолжает осуждать архиепископа Серапиона за отлучение игумена Иосифа: надо было, пишет он, «отца нашего к себе позвати и вины его изтязати»; Герману же повторяет, что «не подобно судити» других. На миролюбивые слова Германа о том, что «не подобает рабу господню сваритися», Н. заявляет, уподобляя себя апостолу Петру, извлекшему нож для защиты своего учителя, что он извлек «духовный нож» для защиты своего учителя (Германа это уподобление приравнивает к слугам, пришедшим с Иудой арестовывать Иисуса Христа). По своему месту в истории русской литературы послания Н. представляют собой памятники борьбы двух направлений русское общественной мысли 1-й пол. XVI в. - так называемых иосифлян и нестяжателей. В литературе указываются пять списков посланий Н. - три полных (один из них - в собственном сборнике Дионисия Звенигородского - ГБЛ, собр. МДА фунд., № 235/661) и два неполных, содержащих только первое из них (причем в одном случае не целиком). Выполняя, видимо, главную задачу своей поездки в Белозерье, Н. и Дионисий Звенигородский направили со старцем Серапионом послание Иосифу Волоцкому с обвинением пустынников белозерских в «великой ереси» (Дионисий обнаружил у одного из них крест под постелью, а другой при неожиданном появлении у него Дионисия бросил какую-то книгу в печь). Через своего брата, ростовского архиепископа Вассиана, Иосиф Волоцкий передал этот донос великому князю, тот показал его Вассиану Патрикееву, после этого был подвергнут пытке доставивший донос старец Серапион и умер; разгневанный князь приказал пустыньки доносчиков сжечь, а их самих поместить под надзор в Кирилло-Белозерский монастырь. Там они жили какое-то время, как говорит «Письмо о нелюбках», «в велицей нужи и скорби». Полагают (А. В. Горский), что послания Н. были написаны именно в это время, но это не следует из их содержания; вполне вероятно и то, что они были написаны раньше. Пребывание разведчиков Иосифа Волоцкого в Кирилло-Белозерском монастыре не было продолжительным, приблизительно в 1511-1512 гг. по приказу того же великого князя они возвратились в Иосифо-Волоколамский монастырь. При этом Н. каким-то образом захватил и увез с собой из Кирилло-Белозерской, а может быть, и из Нило-Сорской библиотеки целый ряд ценнейших книг, в том числе сочинения и автографы Нила Сорского, среди которых - отредактированный и переписанный Нилом Сорским трехтомный агиографический «Соборник» на весь год. На протяжении 1512-1514 гг. Н. жертвовал эти книги в библиотеку Иосифо-Волоколамского монастыря, ставя условием своего дарения молитву «по триех душах» - (Ксении, инока Марка и инока Нила (т. е. его самого). В этих дарственных записях содержатся обращения к князю Арсению Галеяину, в миру Андрею Андреевичу, князю ростовскому, тоже постриженику Иосифа Волоцкого, к «старцу моему Ионе Голове», в миру приставнику к детям волоколамского князя Бориса, и к старцу Геронтию Никитину. Всего описи Иосифо-Волоколамской библиотеки упоминают четырнадцать книг Н. Возможно, что некоторые послания из числа безосновательно приписывавшихся Нилу Сорскому на деле принадлежат Н., но этот вопрос нуждается в изучении. Год смерти Н. неизвестен. Поминовение его совершается 20 февраля. Кроме него в числе иноков Иосифо-Волоколамского монастыря значились: Серапион Полев, Симеон Полев и Герман Полев (архиепископ Казанский), но были ли они родственниками Н. - достоверных сведений нет. Изд.: Жмакин В. Нил Полев // ЖМНП. 1881. Ч. 216. С. 185-199. Лит.: Горский А. Отношения иноков Кириллова Белозерского и Иосифова Волоколамского монастырей в XVI в. // Прибавления к изданию творений святых отцов в русском переводе. М., 1851. Т. 10. С. 502-527; Леонид, архимандрит. Село Полево, или Полевщина, и ее владельцы, Полевы и Балк-Полевы // ЧОИДР. 1872. Кн. 4, смесь. С. 1-14; Иосиф, иеромонах. Опись рукописей, перенесенных из библиотеки Иосифова монастыря в библиотеку московской Духовной академии // ЧОИДР. 1881. Кн. 3. С. 6, 134, 314; Клосс Б. М. 1) Нил Сорский и Нил Полев - «описатели книг» // Древнерусское искусство: Рукописная книга. М., 1974. Сб. 2. С. 150-167; 2) Новый автограф Нила Полева // Записки Отдела рукописей ГБЛ. М., 1978. Вып. 39. С. 105; Прохоров Г. М. Автографы Нила Сорского // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1974 г. М., 1975. С. 37-54. Г. М. Прохоров

НИЛ, ЕПИСКОП ТВЕРСКОЙ

Нил (ум. 3 IV 1521) - епископ Тверской, автор посланий. Н. происходил из греческой фамилии Траханиотов, многие представители которой состояли на службе при московском дворе; однако из слов Летописи Псковской I о том, что будущий епископ «был того же роду» (что и Траханиоты), делается обычно неоправданное заключение, будто он прибыл в Россию в свите Софьи Палеолог в 1472 г. (Псковские летописи. М.; Л., 1941. Вып. 1. С. 74). Так или иначе между 1503 и 1506 гг. Н. был уже поставлен игуменом Московского Богоявленского монастыря, а 24 августа 1509 г. (по другим источникам - 20 августа: ПСРЛ. М.; Л., 1963. Т. 28. С. 345) - епископом Тверским; в этом сане Н. и скончался (Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви. СПб., 1877. Стб. 175, 442). В указаниях на день смерти тверского владыки между источниками обнаруживаются разногласия - в некоторых она показана под 30 марта (ПСРЛ. М., 1965. Т. 30. С. 145). Отметив особенное внимание Н. к лавре святого Афанасия Афонского в послании князю Георгию Дмитровскому, В. Г. Брюсова предположила, что Н. до приезда в Россию был иноком этой обители; однако не менее вероятно, что он приехал из Иверского или Ватопедского монастыря, о которых идет речь в другом послании (к тому же, будучи уже тверским епископом, Н. посылал грамоту в Ватопедский монастырь - игумену Мартирию). Встречающееся в старых работах сообщение о поездке Н. в Константинополь неверно, поскольку основано на ошибке в прежних изданиях описи царского архива. Сохранилось два послания Н. - некоему вельможе Георгию Дмитриевичу об артосе (В. С. Иконников считает, что Георгий Дмитриевич - это Юрий Тютин: Иконников В. С. Максим Грек и его время. Киев, 1915. С. 460) и князю Георгию Ивановичу Дмитровскому, который был также корреспондентом Иосифа Волоцкого. В изданном Н. К. Никольским послании Георгию Дмитриевичу Н., объясняя происхождение чина панагии, излагает сказание о странствовании апостолов и сообщает о посещении богородицей Афона и Кипра. Послание Н. почти дословно воспроизведено в первой части сочинения, надписанного именем Максима Грека: «Вопрошение известно от некоих: почто от тридневнаго воскресения Христова до Фомины суботы не воздвизают пречистая хлебца, токмо артус воздвизают, и глаголет диакон «Христос воскресе» 3, и потребляют артус в Фомину суботу?» (Сочинения преподобного Максима Грека. Казань, 1862. Ч. 3. С. 109-115). Хотя возможны сомнения в принадлежности этой статьи Максиму, вопреки В. Г. Брюсовой нет достаточных оснований атрибутировать ее в целом (включая следующие за рассуждением об артосе Сказание о иконе богоматери Иверской и Повесть о Ватопедском монастыре) епископу Н. Послание князю Георгию Ивановичу, обнаруженное и опубликованное В. Ф. Ржигой (вторично опубликовано В. Г. Брюсовой), является ответом на письмо князя. При построении церкви в селе Покровском (близ Кашина) погиб плотник, и князь не знал, как совершить чин погребения. Желая устранить смущение князя, Н. приводит рассказ о гибели Афанасия Афонского и излагает любопытный вариант апокрифического сказания о Лоте, взрастившем крестное древо. В литературе отмечено три списка послания Георгию Дмитриевичу (ГБЛ, Волок. собр., ф. 113, № 520; ГПБ, Q. XVII. 64; ГБЛ, собр. Румянцева, ф. 256, № 362) и один - послания Георгию Ивановичу (ЦГАДА, ф. 196, № 642). Из пяти грамот Н., учтенных в описи архива Посольского приказа 1626 г. (Опись архива Посольского приказа 1626 года. М., 1977. Ч. 1. С. 70-71), сохранилась лишь грамота тверского владыки некоему Василию Андреевичу; предполагают, что это - В. А. Коробов, отправлявшийся в Константинополь в 1515 г. (по А. Л. Хорошкевич, адресат ее - Василий Копыл). В грамоте перечислены подарки Н. константинопольскому патриарху Пахомию. (Исходя из того, что в 1515 г. патриарха Пахомия не было на престоле, и не зная об ошибке в издании описи царского архива, Н. П. Лихачев предложил другую интерпретацию грамоты: она будто бы обращена к дворецкому Василию Андреевичу Челяднину, а перечисленные в ней подарки должен был отвезти патриарху из великокняжеской казны сам Н.; при этой интерпретации грамоту, по Н. П. Лихачеву, следует датировать 1510 г.). Грамота неоднократно публиковалась: Продолжение ДРВ. СПб., 1790. Ч. 6. С. 1-4; Соловьев С. М. История России с древнейших времен. СПб., б. г. Кн. 1, т. 1-5. Стб. 1708-1709; Лихачев Н. П. Палеографическое значение... Ч. 1. С. XXXI, примеч. 2. Изд.: Никольский Н. Материалы для истории древнерусской духовной письменности // Христ. чт. 1909. № 8-9. С. 1115-1119; Ржига В. Ф. Новый вариант сказания о Лоте // ИОРЯС. 1928. Т. 1, кн. 2. С. 499-506; Брюсова В. Г. Тверской епископ грек Нил и его Послание князю Георгию Ивановичу // ТОДРЛ, Л., 1974. Т. 28. С. 180-187. Лит.: Чередеев К. Биографии тверских иерархов. Тверь, 1859. С. 56-57; Филарет. Обзор. С. 136; Титов А. А. Тверские епископы: Материалы для истории русской церкви. М., 1890. С. 47-48; Лихачев Н. П. Палеографическое значение бумажных водяных знаков. СПб., 1899. Ч. 1. С. XXX-XXXI; Зимин А. А. Государственный архив России XVI столетия: Опыт реконструкции. М., 1978. Т. 1. С. 193-194; Хорошкевич А. Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV - начала XVI в. М., 1980. С. 45, 200, 230. Доп.: Флоpя Б. Н. Греко-эмигранты в Русском государстве второй половины XV - начала XVI в.: Политическая и культурная деятельность // Руско-балкански културни връзки през средновековието. София, 1982. С. 124, 125, 131, 140. Т. В. Буланина

НИЛ КУРЛЯТЕВ

Нил Курлятев (XVI в.) - инок Троице-Сергиева монастыря, автор предисловия к Псалтири, переведенной по его просьбе Максимом Греком. Биографических сведений о Н. сохранилось мало, Князья Курлятевы принадлежали к московской знати, родоначальник их Василий Никитич приходился правнуком Константину Юрьевичу (убит в 1368 г.), от которого пошли и князья Оболенские (Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 434-435). Однако место Н. в родословном древе Курлятевых остается невыясненным. Сохранился сборник, частично переписанный рукой Н. (ГПБ, Соф. собр., № 1516, л. 268-407, 2-я пол. XVI в.), причем в своей записи на л. 268 книжник отметил, что он был пострижеником Павлова (скорее всего Павло-Обнорского) монастыря. В 1550-х гг., когда Н. сблизился с Максимом Греком, он уже подвизался в Троицкой лавре. Из описи царского архива явствует, что «дело старца Нила Курлятева и иных» хранилось в ящике 190 с соборными делами «на Ортемьевых учеников», которые относятся к 1557 г.; предполагают поэтому, что в это время Н. пострадал по делу Троицкого игумена Артемия, Чуть позже подверглись опале другие представители рода Курлятевых. В предисловии к Псалтири Н. рассказывает, как он просил Максима Грека заняться переводом и как в процессе их совместных штудий он учился греческому языку. Предисловие подчеркивает достоинства перевода Максима, который одинаково хорошо владел греческим, латинским и русским языками. Прежние переводы, по мнению Н., были непонятны русскому из-за обилия южнославянизмов, так как авторы их «перевели ино гречески, ово словенски, и ино сербьски, и другаа болгарски». Особенно достается от Н. митрополиту Киприану, которого он считал (неосновательно) автором новой редакции Псалтири и который, как он был убежден, «по-гречески гораздна не разумел и нашего языка доволно не знал же», а потому «все по-сербьски написал». Далее Н. приводит примеры несоответствий в произношении (литургическом), орфографии и лексике между русским и «сербским» языком, из которых выясняется, что речь идет об особенностях среднеболгарского языка. Примеры лексических несоответствий заимствованы в предисловии Н., как установила Л. С. Ковтун, из древнего словаря к «Лествице» Иоанна Синайского. Выступление Н. против южнославянизмов в переводах нет оонований расценивать как стремление приблизить их к разговорному русскому языку, ибо «русским» языком книжник называет церковнославянский русского извода с присущими ему южнославянскими приметами, большинство которых не вызывает возражений Н. Перевод Псалтири, второй из выполненных Максимом Греком (после перевода Толковой Псалтири), точно датирован в предисловии 1552 г. Однако, по мнению И. Денисова, само предисловие написано позднее, между 1556-1558 гг. На сегодняшний день оно известно в пяти списках и представлено двумя редакциями - краткой и пространной, из которых, по мнению И. Денисова и Л. С. Ковтун, первична краткая. В четырех списках предисловие сопровождает Псалтирь, а в пятом (ГПБ, собр. Погодина, № 1143) - соседствует с «псалтырными строками», представляющими собой, по определению Л. С. Ковтун, «поправки отдельных фраз и оборотов, которые предшествовали целостной обработке текста при втором переводе Псалтыри Максимом Греком и Нилом Курлятевым» (Ковтун Л. С. Лексикография... С. 72). Согласно предположению Л. С. Ковтун, Н. является также автором толкования терминов «кафизма» и «стихология», которое читается в тех же рукописях, что и его предисловие. С небольшими купюрами предисловие издавалось в описаниях рукописей, полностью по трем спискам - Л. С. Ковтун. Изд.: Строев П. Рукописи славянские и российские, принадлежащие... И. Н. Царскому. М., 1848. С. 323-324; Описание рукописей Соловецкого монастыря, находящихся в библиотеке Казанской духовной академии. Казань, 1881. Ч. 1. С. 19-20; Леонид, архимандрит. Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания графа А. С. Уварова. М., 1893. Ч. 1. С. 13-14; Ковтун Л. С. Лексикография в Московской Руси XVI - начала XVII в. Л., 1975. Лит.: Амфилохий, архимандрит. Справедлив ли упрек монаха Нила Курлятевых в том, что митрополит Киприан по гречески гораздо не разумел и нашего языка довольно не знал же при исправлении Псалтири? // Труды Четвертого археологического съезда в России, бывшего в Казани с 31 июля по 18 августа 1877 года. Казань, 1891. Т. 2. С. 1-6; Иконников В. С. Максим Грек и его время. Киев, 1915. С. 535-536; Denissoff E. Maxime le Grec et l’Occident. Contribution à l’histoire de la pensée religieuse et philosophique de Michel Trivolis. Paris; Louvain, 1943. P. 42, 55-62; Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека. Л., 1969. С. 43, № 2; Ковтун Л. С. Русские книжники XVI столетия о литературном языке своего времени // Русский язык: Источники для его изучения. М., 1971. С. 3-23; Толстой Н. И. Старинные представления о народно-языковой базе древнеславянского литературного языка (XVI-XVII вв.) // Вопросы русского языкознания. М., 1976. Вып. 1. С. 195-200; Зимин А. А. Государственный архив России XVI столетия: Опыт реконструкции. М., 1978. Т. 2. С. 420; Кеiреrt Н. Nil Kurljatev und die russische Sprachgeschichte // Litterae slavicae Medii Aevi. F. V. Mareš sexagenario oblatae. München, 1985. S. 143-155. Д. М. Буланин

НИЛ СОРСКИЙ

Нил Сорский (ок. 1433 - 7 V 1508) - организатор скита на р. Соре в Белозерском крае, автор посланий, Предания и Устава, завещания, молитвы, редактор и переписчик книг. Главными источниками сравнительно небогатых сведений о нем являются, во-первых, его собственные произведения, во-вторых, так называемое «Письмо о нелюбках», известное в списке 2-й четв. XVI в., и, в-третьих, Повесть о Нило-Сорском ските, дошедшая до нас в рукописи XVII в., написанной Иваном Ивановичем Плешковым, по-видимому, ее автором. По слухам, сообщает Повесть, Н. родился в Москве и служил там как «судиям книгъчия». Хотя это название должности заимствовано из Библии (Второзак., I, 15; Иис. Нав., VIII, 33), какую-то связанную с книгами и судом реальность оно, по-видимому, отражает. Согласно же записи в одной из рукописей Устава Н., он «родом бе от... Москвы, скорописец, рекше подъячей...». Во всяком случае ясно, что Н. с детства был грамотным человеком и жил до пострижения в Москве. Так что его самоуничижительные слова «невежа и поселянин есмь» (в послании Гурию Тушину) нельзя понимать буквально. «Письмо о нелюбках» называет Н. «по реклу» Майковым, а из хроникальных заметок одного из его учеников и корреспондентов, Германа Подольного, знаем, что у Н. был брат Андрей, скончавшийся раньше его (в кон. 1502 - нач. 1503 г.). По всей вероятности, это - известный дьяк великих князей московских Василия II Васильевича и Ивана III Васильевича Андрей Федорович Майко, во иночестве Арсений; в 1450-1490-х гг. он писал грамоты великого князя и княгини и был их посыльным в Спасо-Каменный, Кириллов и другие тамошние монастыри (см.: Акты социально-экономической истории северо-восточной Руси конца XIV - начала XVI в. М., 1952. Т. 1. № 549; 1958. Т. 2. № 249; 1964. Т. 3. № 266, 268, 270), в 1494-1501 гг. наряду с Федором Васильевичем Курицыным (уступая ему по значению) принимал послов и вел с ними переговоры, а в 1495 г. ездил с Борисом Кутузовым послом в Литву (см.: Лихачев Н. П. Разрядные дьяки XVI века. СПб., 1888. С. 67, 68). В таком случае Н. был связан родством с высшими слоями московской служилой знати. Монашеский постриг Н. принял - по-видимому, еще в молодости - в Кирилло-Белозерском монастыре. Грамоты 1460-1470 и 1471-1475 гг. называют Н. среди старцев этого монастыря. «Письмо о нелюбках» сообщает, что учителем Н. в монашестве был Паисий Ярославов, восприемник великого князя Василия от купели крещения, и что «князь великий держал их в чести в велице». В 1489 г. Новгородский архиепископ Геннадий советовал Ростовскому архиепископу Иоасафу и сам намеревался обратиться за советом по поводу слухов о близящемся конце света и распространяющихся ересей к старцам Паисию и Нилу, лицам, как из этого видно, высоко для него авторитетным. Геннадий был сторонником жестокой расправы с еретиками, но собор 1490 г., на котором старцы Паисий и Н. присутствовали, обошелся с еретиками сравнительно мягко. В науке существует мнение, что, судя по тому, что о дальнейших отношениях между архиепископом Геннадием и старцами Паисием и Н. ничего не известно, его мнения о мерах против еретиков они не разделяли. По-видимому, еще до этого собора Н. вместе со своим учеником Иннокентием Охлябининым предпринял путешествие на Балканы, «был, - как сообщает «Письмо о нелюбках», - в Святей горе», побывал, как пишет он сам, «на святей горе Афонстей и в странах Цариграда» и там был «самовидцем» тому, как «духовные старцы» живут в «безмолвии» с одним, двумя или тремя учениками, и в «подобно время» встречаются с безмолвствующими поблизости монахами и «просвещаются беседами духовными». По сохранявшимся в Кирилло-Белозерском монастыре слухам, Н. провел на Балканах «время не мало». Вернувшись на Русь, Н. покинул показавшийся ему слишком суетным из-за гипертрофированных коллективно-хозяйственных забот и приходящей во множестве «мирской чади» Кирилло-Белозерский монастырь и какое-то время жил, соорудив себе келью, «вне близ монастыря». Но и близость многолюдного общежития мешала ему и он, отойдя дальше, на расстояние около 20 километров от монастыря, поселился в глухом болотистом лесу на берегу неширокой речки Соры, - «понеже, - писал он Герману Подольному, - благодатию божиею обретох место моему угодно разуму, занеже мирской чади маловходно». Туда к нему стали переходить искавшие его духовного руководства монахи, «хотящи жительствовати» рядом с ним, собралось несколько человек, и образовался скит. В 1515 г., спустя семь лет после смерти Н., в нем жило 14 человек. При жизни Н. там их вряд ли было больше. Организация жизни в ските (о ней мы знаем из Предания Н. и из Повести) позволяет представить довольно выразительный «духовный портрет» его организатора, индивидуалиста-созерцателя и нестяжателя. В кельях жили по одному. Лес на территории скита рубить запрещалось. Из одной кельи могло быть видно не более одной другой, но не должно было быть слышно, что там происходит. Ничего кроме книг, икон и самого нужного, скромного, «повсюду обретаемого и удобь купуемого» в кельях иметь не полагалось. Слуг не держали. Скота тоже не было. Питаться скитяне должны были «от праведных трудов своего рукоделия». «Рукоделием» же могли заниматься только таким, какое возможно делать под крышей своей кельи. Пользоваться «стяжаниями, иже по насилию от чюжих трудов собираемыми», им возбранялось. Милостыню допускалось принимать лишь в крайних случаях и умеренную. Помогать другим людям в беде они могли не материальными благами, а «разсуждением духовным». «Нестяжание бо, - считал Н., - вышши есть таковых поданий». Встречались жители скита два раза в неделю, собираясь в церковь для всенощной в среду вечером и в воскресенье. Если же на неделе случался праздник, требующий всенощной, бдение со среды на четверг отменяли, чтобы число всенощных в неделю не превысило двух. Этот распорядок (мы знаем о нем из Повести о Нило-Сорском ските) показывает, что, регламентируя жизнь в ските, Н. использовал «Предание уставом иже на внешней стране пребывающим иноком», древнейшие списки которого находятся в рукописях Кирилла Белозерского и один из списков которого сделан отчасти рукой самого Н. (ГИМ, Епарх. собр., № 349/509, л. 6-8 об.). Очевидно, уходя из большого общежительного монастыря в лес, Н. следовал во многом примеру Кирилла Белозерского, ушедшего из большого Московского Симонова монастыря в лесное Заволжье примерно на сто лет раньше; и вероятно, Н. сознательно руководствовался тем же «Преданием уставом...», каким, по всей видимости, пользовался Кирилл Белозерский на начальной, скитской стадии жизни своего монастыря. Эти наблюдения корректируют высказывавшееся в науке мнение, что Н. был первым на Руси организатором скитской формы монашеской жизни, что он познакомился с ней на Балканах и что он тем самым как бы порывал с традициями русского монашества. От примера Кирилла Белозерского Н. отступил лишь в том, что поставил препятствия процессу перерастания своего скита в общежитие. Во-первых, он ограничил прием в скит требованием, чтобы человек предварительно прошел выучку в общежительном монастыре (в ските никого не постригали); и это показывает, что он не порывал с традиционной системой форм монашеского подвижничества, в которой скит является промежуточным звеном между полным отшельничеством и общежительным монастырем, осознавая свое направление - в согласии с «Лествицей» Иоанна Синайского - как «средний путь». Он противопоставлял не скит общежитию, а нестяжательную духовную жизнь, возможную, нa его взгляд, и в общежитии, рассеивающей внимание и рождающей «страсти» жизни ведущего большое хозяйство и эксплуатирующего чужой труд коллектива. Жительство монахов не по «святых писаниях и по преданию святых отець, но по своих волях и умышлениих человеческих», их преданность «стяжаниям сел и притяжаниям многих имений» - одна из постоянных тем его сочинений. С этим хорошо согласуется сообщение «Письма о нелюбках» о том, что в 1503 г. на соборе в Москве Н. поднял вопрос о монастырских владениях: «...нача... глаголати, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы черньцы по пустыням, а кормили бы ся рукоделием. А с ним - пустынники белозерские». Но вообще путь борьбы за исправление пороков окружавшего его общества, даже общества монашеского, был чужд Н. Характерно, что Гурию Тушину он советовал просто удаляться от «мирская мудрьствующих и упражняющихся в безсловеснаа попечениа - яже в прибыткы маностырскаго богатьства и стяжаниа имений», говоря, что «не подобает же и на таковых речми наскакати, ни понашати, ни укорити, но - богови оставляти сиа: силен бо есть бог исправити их». С тем, что Н. считал приемлемым и действенным методом избежания «безсловесных попечений», связано второе требование, какое он предъявлял желающим жить у него в ските, - быть грамотными. Из Повести о Нило-Сорском ските известно, что неграмотных в скит не принимали. Это известие отвечает одной из основных тем в сочинениях Н., а именно утверждаемой им необходимости жить «по божественых писаниих и по преданию святых отець», все вопросы решать, «испытуя божественая писания», постоянно «в писаниих божественных поучатися». При этом Н. считал нужным разборчиво относиться к «писаниям»: «Писаниа бо многа, но не вся божествена суть». Само по себе требование от монахов грамотности заставляет вспомнить правила основателя общежительных монастырей Пахомия Великого (IV в.), согласно которым каждый в монастыре должен был знать грамоту. Но следует также заметить, что постоянная устремленность испытующего взгляда Н. в «писания» («в том живот и дыхание мое имею») сближает его с караимами («читающими»), оказавшими, судя по всему, определяющее влияние на развитие современной ему новгородско-московской ереси «жидовская мудрствующих». Возможно, именно по причине этого сходства с еретиками Н. счел нужным письменно засвидетельствовать свое полное приятие всех отвергаемых еретиками церковных догматов и святоотеческих писаний и предать проклятию «лжеименных же учителей еретическая учения и предания вся». Предание Н. (в рукописной традиции его заглавие несколько варьируется: «О жительстве святых отець сие предание старца Нила Пустынника учеником своим, и всем прикладно имети сие», «О жительстве скитском от святых писаний», «Сие предание старца Нила Пустынника учеником своим, абие кто в пустыни его живет, таже и прочим пустынником всем прикладно имети сие о жителстве святых отец» и т. п.), где находится это свидетельство, представляет собой поучение об общих нормах жизни в его ските, обращенное, как он пишет, к «братии моей присным, яже суть моего нрава», с убеждением соблюдать заповеди, следовать святоотеческим преданиям, без необходимости не выходить за пределы обители, быть умеренными в пище и нестяжательными, питаясь от выручки за свое рукоделие и ни в кельях, ни в церкви не допуская драгоценной утвари и украшений. По жанру Предание в значительно большей мере является монастырским уставом, нежели то сочинение Н., за которым закреплено в науке название «Устав» («От писаний святых отець о мысленем делании, чего ради нуждно сие и како подобает тщатися о сем»). Устав состоит из предисловия и 11 глав-«слов». Это самое большое из сочинений Н. Речь в нем идет главным образом о внутренней жизни подвижника - о борьбе со страстями, о том, что Н. называет «мысленным деланием», «деланием сердечным», «мысленным блюдением», «умным хранением», «хранением сердца», «умной молитвой» и т. п. Здесь говорится об этапах развития «страсти» в человеке и о видах «страстных помыслов». Следуя традициям византийской психологической, особого рода «научной», аскетической, литературы, ссылаясь на целый ряд авторов, из которых Н. особенно часто вспоминает и цитирует Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова, Григория Синаита и Иоанна Лествичника, он различает «прилог» (когда «помысел прост или образ» или «каа-либо мысль на ум человеку принесена будеть»), «сочетание» («приятие помыслу»), «сложение» («приклонение съсластно души к явльшемуся помыслу или образу»), «пленение» («егда пленен будет ум помыслы») и «страсть» (когда человек постоянно обуреваем «страстными помыслы»). «Страстных помыслов» Н. различает восемь: «чревообьястный», «блудный», «сребролюбивый», «гневный», «печальный», «уныниа», «тщеславный» и «гордостный». Как метод борьбы с ними Н. рекомендует самое «начало пришедшего помысла отсекати» и «беспрестанно молитися», чтобы «имети сердце безмолствующе от всякого помысла» и «молчати мыслию». Награда за этот труд - «неизреченная радость», пребывание «в непостижных вещах», «в изступлении», когда «кипит из сердца... сладость некаа», когда человек уверен, что «несть ино что небесное царство, точию се», и, «в сих быв, не токмо не хощет ис келиа изыти, но и в ров, под землею ископан, хощет съкровен быти». Такого рода темы в сочинениях Н. позволяют поставить его в ряд писателей-исихастов, «безмолвников», или «молчальников», на которых он и ссылается. Вероятно, Н. прошел какую-то школу «безмолвия» во время пребывания на Афоне, но главным его руководителем, как он говорит, были книги. Отсутствие хороших наставников, пишет он, тоже требует от желающих достигнуть «небесного царства» постоянного изучения «божественных писаний». В послании «к брату, въпросившему его о помыслех» (Вассиану Патрикееву) Н. утешает и наставляет своего адресата, как кажется, недавно и поневоле простившегося с миром. В послании «иному о ползе» (Гурию Тушину) он отвечает на вопросы о борьбе с «блудным» и «хулным» помыслами и о том, как «отступити от мира» и «не заблудити от истиннаго пути». В послании «к брату, просившу от него написати ему еже на ползу души» (Герману Подольному) Н. пишет о важнейшем своем правиле - «испытывать» божественные писания. Маленькое четвертое послание - к «брату с въсточныя страны на ползу души» (неизвестному адресату) - написано в ожидании встречи, когда «пространнее будет беседа о всем, про все»; но и тут, в нескольких строках, Н. не упускает случая отметить главные, по его мнению, дела монаха: «в писаниих божественых поучатися, и в рукоделиих себе обучати, и безмолвие любити». В посланиях Н. есть текстуальные совпадения с его Уставом. В Завещании Н. просит «повергнуть» тело его «в пустыни, да изъядять е зверие и птица, понеже съгрешило есть... много и недостойно есть погребения». Если же «господа и братиа, яже суть моего нрава», к которым он обращается, этого не сделают, то пусть они, пишет он, «ископавше ров, на месте, идеже живем, с всяким бесчестиемь» погребут его. Н. составил, отредактировал и собственноручно переписал начисто трехтомный «Соборник» - расположенное по дням празднования, начиная с сентября и кончая августом, собрание переводных с греческого житий святых (ГБЛ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 684; Волок. собр., № 630; Государственный литературный музей (Москва), № 126 и ЦГАДА, Волок. собр., № 564). Он старался создать наиболее исправный текст произведений, сверяя разные их списки, редакции и переводы, в спорных случаях предлагая варианты чтений и приглашая к продолжению этой текстологической работы своих читателей. Об этом он пишет в предисловии и послесловии к «Соборнику». Судя по водяным знакам бумаги, этой работой Н. занимался в 80-90-х гг. XV в. Кроме того, известны переписанные рукой Н. конец «Предания уставом иже в внешней стране пребывающим иноком», начало его собственного Предания, выписки из книг Ефрема Сирина, Симеона Нового Богослова, Иоанна Златоуста, патриарха Никифора, Аввы Дорофея, Василия Великого и др. (ГИМ, Епарх. собр., № 349/509, л. 6-15 об., 110-178 об.), а кроме того - два первых Слова, примерно две трети седьмого и далее восьмое, девятое и десятое Слова «Сказания о новоявившейся ереси», т. е. «Просветителя» Иосифа Волоцкого, целиком (ГПБ, Солов. собр., № 326/346, л. 47-51 об., 67-103 об., 215-287 об.). Древнейший датированный список «Просветителя», созданный при участии Н., оказывается, таким образом, красноречивым свидетельством положительного отношения Н. к литературной борьбе Иосифа Волоцкого с еретиками. Молитва Н. носит покаянный характер, содержание ее заимствовано из молитв перед причащением. Судя по тому, что Н. говорит в ней о своей телесной слабости и об ожидании смерти («Ум бо и тело имам изнемогше, и время живота моего скончевается, и конец смертный приближися...»), написана она им незадолго до смерти. Н. приписывались учеными еще некоторые произведения, но без достаточных к тому оснований. Среди них - так называемое Послание иноку-князю Константину-Кассиану Мангупскому, озаглавленное в списке (ГБЛ, МДА фунд., № 36(185), 2-я пол. XVII в., л. 23-26) «Послание от божественных писаний во отоцех к скорбящему брату». Содержание послания не дает, однако же, оснований для атрибуции его Н. и не позволяет также признать греком его получателя (об этом человеке говорится как о недавно крещенном). Более основательно с Н. связывается большой период, повторяющийся в разных посланиях и роднящий их с так называемым «Посланием к иконописцу», которое послужило одним из источников «Просветителя» Иосифа Волоцкого (см.: Боровкова-Майкова М. С. К литературной деятельности...). Эта связь подкрепляется тем, что в древнейшем дошедшем до нас списке «Просветителя» Н. переписал как раз ту его часть, куда входит текст, основанный на «Послании к иконописцу». Согласно «Письму о нелюбках» в 1503 г. в Москве Н. участвовал в работе собора, посвященного решению вопроса о вдовых попах. Поставленный Н. на этом соборе вопрос о правомочности монастырей владеть селами дал толчок длительным спорам между последователями Н., «нестяжателями», и последователями Иосифа Волоцкого, «иосифлянами», - спорам, продолжавшимся долгое время и после смерти Н. Похоронен Н. на территории основанного им скита. Житие Н. до нас не дошло; в рукописях встречаются посвященные ему как преподобному тропари, кондак и икос. Изд.: Преподобного Нила Сорского предание учеником своим о жительстве скитском. М., 1849; [Егалин]. Преподобный Нил Сорский, первооснователь скитского жития в России, и устав его о жительстве скитском (в переводе на русский язык) с приложением всех других писаний его, извлеченных из рукописей. СПб., 1864 (то же: М., 1869; Кириллов, 1907); Преподобного о. н. Нила Сорского предание учеником своим о жительстве скитском. СПб., 1889; Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности // ИОРЯС. 1897. Т. 2. С. 78-89; Боровкова-Майкова М. С. Нила Сорского Предание и Устав. СПб., 1912 (ПДПИ. Т. 179); Прохоров Г. М. Послания Нила Сорского // ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 29. С. 125-143. Лит.: Горский А. В. Отношения иноков Кириллова Белозерского н Иосифова Волоколамского монастыря в XVI веке // Прибавления к творениям; святых отцов. Б. м., 1851. Т. 10. С. 504-508; О сношениях русской церкви с святогорскими обителями до XVIII-го столетия // Там же. 1854. Т. 13. С. 141-144; Шевырев С. История русской словесности. Лекции. М., 1860. Т. 4. С. 177-196; Филарет [Гумилевский]. Русские святые. Чернигов, 1862. Т. 4, апр. С. 15-23; Николаевский П. Ф. Русская проповедь в XV-XVI вв. // ЖМНП. 1868. № 4. С. 268-388; Павлов А. С. Исторический очерк секуляризации церковных земель в России. Ч. 1. Попытки к обращению в государственную собственность поземельных владений русской церкви в XVI веке (1503-1580). Одесса, 1871; П-нов. Из истории русского монашества в XVI в. // ЧОЛДП. 1872. № 9. С. 138-149; № 11-12. С. 349-357; Правдин А. А. Преподобный Нил Сорский и устав его скитской жизни // Христ. чт. 1877. Ч. 1. С. 114-157 (С-в Владимир [Рецензия] // Странник. 1877, окт. С. 101-108); Панов И. Ересь жидовствующих // ЖМНП. 1877, февр. С. 277-295; Розанов Н. П. Спор иосифлян с белозерскими старцами // Странник. 1877, май. С. 156-172; Соловьев В. Религиозно-нравственное состояние русского общества перед реформой Петра Великого // Там же. 1878, дек. С. 381-385: Жмакин В. Митрополит Даниил и его сочинения // ЧОИДР. 1881. Кн. 1. С. 25-76 (Знаменский П. [Рецензия] // Церковный вестник. 1884. № 27-28. № 29); Архангельский А. С. Нил Сорский и Васснан Патрикеев: Их литературные труды и идеи в древней Руси. Ч. 1. Преподобный Нил Сорский. СПб., 1882 (ПДП. Т. 16) (Д. К. [Рецензия] // ЖМНП. 1882, сент. С. 205-207); Макарий [Булгаков]. История русской церкви. СПб., 1887. Т. 6. С. 127-135; Юстин, епископ. Преподобный и богоносный отец наш Нил, подвижник Сорский. М., 1892; Муравьев А. Н. Русская Фиваида на Севере. СПб., 1894. С. 241-300; Пыпин А. 1) Вопросы древнерусской письменности. Иосиф Волоцкий и Нил Сорский // Вестник Европы. 1894. Кн. 6. С. 746-759; 2) История русской литературы. СПб., 1916. Т. 2. С. 75-87; Левицкий Г. Отчет профессорского стипендиата Г. Левицкого о занятиях в 1889-1890 г. // Христ. чт. 1895. Вып. 2-3. Протоколы заседаний совета Санктпетербургской духовной академии. С. 287-345; Коноплев Н. Святые Вологодского края // ЧОИДР. 1895. Кн. 4, отд. IV. С. 76-80, 94-95; Никольский Н. К. 1) О влиянии византийских учений на Нила Сорского // ВВ. СПб., 1895. Т. 3. С. 192-195; 2) Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство. СПб., 1897. Т. 1, вып. 1; 1910, вып. 2; 3) Описание рукописей Кирилло-Белозерского монастыря, составленное в конце XV в. СПб., 1897. С. XXXVII-XLII (ПДП. Т. 113); 4) Общинная и келейная жизнь в Кирилло-Белозерском монастыре в XV и XVI веках и в начале XVII-ro // Христ. чт. 1907, авг. С. 170-172, 182; Абрамцев А. Преподобный Нил Сорский и его устав скитского жития // Труды Киевской духовной академии. 1889. № 3. Прил. С. 226-234; Иустин, архимандрит. Преподобный и богоносный отец наш Нил, подвижник Сорский, и Устав его скитской жизни. М., 1902; Кадлубовский А. Очерки по истории древнерусской литературы житий святых // РФВ. 1902. № 1-2. С. 68-85; Вилинский С. Послания старца Артемия (XVI в.) // Записки имп. Новороссийск. ун-та. Одесса, 1906. Т. 106. С. 386-414; Яцимирский А. И. Из истории славянской письменности в Молдавии и Валахии XV-XVII вв. СПб., 1906. С. CXVI-CXVIII (ПДПИ. Т. 162); Калестинов К. Великий старец: Очерк жизни преподобного Нила Сорского. СПб., 1907; Гречев Б. 1) Заволжские старцы в литературном решении спорных вопросов русской общественной жизни конца XV-XVI вв. // БВ. 1907. Т. 2, № 7-8. С. 477-522; 2) Преподобный Нил Сорский и «заволжские старцы» - публицисты // Там же. 1908. № 5. С. 57-82; № 9. С. 49-66; № 11. С. 327-343; 1909. № 5. С. 42-56; Преображенский В. Славянорусский скитский патерик. Киев, 1909. С. 254-257; Боровкова-Майкова М. С. 1) Великий старец Нил, пустынник Сорский // РФВ. 1910. Т. 64, № 3-4. С. 62-78; 2) Нил Сорский и Паисий Величковский // Сборник статей, посвященных С. Ф. Платонову. СПб., 1911. С. 27-33; 3) К литературной деятельности Нила Сорского. СПб., 1911 (ПДПИ. Т. 177); Покровский К. В. К литературной деятельности Нила Сорского // Труды Славянской комиссии Московского археологического общества. М., 1911. Т. 5. Протоколы. С. 32-34; Орлов А. С. Иисусова молитва на Руси в XVI в. СПб., 1914. С. 27-32 (ПДПИ. Т. 185); Иконников В. Максим Грек и его время. Киев, 1915. С. 393-395; Смолич И. 1) Великий старец Нил Сорский // Путь. Париж, 1929. № 19, нояб.; 2) Smolitsch I. Das altrussische Mönchtum (11-16. Jahrhundert) // Das östliche Christentum. Würzburg, 1940; 3) Leben und Lehre der Starzen. Cologne; Olten, 1952; 4) Das Russisches Mönchtum, Entstehung, Entwicklung und Wessen, 988-1917 // Das östliche Christentum. 10/11. Würzburg, 1953; Ржига В. Ф. Из полемики «иосифлян» и «нестяжателей» // Известия АН. Отд. гуманитарных наук. 1929. № 9; Будовниц И. У. 1) Русская публицистика XVI в. М.; Л., 1947; 2) Первые русские нестяжатели // Вопросы истории религии и атеизма. М., 1958. Т. 5. С. 264-282; Eristov G. Kh. Traduction et commantaire d’un texte de Nile Sorsky. Paris, 1950; Fennell J. L. I. The Attitude of the Josefians and Trans-Volga Elders to the Heresy of Judaizers // The Slavonic and East European Review. 1951. V. 29. N 73; Meyendorff J. Une controverse sur le rôle sociale de l’église. Le querelle des biens ecclesiastique au XVIe siècle en Russie // Irenikon. Chevetogne, 1950. V. 00; Лурье Я. С. 1) Краткая редакция «Устава» Иосифа Волоцкого - памятник идеологии раннего иосифлянства // ТОДРЛ. М.; Л., 1956. Т. 12. С. 123-126; 2) К вопросу об идеологии Нила Сорского // Там же. М.; Л., 1957. Т. 13. С. 182-213; 3) Заметки к истории публицистической литературы конца XV - первой половины XVI в. 2. Мнимые послания Нила Сорскего Паисию Ярославову // ТОДРЛ. М.; Л., 1960. Т. 16. С. 460-463; 4) «Собрание на лихоимцев» - неизданный памятник русской публицистики конца XV в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1965. Т. 21. С. 132-146; Lilienfeld F. V. 1) Der atho-nitische Hesychasnius des 14. und 15. Jahrhunderts im Lichte der zeitgenössischen russischen Quellen // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. München, 1958. N. F. Bd 6. H. 4; 2) Josif Volockij und Nil Sorskij, ihre segenannten «Schulen» und ihre Stellung im gesellschaftlichen und politischen Leben ihrer Zeit // Zeitsch-rift für Slavistik. Berlin, 1958. Bd 3; 3) О литературном жанре сочинений Нила Сорского // ТОДРЛ. М.; Л., 1962. Т. 18. С. 80-98; 4) Nil Sorsky und seine Schriften. Die Krise der Tradition im Russland Ivans III. Berlin, 1963; Большаков С. Преподобный Нил Сорский // Messager de l’Exarchat du Patriarch Russe en Europe Occidentale. 1960. T. 9. P. 46-58; Казакова Н. А. 1) Baccиан Патрикеев и его сочинения. М.; Л., 1960. С. 5-35; 2) Книгописная деятельность Гурия Тушина // ТОДРЛ. М.; Л., 1961. Т. 17. С. 179-180; Моисева Г. Н. Об идеологии нестяжателей // История СССР. 1961. № 2. С. 88-101; Зимин А. А. Борьба политических группировок при дворе Ивана III и опала Патрикеевых в 1499 г. // Новое о прошлом нашей Родины. М., 1967. C. 91-103; Маlоnеу G. A. Russian Hesychasm: The Spirituality of Nil Sorsky. Paris, 1973; Клосс Б. М. Нил Сорский и Нил Полев - «описатели книг» // Древнерусское искусство: Рукописная книга. М., 1974. Сб. 2. С. 150-167; Прохоров Г. М. 1) Автографы Нила Сорского // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1974. М., 1975. С. 37-54; 2) Повесть о Нило-Сорском ските // Там же. Ежегодник 1976. М., 1977. С. 12-20; Βασίλειοζ, μοναχόζ [Grolimund]. Τοῦ ’εν ‛οσίοιζ πατρòζ ‛ημῶν Νείλου ‛άπαντα τà σῳζόμενα ’ασκητικά. θεσσαλονίκη, 1985. Г. М. Прохоров

НИФОНТ, АРХИЕПИСКОП НОВГОРОДСКИЙ

Нифонт (ум. 1156 г.) - архиепископ новгородский, автор ответов на вопросы Кирика Новгородца, инициатор составления Софийского временника. Н., постриженник Киево-Печерского монастыря, согласно Летописи Новгородской первой, с 1131 г. был епископом в Новгороде. В 1135 г. он выступает посредником между враждующими киевлянами и черниговцами. В 1147 г. присутствует при избрании митрополитом Климента Смолятича. Придерживающийся провизантийской ориентации Н. выступал против Климента, так как его поставление не было санкционировано константинопольским патриархом: «Не достоин есть стал, оже не благословен от великого собора, ни ставлен». В 1148 г. Н. едет в Суздаль к Юрию Долгорукому. На следующий год Н. вызывает в Киев князь Изяслав и заключает его в Киево-Печерском монастыре, откуда Н. вызволил Юрий Долгорукий, в 1149 г. захвативший Киев. Вероятно, в это время Н. и получает от константинопольского патриарха титул архиепископа, что ставило его в независимое положение от киевского митрополита. В 1154 г. Н. снова едет в Суздаль приглашать на новгородский стол Мстислава, сына Юрия Долгорукого. Умирает Н. в Киеве, куда отправился встречать митрополита Константина. Его погребают в Печерском монастыре. Летопись Ипатьевская характеризует его как поборника всей Русской земли и ревнителя веры. Новгородский летописец отмечает строительную деятельность Н.: «который епископ тако украси святую Софию, притворы испьса, кивот створи и всю извъну украси; а Пльскове (Пскове) святого Спаса церковь създа камяну, другую в Ладозе, святого Климента» (Новгородская первая летопись, с. 29). По предположению Д. С. Лихачева, Н. был инициатором составления в 1136 г. «Софийского временника» - новгородской летописи с откровенной антикняжеской направленностью. Именно поэтому при создании этого свода Повесть временных лет, с которой начинался предшествовавший Временнику княжеский свод Всеволода Мстиславича, была заменена во Временнике Начальным сводом. Н. принадлежат ответы на вопросы о церковном праве и обрядности. Изд.: Вопросы Кирика, Саввы и Илии с ответами Нифонта, епископа Новгородского, и других иерархических лиц. - Памятники древнерусского канонического права. СПб., 1880, ч. 1, стб. 21-62 (РИБ, т. 6). Лит.: Лихачев Д. С. «Софийский временник» и новгородский политический переворот 1136 г. - ИЗ, 1948, № 25, с. 240-265; Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950, с. 22-24, 27-29; Лаврентьевская летопись. - ПСРЛ, 1961, т. 1, стб. 308-347; Ипатьевская летопись - ПСРЛ, 1962, т. 2, стб. 341, 383, 384; Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI-XIII вв. М., 1978, с. 179-180. О. В. Творогов

НИФОНТ КОРМИЛИЦЫН, ЕПИСКОП КРУТИЦКИЙ И САРСКИЙ

Нифонт Кормилицын (ум. 1561) - епископ Крутицкий и Сарский, автор послания Василию III, рассказов о походах на Казань, составитель сводной Кормчей, книгописец. Являясь пострижеником Иосифо-Волоколамского монастыря, Н. входил в число наиболее активных участников литературного круга иосифлян своего времени. Сведения о его жизни известны по упоминаниям в официальных документах и летописях, но его литературная деятельность выявляется главным образом по рукописным материалам библиотеки Волоколамского монастыря. Известия о нем относятся ко времени, когда он стал занимать видные посты. В 1522-1543 гг. он был игуменом Волоколамского монастыря. При нем в заточении там находились Максим Грек и Вассиан Патрикеев. Сохранились письма митрополита Даниила и Василия III от 24 мая 1525 г. о соборном суде над Максимом Греком, адресованные властям Волоколамского монастыря (см.: Судные списки Максима Грека и Исака Собаки / Изд. подгот. Н. Н. Покровский. М., 1971. С. 50). После посещения в 1533 г. смертельно больным Василием III Волоколамского монастыря Н. провожал его в Москву и там присутствовал при его пострижении. В 1543-1554 гг. Н. занимал пост архимандрита Ново-Спасского монастыря. Этим обусловлено было его участие в казанском походе 1550 г. На церковном соборе 1549 г. он выступал свидетелем обвинения по делу Исака Собаки (Судные списки Максима Грека и Исака Собаки. С. 138). В 1554 г. Н. был поставлен епископом Крутицким и Сарским («владыка на Крутицу» - ПСРЛ. СПб., 1904. Т. 13, 1-я пол. С. 237), занимал эту должность по крайней мере до 1559 г. (рук. ГИМ, Епарх. собр., № 70 является его вкладом в Волоколамскую библиотеку 1559 г.). В 1555 г. владыка Крутицкий участвовал в торжественном поставлении Гурия архиепископом Казани (ПСРЛ. Т. 13, 1-я пол. С. 250). Будучи игуменом Волоколамского монастыря, Н. самым активным образом стремился не просто увеличить библиотеку, но также собрать и сохранить в монастыре весь репертуар литературы, представляющей интерес для образованного круга иосифлян. По его заданию составляются сборники для общемонастырского пользования с произведениями самого широкого диапазона (например, рук. ГБЛ, Волок. собр., № 433, 659). Интерес иосифлян к сочинениям основателя монастыря и его сподвижников, выразившийся в постоянном переписывании этих произведений монастырскими книжниками, наглядно отразился в рукописях самого игумена: в одном из его сборников (ГПБ, Q. XVII. 64) было собрано восемнадцать статей, автором которых был Иосиф Волоцкий. Н. принадлежал к числу тех книжников, интересы которых были шире только узкоспециальной церковной тематики. Не без участия игумена Н. Волоколамский монастырь поддерживал связи с другими литературно-книжными центрами, что давало возможность знакомить пострижеников монастыря с вновь появляющимися литературными и публицистическими произведениями. Примером является сборник ГБЛ, Волок. собр., № 659, составленный из статей, по преимуществу написанных в 20-30-е гг. XVI в. и привезенных из Новгорода и из Москвы. Сам Н. из этого сборника переписал несколько статей в две свои рукописи (ГПБ, Q.XVII.15 и Q.XVII.64). Не лишен был Н. интереса к светским повестям назидательного характера, появившимся в 1-й пол. XVI в. и бытовавшим в Волоколамском монастыре. Так, в его сборнике (ГПБ, Q.XVII.64) оказалась переписанной Повесть о Евстратии. До нас дошли материалы, свидетельствующие о литературных занятиях Н. По желанию митрополита Даниила Н., будучи игуменом Волоколамского монастыря, работал по составлению сводной Кормчей (рук. ГБЛ, собр. Ундольского, № 28). В те же годы Н. было написано послание Василию III «О преставлении старца Кассиана Босого» (ср. Житие Кассиана Босого; о кончине его имеется краткая запись в принадлежавшей Игнатию Зайцеву рук. ГБЛ, Волок. собр., № 362). Послание Н. дошло до нас только в составе сборника самого автора (ГПБ, Q.XVII.64). Г. З. Кунцевич высказал предположение о принадлежности Н. двух рассказов о походах на Казань в 1550 и 1552 гг., которые помещены один за другим в сборнике Q.XVII.64 на л. 99-105 об.; начало второго рассказа под названием «О Казанском взятии» вновь переписано во второй части сборника, на л. 350 об.-351. В рассказе о походе 1550 г. о Н. упомянуто следующим образом: «И взял царь с собою спасскаго архимандрита Нифонта и воздвиженскаго игумена Сергия со кресты». Другие источники об участии спасского архимандрита в казанских походах ничего не говорят. Как установил Г. З. Кунцевич, рассказы в сборнике Н. ее совпадают текстуально с известиями летописных сводов, они имеют самостоятельное происхождение. В других источниках о походе 1550 г. нет упоминания об обновлении церквей во Владимире и подробностей о приезде туда митрополита. Рассказы Н. не связаны также с рассказом об этих походах Адриана Ангелова, который тоже был участником походов. Скорее всего, как полагает Г. З. Кунцевич, Н. не принимал участия в походе 1552 г., а повествование о нем составил со слов очевидцев. Следует отметить, что если первому рассказу Н. нет соответствий в других источниках (хотя по содержанию он более или менее близок Царственной книге), то второй рассказ частично совпадает с отрывком, напечатанным в приложениях к Летописи Софийской II (ПСРЛ. СПб., 1853. Т. 6. С. 303-315). В рассказе Н. более точными являются хронологические указания и мелкие подробности, что позволяет признать его оригинальным произведением, к которому восходит текст летописного отрывка. В том же сборнике Н. (Q.XVII.64) имеется статья, которая озаглавлена «О святем мученице Иване, иже за Христа мучен во граде Казани» (см. Житие Иоанна Казанского). Кроме Н. эту статью включил в свой сборник его современник, старец Волоколамского монастыря Мартин Рыков. Из сохранившихся списков наиболее ранними являются названные. В 50-60-е гг. многие волоколамские постриженики побывали в Казани, поэтому о казанских событиях они были хорошо осведомлены. Можно предположить, что возникновение этого небольшого сочинения о «мученике Иване», близкого к рассказам о чудесах святых, связано с писательской деятельностью если не Н., то какого-то другого иосифлянина. Личная библиотека владыки крутицкого Н., по всей видимости, согласно его желанию попала в монастырь, откуда начиналась церковная карьера владельца библиотеки. На многих его рукописях имеются вкладные записи (ГПБ, Q.XVII.64; Q.XVII.15; ГБЛ, Волок. собр., № 551; ГИМ, Епарх. собр., № 70). Владельческая запись в рук. ГБЛ, Волок. собр., № 551 опубликована (Библиографические материалы, собранные А. Поповым. XIV. Запись Нифонта, епископа Крутицкого // ЧОИДР. 1881. Кн. 2. С. 64; Иосиф. Опись рукописей, перенесенных из библиотеки Иосифова монастыря в библиотеку Московской духовной академии. М., 1882. С. 168-169). В описи книг Волоколамского монастыря 1545 г. перечисляются и другие вклады Н., в том числе «Книга в полдесть, а в ней собрано от божественных и священных правил вселенских седми соборах и поместных соборов, где и когда и како каждо их собра». Среди дополнительных статей описи имеется запись: «Лета 7069 дал Нифонт, бывший владыка крутицкий, в 4-х книгах Треод постный и цветны к Николе на престол, выдавати их из монастыря по одной книге. Да Трехволой в полдесть» (Опись Иосифова Волоколамского монастыря 1545 (7053) года // Георгиевский В. Т. Фрески Ферапонтова монастыря. СПб., 1911. С. 20). Согласно этой записи, Н. в 1561 г. был еще жив, но уже не занимал поста владыки крутицкого и, видимо, жил на покое в Волоколамском монастыре. В той же описи немного выше, без указания даты сказано: «Осталось книг после владыки Нифонта: Книга Апостол в десть. Осифово списание на еретики на наугородцкие. Да двои правила Постниковы в полдесть, одни кожею поволочены, а другие в затылке. Да псалмы Давидовы в полдесть с надписанием дача» (Опись... С. 20). Видимо, в том же году Н. скончался. Изд.: О преставлении старца Кассиана Босого // ДАИ. 1846. Т. 1, № 218; Кунцевич Г. 3. Два рассказа о походах царя Ивана Васильевича Грозного на Казань в 1550 и 1552 гг. // Отчеты о заседаниях ОЛДП в 1897-1898 гг. СПб., 1898. Прил. С. 23-35 (ПДПИ. Т. 130). Лит.: Розенкампф Г. А. Обозрение Кормчей книги в ее историческом виде. М., 1829. Прил. VII; Калачев Н. О. О значении Кормчей в системе древнего русского права // ЧОИДР. 1847. № 3, отд. 1. С. 115; Макарий [Булгаков]. История русской церкви. СПб., 1877. Т. 8. С. 149-150, 162-165; Кунцевич Г. З. 1) Малоизвестные записки о казанских походах 1550 и 1552 года // ЖМНП. 1898, июль. С. 135-145; 2) Исторический вестник. 1898. № 5. С. 689; Иконников. Опыт по историографии. Т. 2, кн. 2. С. 1094, 1286-1287; Бегунов Ю. К. Кормчая Ивана Волка Курицына // ТОДРЛ. М.; Л., 1956. Т. 12. С. 144; Послания Иосифа Волоцкого / Подгот. текста А. А. Зимина и Я. С. Лурье. М.; Л., 1959. С. 101-107, 133-134; Дмитриева Р. П. Волоколамские четьи сборники XVI в. // ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 28. С. 209, 217-222. Р. П. Дмитриева

НИФОНТ, МОНАХ НОВГОРОДСКОГО АНТОНИЕВА МОНАСТЫРЯ

Нифонт (кон. XVI в.) - монах Новгородского Антониева монастыря, автор цикла произведений об Антонии Римлянине. Во время игуменства Кирилла Завидова (1580-1594 гг.) добивался открытия мощей и канонизации Антония (состоялась в 1597 г.). Последовал за Кириллом в Троице-Сергиеву лавру, где в 1598 г. написал повесть о чудесах святого Антония («О преложении тела святого Антония Римлянина иже во Великом Новеграде»), снабдив ее автобиографическим послесловием. Н. несомненно принадлежат также предисловие и Похвальное слово, обычно сопровождающие в рукописях Житие Антония Римлянина. Считают возможным приписывать Н. составление или редакцию самого Жития Антония, но эта атрибуция не безусловна. Произведения Н. не изданы. Лит.: Ключевский. Древнерусские жития. С. 306-311; Голубинский. История церкви. 1904. Т. 1, 2-я пол. С. 590-595; Валк С. Н. Начальная история древнерусского частного акта // Вспомогательные исторические дисциплины. М.; Л., 1937. С. 285-318; Тихомиров М. Н. О частных актах в древней Руси // ИЗ. 1945. Т. 17. С. 233-241; Янин В. Л. Новгородские грамоты Антония Римлянина и их дата // Вестник МГУ. История. 1966. № 3. С. 69-80. Е. А. Фет

НОВОСИЛЬЦЕВ ИВАН ПЕТРОВИЧ

Новосильцев Иван Петрович (2-я пол. XVI в.) - посланник Московского правительства в Турцию в 1570 г., составитель статейного списка. В 1564-1565 гг. вел переговоры с черкасским (кабардинским) князем Темрюком Айдаровичем, с 1579 г. был назначен начальником Печатного приказа. Статейный список Н. насыщен фактическими данными о могуществе Турции, о событиях международной политики в районе Средиземноморья в эпоху Ивана IV Грозного. Статейный список опубликован в отрывках в 1947 г. и полностью в 1954 г. Изд.: Садиков П. А. Поход татар и турок на Астрахань в 1569 г. // ИЗ. 1947. Т. 22. С. 164-166; Путешествия русских послов XVI-XVII вв. Статейные списки. М.; Л., 1954. С. 63-99, 351, 369-386. Лит.: Смирнов Н. А. Россия и Турция в XVI-XVII вв. М., 1946. Т. 1. О. А. Белоброва