Словарь книжников и книжности Древней Руси
Статьи на букву "Д"

В начало словаря

По первой букве
А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т Ф Х Ц Ч Ш Я
Предыдущая страница Следующая страница

Статьи на букву "Д"

ДАНИИЛ, ЕПИСКОП ЮРЬЕВСКИЙ

Даниил (ум. 9 IX 1122 г.) - епископ Юрьева на р. Рось, предполагаемый автор послания. Летописи сообщают о поставлении Д. епископом Юрьева 6 января 1113 г., о его участии в церемонии перенесения мощей Бориса и Глеба в 1115 г. и о смерти в 1122 г. М. Н. Тихомиров атрибутировал ему статью «От иного посланья о повинных» (нач.: «Богом вседержителем нареченому ис щерева матери своея...»), в тексте которого упомянут автор, но имя его обозначено буквой Д под титлом. Послание содержит обращение к великому князю с просьбой о снисхождении к «согрешающим». По гипотезе М. Н. Тихомирова, адресатом является Владимир Всеволодович Мономах, ибо о нем говорится как о правнуке Владимира Святославича. М. Н. Тихомиров связывает послание с событиями 1113 г., когда Мономах стал великим князем Киевским, подавив городское восстание. Единственный известный список Послания находится в составе кормчей кон. XV - нач. XVI в. (ГИМ, собр. Барсова, № 155, л. 279-280 об.).

Изд.: Тихомиров М. Н. Малоизвестные памятники. 2. Киевские князья XI столетия в Послании о повинных. - ТОДРЛ, 1960, т. 16, с. 454-456.

О. В. Творогов

ДАНИИЛ ЗАТОЧНИК

Даниил Заточник (XII или XIII в.) - предполагаемый автор двух произведений, очень близких друг другу по тексту - «Моления» Д. З. и «Слова» Д. З. Датировкам этих произведений и их взаимоотношению между собой посвящено довольно много исследований, но ни одно не может быть принято как бесспорное. Вряд ли перед нами два произведения одного автора. Очевидно, одно из них - переделка другого или оба восходят к какому-то третьему тексту. «Моление» и «Слово» относятся, вероятно, к XII и XIII вв. Какое произведение «старше» и ближе, следовательно, к авторскому тексту, неясно. Неясно и то - кто такой Д. З.: действительно существовавшая личность или некий собирательный образ, объединивший многих авторов и редакторов, работавших над текстом этих произведений. Выражение «заточник» - очевидно, прозвище, указывающее на занимаемое Д. З. положение, «заточник» - может означать заключенного, сосланного человека или человека «заложившегося», согласившегося на подневольную работу, «заточившегося», т. е. согласившегося на кабальную работу. Летописец XIV в. считал Д. З. действительно заточенным на озере Лаче лицом. Под 1387 г. в Симеоновской летописи рассказывается о некоем попе, пришедшем из Орды «с мешком зелия», и сосланном на озеро Лаче, «идеже бе Данило Заточник», а несколько ниже (под 1379 г.) приводится и цитата, встречающаяся в списках «Моления» Д. З.: «добро есть надеятися на бога, нежели надеятися на князя», что указывает на то, что под Д. З. летописец разумел именно автора «Моления». В. Г. Белинский, не вдаваясь в вопрос о том, кто был Д. З. по профессии, считал его своего рода древнерусским интеллигентом; П. Миндалев, И. Будовниц, Б. Романов - княжеским дружинником, дворянином в его положении XII-XIII вв., отличавшемся от последующего - XVI-XVII в., когда дворянство выделилось в отдельное сословие. А. Щапов и II. Гудзий предполагали, что Д. З. холоп. М. Тихомиров, вслед за Д. Айналовым, подчеркивал отличное знание Д. З. ремесел и выводил отсюда принадлежность его к ремесленникам. Все эти предположения и гипотезы очень характерны и важны, ибо они - независимо от того, правильны ли они или ошибочны, - указывают на то, что Д. З. дает много поводов в своем произведении писать о своей личности: личностное начало в «Молении» и «Слове» выражено очень ярко. Автор «Моления» и «Слова» подобрал в своем произведении различные афоризмы из самых разнообразных источников (Библии, сборников изречений вроде «Пчелы», «Стословца» Геннадия и пр.), но расположил их в таком порядке, что придал им некоторую сюжетную основу. Воображаемый или действительный автор жалуется своему князю на свою судьбу, просит его ему помочь и вместе с тем стремится посмешить и развеселить князя, описывая разные возможные способы выйти ему из положения нужды. Особенно подробно он излагает такой способ: жениться на «злообразной» (безобразной) и злой жене, но богатой, чтобы выйти из своего бедственного положения. Главные предметы его самонасмешек - нищета, неустроенность, изгнанность отовсюду, Чего хочет, того нет, чего добивается - не получает, просит - не дают, стремится возбудить уважение к своему уму - тоже тщетно. Его реальная нищета и бессилие противостоят идеальному богатству и могуществу князя; есть сердце, но оно - лицо без глаз; есть ум, но он как ночной ворон на развалинах, нагота покрывает его, как Красное море фараона. Описывает Д. З. и различных фокусников и скоморохов. Все это в целом дает основание думать, что он был сам близок к среде скоморохов. В своем произведении Д. З. не только смешит, жалуется, но и попрошайничает, причем многократно упоминает богатые яства на столе у князя, что наводит на мысль, что перед нами произведение, написанное для исполнения на пиру, но и говорит о своем умственном превосходстве над окружающими князя боярами, демонстрирует свою начитанность, знание ремесел и пр., что указывает на то, что Д. З. осознавал себя не только попрошайкой-скоморохом. но и своего рода «интеллигентом». Это дало основание В. Г. Белинскому писать: «Кто бы ни был Даниил Заточник - можно заключать не без основания, что это была одна из тех личностей, которые, на беду себе, слишком умны, слишком даровиты, слишком много знают и, не умея прятать от людей своего превосходства, оскорбляют самолюбивую посредственность; которых сердце болит и снедается ревностию по делам, чуждым им, которые говорят там, где лучше было бы помолчать, а молчат там, где выгодно говорить; словом, одна из тех личностей, которых люди сперва хвалят и холят, потом сживают со свету и, наконец, уморивши, снова начинают хвалить...» (Белинский В. Г. Полн. собр. соч. М., 1954, т. 5, с. 351). «Двойственность» Д. З., его униженность и одновременно гордость своими знаниями, попытки выбраться из крайне затруднительного положения и вместе с тем притязание занять при князе самое близкое к нему положение, попытки смешить (иногда самым грубым образом, смешить самим собой, своими проектами выбраться из унижения) и одновременно учить князя, составляют удивительную особенность образа автора, чем-то напоминающего героев Достоевского, Гоголя или Лескова.

Изд.: Миндалев П. Моление Даниила Заточника и связанные с ним памятники. Казань, 1914; Зарубин Н. Н. «Слово Даниила Заточника» по редакциям XII-XIII вв. и их переделкам. Л., 1932 (репринт: Das Gesuch Daniils. Műnchen, 1972 (Slaviscne Propyläen, Bd 123)); Малышев В. И. Новый список Слова Даниила Заточника. - ТОДРЛ, 1948, т. 6, с. 195-200; Лихачев Д. С. Социальные основы стиля «Моления» Даниила Заточника. - Там же, 1954, т. 10, с. 106-119; Тихомиров М. Н. «Написание» Даниила Заточника. - Там же, с. 269-279; Покровская В. Ф. Неизвестный список «Слова» Даниила Заточника. - Там же, с. 280-289; ПЛДР. XII век. 1980, с. 388-400.

Доп.: Daniil Zatocnik. Slovo е Моlenie / Ed. critica a cura di Michele Colucci e Angiolo Danti. Firenze, 1977.

Лит.: Лященко А. И. Моление Даниила Заточника. СПб., 1896; Гуссов В. М. 1) К вопросу о редакциях «Моления» Даниила Заточника. - Летопись Ист.-филол. общ. при Новорос. ун-те. Одесса, 1900, т. 8. Виз.-слав. отд., т. 5, с. 1-34; 2) Историческая основа Моления Даниила Заточника. - ТОДРЛ, 1949, т. 7, с. 410-418; Истрин В. М. Был ли Даниил Заточник действительно заточен? - Летопись Ист.-филол. Общ. при Новорос. ун-те. Одесса, 1902, т. 10. Виз. слав. отд., т. 7, с. 55-74; Айналов Д. В. Два примечания к Слову Даниила Заточника. - ИОРЯС, 1908, т. 13, кн. 1, с. 352-365; Гудзий Н. К. 1) К какой социальной среде принадлежал Даниил Заточник. - В кн.: Сб. статей к 40-летию ученой деятельности А. С. Орлова. Л., 1934, с. 481-482; 2) «Моление Даниила Заточника». - В кн.: История русской литературы. М.; Л., 1946, т. 2, ч. 1, с. 35-45; Романов Б. А. Люди и нравы Древней Руси, М.; Л., 1947, с. 17-47, 280-310; 2-е изд. М.; Л., 1966, с. 17-35, 213-235; Tschižewskij D. 1) Geschichte der Altrussischen Literatur im 11., 12. und 13. Jahrhundert. Kiever Epoche. Frankfurt am Main, 1948, S. 374-381; 2) History of Russian Literature from the Eleventh Century to the End of the Baroque. ’S-Gravenhage, 1960, p. 131-135; Будовниц И. У. Памятник ранней дворянской публицистики. - ТОДРЛ, 1951, т. 8, с. 138-157; Скрипиль М. О. «Слово Даниила Заточника». - ТОДРЛ, 1955, т. 11, с. 72-95; Вагнер Г. К. «Моление Даниила Заточника» - скульптура Георгиевского собора - «Слово о погибели Рускыя земли». - ТОДРЛ, 1966, т. 22, с. 45-46; Иссерлин Е. М. 1) Наблюдения над лексическими параллелями в списках «Моления» Даниила Заточника. - В кн.: Вопросы теории и истории языка: Сб. памяти Б. А. Ларина. Л., 1969, с. 47-55; 2) Лексические замены и вставки в отдельных списках «Моления» Даниила Заточника. - В кн.: Русская историческая лексикология и лексикография. Л., 1972, т. I, с. 13-20; 3) «Моление» Даниила Заточника и «Слово о полку Игореве»: (Лексико-семантич. параллели). - Филол. науки, 1973, № 4, с. 95-103; Фелицина В. П. Сопоставление текстов «Моления» Даниила Заточника и сборника пословиц XVII в. - В кн.: Вопросы теории и истории языка: Сб. статей памяти Б. А. Ларина. Л., 1969, с. 119-123; Боровский Я. Е. Слово Даниила Заточника: Проблемы текстологического анализа и вопросы авторства: Автореф. канд. дис. Киев, 1970; Рыбаков Б. А. Даниил Заточник и владимирское летописание конца XII в. - АЕ за 1970 г. М., 1971, с. 43-89; Яценко Б. I. Iсторична основа «Слова Даниила Заточеника». - Укр. Iст. журн., 1971, № 12, с. 59-67; Рускова М. П. Взаимоотношение списков «Моления» Даниила Заточника по данным именного склонения. - В кн.: Русская историческая лексикология и лексикография. Л., 1972, т. 1, с. 122-132; Coluссi M. Le strutture prosodiche delle Slovo Daniila Zatocnika. - Ricerche Slavistiche, 1974-1974, t. 20-21, p. 83-123; Ларина Т. Н. К вопросу о датировке «Моления» («Послания») Даниила Заточника. - В кн.: Проблемы истории СССР. М., 1973, с. 430-438; Лихачев Д. С. 1) Великое наследие: Классические произведения литературы Древней Руси. М., 1975, с. 205-220; изд. 2-е. М., 1979, с. 241-258; 2) «Смеховой мир» Древней Руси. - В кн.: Лихачев Д. С., Панченко А. М. «Смеховой мир» Древней Руси. Л., 1976, с. 30-32 (то же в кн.: Лихачев Д. С., Панченко A. M., Понырко Н. В. Смех в Древней Руси. Л., 1984, с. 24-25); Монахова Н. П. 1) К проблеме типологического изучения «Моления Даниила Заточника». - Учен. зап. Перм. ун-та, 1976, № 304, с. 214-233; 2) Идеологическая основа противопоставления «мудрости» и «храбрости» в «Молении Даниила Заточника». - Вестн. МГУ. М., 1981. Сер. 9. Филол., № 2, с. 22-31; Лексика и фразеология «Моления» Даниила Заточника. Л., 1981.

Доп.: Монахова Н. П. Идеологическая основа противопоставления «мудрости» и «храбрости» в «Молении Даниила Заточника». - Вестн. МГУ. Сер. 9, филол., 1981, № 2, с. 22-31.

Д. С. Лихачев

ДАНИИЛ, ИГУМЕН

Даниил (втор. пол. XI - нач. XII в.) - игумен одного из черниговских монастырей, автор «Хождения». Д. в начале XII в. (по мнению Ю. П. Глушаковой, в 1104-1107 гг.) посетил Палестину, «Житье и хожение Даниила, Русьскыя земли игумена» является древнейшим из известных памятников этого жанра. По косвенным данным можно полагать, что Д. был постриженником Киево-Печерского монастыря, а затем игуменом какого-то монастыря на Черниговской земле. Возможно, он возглавлял небольшую группу русских паломников. Предположение, что Д. выполнял также дипломатические поручения, не имеет достаточных оснований. По пути из Руси Д. останавливался в Константинополе, Эфесе, на острове Кипр. В самой Палестине он провел 16 месяцев, жил в монастыре св. Саввы под Иерусалимом, побывал в различных районах Иерусалимского королевства - Иерихоне, Вифлееме, Галилее, на Тивериадском озере. Д. подробно описывает маршрут каждой поездки, увиденные им достопримечательности, попутно пересказывая связанные с ними библейские и апокрифические легенды или предания церковной истории. Осведомленность его в священной истории чрезвычайно широка, - возможно, этим он обязан не только своей образованности, но и рассказам опекавшего его монаха, «свята и стара деньми и книжна вельми». Подробные описания «святых мест» превратили «Хождение» Д. в ценнейший источник сведений для последующих паломников. Д. описывает природу Палестины, ее плодородные земли, сады и виноградники, при этом в топографических описаниях нередко прибегает к сравнениям с природой и ландшафтом русских земель. Интерес представляет также рассказ Д. о встречах его с иерусалимским королем Балдуином, о рискованных поездках по дорогам, на которых паломников подстерегали засады «сарацин», о богослужении в иерусалимском храме. Д. постоянно ощущает себя посланцем Руси, заботится (в специфической для своего сана и для своего времени форме) о ее благополучии: поминая в монастыре св. Саввы русских князей, бояр и «всех христиан», он, как заметил В. Л. Янин, перечисляет князей в том иерархическом порядке, который был установлен в его время на Руси, тем самым как бы ратуя за устойчивость политического устройства своего государства. «Житие и хождение» Д. получило широкое распространение в древнерусской письменности; известно более ста списков его начиная с XV в. По мнению Л. Измайловой, в языковом отношении текст «Хождения» лучше всего передан в списке ГИМ, Синод. собр., № 181 (XVI в.). Б. А. Рыбаков высказал предположение, что Д. является также составителем памятника - «Слово святого Григория, изобретено в толцех о том, како първое погани суще языци кланялися идолом и требы им клали; то и ныне творят». В этом сочинении Поучение Григория Богослова на богоявление пересказано и дополнено многочисленными вставками о языческих обычаях у славян. Оно является поэтому одним из важнейших источников для исследователей древнерусского язычества. «Слово» известно в четырех списках: ГПБ, Кир.-Белоз. собр., № 4/1081 (так называемый Паисиевский сборник, XV в.); ГПБ, Соф. собр., № 1295, кон. XV в., ГПБ, Кир.-Белоз. собр., № 43/1120, XVII в., и в некоторой переработке в списке ГИМ, Чуд. собр., № 270 (изд. текста см.: Тихонравов. Летописи Тихонравова, т. 4, с. 96-105; Гальковский Н. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси, т. 2. - В кн.: Зап. Моск. археол. ин-та, т. 18, М., 1913, с. 17-35). В списке Соф. собр. указывается, что составитель «Слова» не смог использовать свой источник полностью: «Досюда беседа си бысть. Досюде могох написати, даже несоша ны (исправляют на: «книгы ты») Цесарюграду, а мы выседше ис корабля идохом в Святую гору». Это указание, что составитель путешествовал, а также косвенные данные, отразившиеся в былине «Данило Игнатьевич», позволили Б. А. Рыбакову допустить, что составитель «Слова» - Д.

Изд.: Сахаров И. Путешествие игумена Даниила по святым местам в начале XII столетия. - В кн.: Путешествия русских людей в чужие земли. СПб., 1837, ч. 1, с. I-XIX, 1-90; Путешествие игумена Даниила по святой земле в начале XII в. (1113-1115) / Изд. Археогр. ком. Под редакцией А. С. Норова. СПб., 1864; Pèlerinage en Terre Sainte de 1’igoumène russe Daniel, au commencement du XII siècle (1113-1115) / Trad. par. A. de Noroff. СПб., 1864 (пер. на фр. яз.); Лицевой список хождения Даниила паломника. СПб., 1881 (ПДПИ, № XIV); Житье и хожение Даниила Русьскыя земли игумена: 1106-1107 гг. - ППС, 1883, т. 1, вып. 3, 1885, т. 3, вып. 3 (репринт: Abt Daniil. Wallfahrtsbericht. Műnchen, 1970 (Slavische Propyläen, Bd 36)); Die Pelgerfahrt des russischen Abtes Daniel ins Heilige Land 1113-1115. übersetzt von A. Leskien. - Zeitschrift des Deutschen Palästina-Vereins, 1884, Bd 7, S. 17-64 (пер. на нем. яз.); The Pilgrimage of the Russian Abbot Daniel in the Holy Land 1106-1107 A. D. By C. W. Wilson. London, 1888 (пер. на англ, яз.); Khitrovo В. Itinéraires russes en Orient. Genève, 1889, t. 1, 1, p. 1-83 (пер. на фр. язык); Хождение игумена Даниила / Подг. текста, пер. и ком. Г. М. Прохорова. - В кн.: ПЛДР. XII век. М., 1978, с. 24-115, 627-645.

Лит.: Пономарев А. К истории древнерусской церковной письменности и литературы. II. Игумен Даниил и его хождение в св. землю. - Странник, 1880, декабрь, с. 467-492; Веневитинов М. 1) Заметки к истории Хождения игумена Даниила. - ЖМНП, 1883, май, с. 1-13; 1887, январь, с. 11-67; 2) Хождение игумена Даниила в святую землю в начале XII ст. - ЛЗАК за 1876-1877 г., 1884, вып. 7, с. 1-138; 3) Путеводитель в Палестину XVI в. - Там же, отд. 2, с. 1-10; 4) Переделка Хождения игумена Даниила в сборнике св. Димитрия Ростовского. - ЧОИДР, 1889, кн. 3, отд. 2, с. 1-25; Рузский Н. Сведения о рукописях, содержащих в себе Хождение в святую землю русского игумена Даниила в начале XII в. - ЧОИДР, 1891, кн. 3, отд. 2, с. 1-172; Сперанский М. Славянские апокрифические евангелия. - В кн.: Тр. VIII археол. съезда в Москве. М., 1895, т. 2, с. 64-66 (то же: отдельный оттиск, с. 27-29); Заболотский П. Легендарный и апокрифический элемент в Хождении иг. Даниила. - РФВ, 1899, № 1-2, с. 220-237; № 3-4, с. 237-273; Данилов В. В. К характеристике «Хождения» игумена Даниила. - ТОДРЛ, 1954, т. 10, с. 92-105; Кузьмина В. Д. Сведения об арабах и арабской культуре в Палестине в начале XII в. по «Хождению» игумена Даниила. - Вестн. ист. мир. культ., 1959, № 6, с. 82-87; Янин В. Л. Междукняжеские отношения в эпоху Мономаха и «Хождение игумена Даниила». - ТОДРЛ, 1960, т. 16, с. 112-131; Надвикова Т. Ф. Книжные слова в «Хождении игумена Даниила». - В кн.: Исследования по лексикологии и грамматике русского языка. М., 1961, с. 132-144; Водовозов Н. В. «Хождение» Даниила и первый крестовый поход. - Русская литература и народное творчество. М., 1962. (Учен. зап. МГПИ им. В. И. Ленина, № 178, с. 16-35; Глушакова Ю. П. О путешествии игумена Даниила в Палестину. - В кн.: Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран: Сб. статей к 70-летию акад. М. Н. Тихомирова. М., 1963, с. 79-87; Рыбаков Б. А. 1) Древняя Русь: Сказания; Былины; Летописи. М., 1963, с. 115-124; 2) Язычество древних славян. М., 1981, с. 11-30; Измайлова Л. О древнейшем из списков «Хождения» Даниила игумена. - В кн.: Сб. работ аспирантов кафедр гуманитарных наук Дагест. гос. ун-та им. В. И. Ленина. Махачкала, 1964, вып. 1, с. 192-204; Янус Э. Варшавский список «Хождения игумена Даниила». - ТОДРЛ, 1968, т. 23, с. 300-304; Прокофьев Н. И. 1) Русские хождения XII-XV вв. - Литература древней Руси и XVIII в. М., 1970 (Учен. зап. Моск. гос. пед. ин-та им. В. И. Ленина. № 363, с. 27-64); 2) О классовой и народной основе хождений игумена Даниила и Афанасия Никитина. - Учен. зап. Моск. гос. пед. ин-та, 1970, № 389, с. 74-86; Поппе А. Сообщение русского паломника о церковной организации Кипра в начале XII в. - ’Επετηρὶζ τοῦ κέντρου ’Επιστημονικῶν ’Ερευνῶν, VIII, Λενκωδία, 1975-1977, с. 53-72; Seemann К. - D. Die altrussische Wallfahrtsliteratur. München, 1976, S. 173-204.

О. В. Творогов

ДАНИИЛ, МИТРОПОЛИТ ВСЕЯ РУСИ

Даниил (2-я пол. XV в. - 1547 г.) - митрополит всея Руси, писатель и публицист. Родом из Рязани («рязанцем» называет Д. Житие Иосифа Волоцкого, составленное Саввой Черным, и Выпись о начале Волоколамского монастыря; волоколамские синодики относят к его роду двух рязанских епископов - Симеона и Леонида; отмечался также повышенный интерес составителя Летописи Никоновской, которым, как установил Б. М. Клосс, был Д., к истории Рязанского княжества), Д. был поначалу монахом Иосифо-Волоколамского монастыря. При жизни Иосифа Волоцкого он не играл сколько-нибудь видной роли в монастыре; его имя не фигурирует в числе десяти старцев, которых Иосиф считал своими наиболее достойными преемниками (см. послание Иосифа Волоцкого Василию III). Очевидно, под давлением великого князя Василия III Д. после смерти Иосифа был избран игуменом Волоколамского монастыря (сентябрь 1515 г.; впрочем, игуменом Д. назван уже во вкладной записи Нила Полева, помеченной 1514 г. - ГБЛ. ф. 113, Волок. собр., № 39). В руководстве монастырем Д. неукоснительно следовал заветам Иосифа Волоцкого, пытаясь ввести еще более строгие правила монастырского общежития. В частности, он не разрешал монахам держать собственные книги в кельях, что вызвало противодействие всей братии (см. послание волоколамских иноков: Яцимирский А. И. Мелкие тексты и заметки по старинной славянской и русской литературам. XLVI // ИОРЯС, 1906. т. 11. кн. 2, с. 312-315). 27 февраля 1522 г. по желанию великого князя Д. был поставлен в митрополиты на место оставившего кафедру Варлаама. Д. поддерживал Василия III во многих щекотливых политических мероприятиях, не брезгуя никакими средствами. Именно поэтому А. М. Курбский назвал впоследствии Д. и других иосифлян «потаковниками». В мае 1523 г. митрополит помог Василию III заманить в Москву и схватить его «запазушного врага» северского князя Василия Шемячича, дав тому свои «опасные грамоты». В 1525 г. Д. помог устроить великому князю неканонический развод с бесплодной Соломонией Сабуровой. Следуя традициям Иосифа Волоцкого, Д. ревностно защищал право монастырей владеть вотчинами. Он был инициатором соборов 1525 и 1531 гг., осудивших Максима Грека и Вассиана Патрикеева. В 1531 г. Д. добился канонизации Пафнутия Боровского, учителя Иосифа Волоцкого. Политические противники очень резко оценивали деятельность Д. «Яз того не ведаю, есть ли митрополит на Москве», - говорил Максиму Греку И. Н. Берсень Беклемишев (ААЭ, т. 1, с. 141). Едкую характеристику Д. дал С. Герберштейн. По его словам, Д. был «приблизительно 30 лет от роду, человек крепкого и тучного сложения с красным лицом» (Герберштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908, с. 41); С. Герберштейн рассказывает, что митрополит окуривался серным дымом перед торжественными богослужениями, чтобы не показаться преданным более удовольствиям, чем аскетическим подвигам. После смерти Василия III, а в особенности после смерти Елены Глинской положение Д. заметно ухудшилось. В 1539 г. Д. был смещен боярской группировкой Шуйских; его заставили подписать грамоту, в которой он отрекался от митрополии по неспособности. Последние годы жизни Д. провел в Волоколамском монастыре, где и похоронен. Д. был весьма плодовитым писателем (наиболее удобный для пользования перечень его сочинений дан в работе В. Г. Дружинина). В. И. Жмакин в своей монографии насчитал 16 слов митрополита (им опубликованы в отрывках слова 2, 3, 5, 7, 10, 12-16 по перечню В. Г. Дружинина), 18 посланий (опубликованы послания 1, 2, 4, 12, 14, 17, 18 по перечню В. Г. Дружинина; послание 15 напечатано Макарием Булгаковым, послание 16 - в АИ), поучение (издано в ПЛ и ПЛДР) и окружное послание (издано в ПЛ) помимо сочинений административного характера. В. Г. Дружинин обнаружил и опубликовал еще 26 посланий и поучений (их жанр не всегда ясен) митрополита Д. по единственному списку ГПБ, Q.1.1439, при составлении которого, возможно, использован архив Д. (Синицына Н. В. Федор Иванович Карпов - дипломат, публицист XVI в. Автореф. канд. дис. М., 1966, с. 6). Согласно В. Г. Дружинину, Д. принадлежит также сочинение в защиту монастырских вотчин («О святых божественых церквах и о возложенных божиих стяжаниах церковных и о восхищающих таковая и насилствующих»), которое находится в той же рукописи. Наконец, следует отметить читающуюся здесь же статью «Православным», которая представляет собой фрагмент из особой редакции Сказания о Мамаевом побоище, входящей в состав Никоновской летописи и принадлежащей перу ее составителя (Клосс. Никоновский свод..., с. 127-128). Некоторые ученые XIX в. совершенно неосновательно приписывали Д. известное послание Ивану Грозному, напечатанное в кн.: Голохвастов Д. П., Леонид, архимандрит. Благовещенский иерей Сильвестр и его писания // ЧОИДР, 1874, кн. 1, с. 69-87. Слова и поучения Д. посвящены животрепещущим проблемам общественной жизни его времени. Он обличает догматические заблуждения еретиков, внушает мысль о божественном происхождении власти великого князя, призывает судей и правителей быть праведными, не брать мзды, доказывает преимущества общежительных монастырей. Д. - талантливый сатирик, с тонкой наблюдательностью изобразивший дурные нравы различных сословий Московского государства; в бытовых сценках, которые рисует Д., он использует живой, разговорный язык. Большая часть посланий Д. носит нравоучительный характер. Упорядочению монастырской жизни посвящены послания в Иосифо-Волоколамский, Владимирский Волосов и Владычен Введенский монастыри. Послания Д. адресованы лицам различного общественного положения. Известно три послания старцу Дионисию Звенигородскому, который не мог ужиться с игуменом Волоколамского монастыря Нифонтом Кормилицыным; послание Досифею, епископу Сарскому и Подонскому - ставленнику Д. из иноков Иосифо-Волоколамского монастыря; послание епископу Геннадию Суздальскому (правда, его принадлежность Д. оспаривал А. С. Орлов); наконец послание князю Юрию Ивановичу Дмитровскому в ответ на вопрос, следует ли поститься в понедельник, на который приходится праздник Успения богоматери (ср. послание Максима Грека, возможно, адресованное тому же князю: Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека. Л., 1969, № 311). Адресаты остальных посланий неизвестны. Хронология как слов, так и посланий писателя почти не разработана. Очевидно, большая часть их была создана, когда Д. находился на митрополичьем престоле; незадолго до отречения от митрополичьего сана он написал окружное послание. В своих произведениях Д. проявил себя очень начитанным книжником. Каждую мысль он иллюстрирует огромным количеством цитат из Писания и сочинений отцов церкви. Ему были хорошо известны как переводные (патерики, Кормчая, Александрия, хроники), так и славянские («Слово о законе и благодати» митрополита Илариона, Похвальное слово царю Константину Евфимия Тырновского, летописи) произведения. В своем творчестве Д. использовал также сочинения своих современников - переводы Максима Грека, «Просветитель» Иосифа Волоцкого. Об образованности Д. были высокого мнения такие начитанные люди, как Максим Грек и Ф. И. Карпов. «Доктором закона Христова, украшенным многими знаниями», назвал митрополита Максим Грек. «Высокиа книжности разуму уроженному, святейшему господину Данилу митрополиту» адресует свое послание Ф. И. Карпов, «всякою премудростию опасному ведением наученому и учениа исполнену». Митрополит Д. принимал активное участие в культурной жизни своего времени. Б. М. Клосс убедительно доказал непосредственное участие Д. в составлении Никоновской летописи; в тех же кругах, что и Никоновская летопись, возникла, по мнению Б. М. Клосса, первоначальная редакция западнорусского Хронографа (см. Хронограф Русский). Под наблюдением митрополита занимался переводами Максим Грек, по его поручению перевел «Травник» Николай Булев. В митрополичьей канцелярии под руководством Д. редактировалась Летопись Иоасафовская и Сводная Кормчая, составлялись формуляры митрополичьих посланий, систематизировались копии земельных актов московского митрополичьего дома. Б. М. Клосс выявил многочисленные рукописи, которые Д. частично переписал или отредактировал; в их числе сборник слов митрополита (ГБЛ, ф. 173, собр. МДА, № 197) с авторской правкой. Сочинения митрополита Д. пользовались широкой популярностью. Основной корпус их (за исключением вошедших в сборник ГПБ, Q.I.1439) сохранился в значительном количестве списков; древнейший список тринадцати посланий Д. - известный «Сильвестровский» сборник (ГПБ, Соф. собр., № 1281). Сочинения митрополита Д. неоднократно использовались в творчестве других древнерусских писателей. Патриарх Иов в своем послании грузинскому митрополиту Николаю частично использовал третье слово Д.; на сборник слов Д. ссылаются авторы «Поморских ответов».

Изд.: АИ. СПб., 1841, т. 1, № 293, с. 534-537; ПЛ. СПб., 1862, вып. 4, с. 194-204; Макарий. История русской церкви. СПб., 1874, т. 7, с. 393-394; Жмакин В. Митрополит Даниил и его сочинения. М., 1881; Дружинин В. Г. Несколько неизвестных литературных памятников из сборника XVI-го в. // ЛЗАК. 1909, вып. 21, с. 36-38, 45-106, 113-114 (№№ 2, 6-31, 33); ПЛДР. Кон. XV - 1-я пол. XVI в. М., 1984, с. 520-533, 749-750.

Лит.: Беляев И. Д. Даниил митрополит московский // ИпоРЯС, СПб., 1856, т. 5, вып. 4, стб. 193-209; Макарий [Булгаков]. Соч. московского митрополита Даниила // Христ. чт., 1872, № 10, с. 181-275; *** Даниил, московский митрополит, как проповедник // Ряз. епарх. вед., 1874, № 6, Прибавления, с. 132-139; Орлов А. С. Слово к Геннадию еп. Суздальскому о пленении умном. (Читано в заседании Славянской Комиссии И. М. А. О. 6 января 1913 г.). Б. м., б. г.; Клосс Б. М. 1) Библиотека московских митрополитов в XVI в. // Проблемы палеографии и кодикологии в СССР. М., 1974, с. 114-125; 2) Митрополит Даниил и Никоновская летопись // ТОДРЛ. Л., 1974, т. 28, с. 188-201; 3) Никоновская летопись и Максим Грек // Там же. Л., 1976, т. 30, с. 124-131; 4) Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII вв. М., 1980.

Д. М. Буланин

ДЕВГЕНИЕВО ДЕЯНИЕ

Девгениево деяние («Деяние прежних времен храбрых человек», «О дерзости и о храбрости и о бодрости прекрасного Девгения», «Житие Девгения») - древнерусская переводная повесть, восходящая к византийским эпическим сказаниям X в. о богатыре-воине Дигенисе Акрите (см.: Дигенис Акрит / Пер., статьи и ком. А. Я. Сыркина, М., 1960 (сер. «Лит. памятники»)). Сюжет Д. д. таков: сарацинский царь Амир похищает знатную девушку-гречанку, ее братья одолевают похитителя и принуждают Амира креститься. От брака Амира с гречанкой рождается Девгений. Он отличается красотой и богатырской силой. Девгений дерзко увозит дочь греческого военачальника (Стратига), разбивает высланное в погоню войско, и после примирения с побежденным Стратигом женится на похищенной девице. Последний эпизод Д. д. рассказывает о победе Девгения над царем Василием, под которым, возможно, подразумевается византийский император Василий I Македонянин (867-886 гг.). Д. д. присущи характерные черты героического эпоса: сила и доблесть героя проявляется и описывается в гиперболических формах - отрок Девгений на охоте руками душит медведицу, рассекает надвое льва, возмужав, он в бою за один заезд убивает по несколько тысяч вражеских воинов и т. д. По мнению М. Н. Сперанского, В. Д. Кузьминой и др., древнерусский перевод был осуществлен в XI-XII вв., на что указывают лексические данные и стилистический параллелизм повести с Галицко-Волынской летописью (см. Летопись Ипатьевская). А. В. Соловьев допускал, что имя Девгения из Д. д. повлияло на текст Повести временных лет, где в статье 1095 г. сын византийского императора Романа IV Диогена именуется «Девгеневичем». С Акритом сравнивается Александр Невский в одной из поздних редакций (XV в.) его «Жития» (см. Повесть о житии Александра Невского). Имя переводчика Д. д. неизвестно. М. Н. Сперанский и В. Д. Кузьмина выделяют две редакции памятника. Первая редакция представлена списком ГБЛ, собр. Тихонравова, № 399 (40-е гг. XVIII в.); как можно судить по выпискам Н. М. Карамзина, эта же редакция читалась и в Мусин-Пушкинском сборнике, включавшем и «Слово о полку Игореве». 2-я редакция известна в списках ГПБ, собр. Погодина, № 1773 (XVII-XVIII вв.) и ГПБ, собр. Титова, № 4369 (сер. XVIII в.). Памятник сохранился только в поздних списках, в которых первоначальный текст перевода, вероятно, подвергся существенной языковой и стилистической правке; во второй редакции заметно влияние стиля переводных рыцарских романов и богатырского эпоса XVI-XVII вв.

Изд.: Пыпин А. Н. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских. СПб., 1857, с. 85-89, 316-332; ПЛ, вып. 2, с. 379-387; Сперанский М. Н. Девгениево деяние: К истории его текста в старинной русской письменности: Исслед. и тексты. - СОРЯС, т. 99, № 7, 1922, с. 134-165; Pascal P. Le Digénis slave ou la Geste de Devgenij. - Byzantion, 1935, t. 10, p. 300-334 (пер. на фр. яз.); Кузьмина В. Д. Девгениево деяние (Деяние прежних времен храбрых человек). М., 1962; Graham Н. F. The Tale of Devgenij. -Byzantinoslavica, 1968, t. 29, p. 51-91 (пер. на англ. яз.); Девгениево деяние. - В кн.: «Изборник» (Сборник произведений литературы Древней Руси). М., 1969, с. 172-195, 714-715 (подготовка текста, перевод и примечания О. В. Творогова); Девгениево деяние (подготовка текста, перевод и комментарий О. В. Творогова). - В кн.: ПЛДР. XIII век. 1981, с. 28-65, 531-533.

Лит.: Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1892, т. 2, примеч. 333; т. 3, примеч. 272; Grégoire H. Le Digénis russe. - In: Russian Epic Studies / Ed by R. Jakobsori, E. I. Simmons. Philadelphia, 1949, p. 131-169; Soloviev A. La date de la version russe de Digénis Akritas. - Byzantion, 1952, t. 22, p. 129-132; Entwistle W. J. Bridesnatching and the «Deeds of Digenis». - Oxford Slavonic Papers, 1953, vol. 4, p. 1-16; Кузьмина В. Д. 1) Новый список Девгениева деяния. - ТОДРЛ, 1953, т. 9, с. 339-360; 2) Поэтическая стилистика греческих поэм о Дигенисе и русских списков «Девгениева деяния». - ТОДРЛ, 1955, т. 11, с. 73-77; Стендер-Петерсен А. И. О так называемом «Девгениевом деянии». - Scando-Slavica, 1954, t. I, с. 87-97; Vaillant A. Le Digenis slave. - Прилози за кСљижевност, jезик, историjy и фолклор, 1955, кСљ. 21, св. 3-4, с. 97-228; Graham Н. F. The ljutyj zver’ in the Devgenievo Dejanie. - Byzantino-slavica, 1963, t. 24, № 1, p. 54-62; Творогов О. В. Переводная беллетристика XI-XIII вв. - В кн.: Истоки русской беллетристики. Л., 1970, с. 180-194.

О. В. Творогов

ДЕДЕРКИН ФЕОФИЛ

Дедеркин Феофил (XV в.) - автор послания Василию II о землетрясении в Италии 4 декабря 1456 г. В послании, написанном из «Заримья, из латины», повествуется о том, как некий «князь Микалай» «пророчествовал на свою веру на латинскую» и как, через три дня после его прорицания и смерти, «в Римьской стране и земли» произошло страшное землетрясение, в котором погибло около 50 городов, перечисленных в послании (в числе их «Неополь»). Послание Д. Ф. сохранилось в трех списках XV-XVI вв. - в одном из сборников, составленных известным кирилло-белозерским книгописцем Ефросином - ГПБ, Кир.-Белоз. собр., № 9/1086, в западнорусском сборнике 1483 г., из собрания Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве (нынешнее местонахождение неизвестно), и в дополнении к Палее 1517 г., написанной (как и текст послания) в Пскове Константином, священником Духовской церкви «на Довмонтовой стене» - ГБЛ, собр. Ундольского, № 719. Имя Д. Ф. известно лишь по кирилло-белозерскому списку: киевский сборник содержал только вторую половину текста, а в Палее 1517 г. памятник назван «Пророчеством князя Миколая». П. Д. Симони, издавший текст по кирилловскому списку, высказал предположение, что автор послания мог быть врачом Феофилом, присутствовавшим при болезни и смерти Василия III в 1533 г., а упомянутый в послании «князь Миколай» - Николаем Булевым, врачом и философом, также жившим на Руси при Василии III. Если бы такое отождествление было верным, то рассказ, содержащийся в послании, следовало бы датировать временем значительно более поздним, чем 1456 г. (Василий III стал великим князем в 1505 г.), и рассматривать как легендарный. Но сборник Ефросина, содержащий послание Д. Ф., датируется 1471-1479 гг., киевский список - XV в., и даже позднейший из всех - псковский - написан еще при жизни Николая Булева. Сопоставление же с иностранными источниками свидетельствует о том. что перед нами не легенда, записанная задним числом, а довольно точное переложение итальянского рассказа об обширном землетрясении, действительно происшедшем в Италии и других странах Западной Европы в ночь с 4 на 5 декабря 1456 г. (Archive storico per la province Napoletane, Napoli, 1885, anno 10, p. 353-356); переложение это скорее всего сделано в Белоруссии или на Украине (судя по обилию полонизмов в языке всех списков), возможно, для Радзивиллов, с которыми связан киевский список послания.

Изд.: Малинин В. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Киев. 1901, Приложения, с. 234; Памятники старинного русского языка и словесности XV-XVIII столетий / Пригот. к печ. П. Симони. Пг., 1922, вып. 3 (СОРЯС, т. 100, вып. 2), с. 13-16.

Лит.: Варлаам. Описание сборников XV столетия Кирилло-Белозерского монастыря // Учен. зап. II отд. имп. АН. СПб., 1858, кн. 5, с. 39-40; Петров Н. И. Описание рукописных собраний, находящихся в городе Киеве. М., 1897, вып. 2, с. 218; Baratta M. I terremofi d’Italia. Torino, 1901, p. 67-68; Лурье Я. С. Литературная и культурно-просветительная деятельность Ефросина в конце XV в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1961, т. 17, с. 154- 155; Каган М. Д., Понырко Н. В., Рождественская М. В. Описание сборников XV в. книгописца Ефросина // ТОДРЛ. М.; Л., 1980, т. 35, с. 140-141; Казакова Н. А. Западная Европа в русской письменности XV-XVI вв. Из истории международных культурных связей России. Л., 1980, с. 158-163.

Я. С. Лурье, А. А. Турилов

ДЕМЬЯН, ГАЛИЦКИЙ ТЫСЯЦКИЙ

Демьян (1-я пол. XIII в.) - галицкий тысяцкий, записи и рассказы которого были использованы галицкими летописцами. Имя Д. 12 раз упоминается в Галицко-Волынской летописи (с 1208 по 1231 г.) (см.: ПСРЛ, 1908, т. 2; переизд.: М., 1962; Галицко-Волынская летопись / Подг. текста, пер. и ком. О. П. Лихачевой. - ПЛДР. XIII век. М., 1981, с. 236-425, 564-602). Во всех случаях Д. выступает на стороне Даниила Романовича Галицкого и его брата Василька либо как воевода, либо как посол князя. Л. В. Черепнин, анализируя состав «Летописца Даниила Галицкого», каковым он считает первую часть (оканчивающуюся 1260 г.) Галицко-Волынской летописи, приходит к выводу, что основой для составителя этого Летописца послужил целый ряд источников. Одним из таких источников он называет (условно) «вторую галицкую повесть». Это было произведение, описывавшее борьбу Даниила за Галицкое княжение с местным боярством, другими русскими князьями, с соседними Галицко-Волынскому княжеству землями, и охватывающее период с 1230 по 1245 г. Составлена эта «вторая галицкая повесть» была, по гипотезе Л. В. Черепнина, между 1238-1245 гг. печатником Кириллом и стольником Яковом. «Кроме того, - пишет Л. В. Черепнин, - повесть 1238-1245 гг. использовала и некоторые более ранние литературные заметки, которые вел какой-то близкий соратник Даниила в его борьбе за Галич» (Черепнин. Летописец, с. 251). По мнению Черепнина, это был Д. В. Т. Пашуто, выделявший из Галицко-Волынской летописи Свод 1246 г. князя Даниила Романовича, предполагает, что те места этого Свода, в которых упоминается имя Д., были записаны с его слов. К устным или письменным сообщениям Д. в составе летописного Свода Даниила Пашуто относит: известие о занятии Галича Даниилом; о позорном изгнании из Галича боярина Судислава; описание неудачного похода короля Белы IV на Галич; воспоминание Д. о том, как он спас жизнь своему князю; описание борьбы с князем Александром Белзским, боярином Судиславом и венграми. В. Т. Пашуто выделяет из современного текста Галицко-Волынской летописи те отрывки, которые, по его мнению, являются текстами Д. «Общий характер сообщений боярина Демьяна позволяет думать, что славный воевода под конец жизни, оставив ратный труд, перешел целиком на дипломатическую работу и, находясь при дворе князя Даниила, способствовал составлению летописного свода, подбирая необходимые летописцу документы и пополняя их сухие известия своими воспоминаниями» (Пашуто. Очерки, с. 8).

Лит.: Черепнин Л. В. Летописец Даниила Галицкого. - ИЗ, 1941, № 12, с. 228-253; Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. Л., 1950.

Л. А. Дмитриев

ДЕНИС, СВЯЩЕННИК, ЕРЕТИК

Денис (ум. ок. 1490 г.) - священник, еретик. После присоединения Иваном III Новгорода был - вместе с другим еретиком - Алексеем, приглашен великим князем в Москву, где служил в великокняжеской соборной Архангельской церкви. Только в 1490 г. новгородскому архиепископу Геннадию удалось добиться созыва церковного собора против еретиков; епископы, собравшиеся на собор, прежде всего добились изгнания Д. из храма; Д. ответил на это обвинениями («речами хульными») против Геннадия Новгородского. Собор отлучил Д. вместе с рядом других еретиков от церкви. Отправленные в Новгород, Д. и его товарищи были подвергнуты по приказу Геннадия публичным истязаниям, завершившимся сожжением шутовских берестяных шлемов на головах осужденных; после этой расправы Д., по известию Иосифа Волоцкого, сошел с ума («предан бысть всельшемуся в него бесу хульному и пребысть месячное время, козогласуя скверный гласы зверскими и скотии...») и умер. Единственный литературный памятник, сохранившийся от Д., - его Покаяние (или, вероятнее, фрагмент Покаяния), написанное во время собора 1490 г. и обращенное к митрополиту Зосиме. Судя по дошедшему до нас тексту, Д. никак не упоминал о еретическом характере своих воззрений, а каялся в заблуждении «от пути истиннаго невъздержанием языка злым своим произволением».

Изд.: Казакова Н. А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV - начала XVI вв. М.; Л., 1955, Приложение, № 21, с. 386-388.

Лит.: Клибанов А. И. Реформационные движения в России в XIV - первой половине XVI вв. М., 1960, с. 192, 198-200; Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV - начала XVI в. М.; Л., 1960, с. 127-128, 136-140, 186.

Я. С. Лурье

ДИОНИСИЙ, АРХИЕПИСКОП СУЗДАЛЬСКИЙ И НИЖЕГОРОДСКИЙ

Дионисий (ум. 15 X 1385 г.) - архиепископ Суздальский и Нижегородский, автор грамоты, инициатор и возможный участник создания Летописи Лаврентьевской. Московский летописец характеризует Д. как «мужа... хитра, премудра, разумна, промышлена же и расъсудна, изящена в Божественных писаниях, учителна и книгам сказателя...» (ПСРЛ, Пгр., 1922, т. 15, вып. 1. Рогожский летописец, с. 105-106). В молодости он подвизался как монах-анахорет на Волге около Нижнего Новгорода; в конце 20-х - начале 30-х гг. XIV в. создал там общежительный Вознесенский печерский монастырь. Судя по тому, что там после Д. осталась икона Богоматери с предстоящими Антонием и Феодосией Киево-печерскими, он был выходцем из Киево-Печерской лавры. В начале 50-х гг. Д. посылал своих учеников основывать общежительные монастыри. В 1371 г. он постриг сорокалетнюю Василису-Феодору, вдову нижегородского князя Андрея Константиновича; раздав свое имущество и отпустив на свободу челядь, она удалилась в основанный ею Зачатейский монастырь, чтобы жить «в молчании, тружаяся рукоделием»; ее примеру последовали многие боярыни, «и вси общее житие живяху» (там же, с. 133). Постриженниками Д. были Евфимий Суздальский и Макарий Желтоводский, или Унженский. 19 февраля 1374 г. в Москве митрополит Алексей поставил Д. епископом Суздаля, Нижнего Новгорода и Городца. В том же году нижегородская паства Д. совершила нападение на посольство Мамая, а спустя несколько месяцев (31 марта 1375 г.), когда пленных решили добить, один из них, вбежав во двор владыки, едва его не убил выстрелом из лука (стрела коснулась его одежды). Около 1375 г. суздалец Дорофей по благословению Д. составил компиляцию «О Богумиле попе», выбрав для нее из «Беседы» Козмы Пресвитера наиболее известные высказывания попа Богумила «о крестном древе», против причастия и литургии; эта компиляция вошла в состав русской «Кормчей» книги в 110 главах с «Мерилом праведным» 2-й редакции и распространилась во множестве списков (Бегунов Ю. К. Болгарские богомилы и русские стригольники // Byzantinobulgarica. Sofia, 1980, t. 6, p. 71). В 1377 г., с 14 января по 20 марта, монах Лаврентий по благословению Д. написал Лаврентьевскую летопись для нижегородско-суздальского князя Дмитрия Константиновича. Судя по особенностям этой рукописи, писец Лаврентий при участии какого-то более решительного, чем он, человека - возможно, самого Д. - переделывал ту часть своей работы, где речь идет о татарском завоевании Руси. Повесть о нашествии Батыя в этой летописи в значительной мере состоит из отрывков предшествующего летописного текста. В отличие от соответствующих повествований летописей Новгородской I и Ипатьевской здесь князья, погибшие при Батыевом нашествии, прославляются как герои и страдальцы за веру, а кроме того, здесь содержится почти неприкрытый призыв к освободительной антитатарской борьбе. Судя по всему этому, Д. прикровенно, как бы устами летописца XIII в., благославлял современных ему русских князей на борьбу за свободу - за три года до Куликовской битвы, в момент московско-нижегородского похода на вассальный Мамаю Булгар (см. также Повесть о нашествии Батыя, где изложена другая точка зрения на происхождение этого текста). После смерти митрополита Алексея (1378 г.) Д. наряду с Сергием Радонежским и Феодором Симоновским оказался в числе наиболее решительных противников Митяя-Михаила, выдвинутого великим князем Дмитрием Ивановичем кандидата на митрополичий престол. Планировавшееся князем поставление Митяя в епископы собором русских епископов было сорвано протестом Д. (1379 г.). Чтобы опровергнуть Д., Митяй-Михаил составил выписки из сочинений отцов церкви, «укоризны наводяче на Дионисия, еже о иноцех властолюбцех» (эти выписки видел в хранившемся в библиотеке Синода сборнике «Цветец духовный» И. И. Срезневский: Памятники, с. 109, 114-115; в настоящее время местонахождение этого сборника неизвестно). Чтобы Д. не помешал Митяю в Константинополе, куда тот собирался отправиться для поставления в митрополиты, князь его арестовал. Д. пообещал оставаться на Руси, за него поручился Сергий Радонежский, и князь его выпустил на свободу. Но Д., добравшись до Нижнего Новгорода, тут же бежал в Константинополь. Помешать поставлению в русские митрополиты Пимена, избранного послами на место умершего в дороге Митяя, Д. не удалось. Но он сумел достичь того, что патриарх Нил высказался о необходимости низложения поставленного им в результате обмана митрополита Пимена. Сам Д. был возведен патриархом в сан архиепископа (тем самым на Руси появилась вторая - после Великого Новгорода - архиепископия, Суздальская; при этом за ней были закреплены Нижний Новгород и Городец). Д. получил от патриарха Нила также фелонь с крестами, стихарь с источниками, грамоту в Псков против еретиков-стригольников (о еретиках патриарх узнал скорее всего от самого Д.) и поручение вводить в тамошних монастырях общежительный устав. Кроме того, Д. приобрел для Руси в Константинополе священные реликвии - «страсти Спасовы» и мощи многих святых. В 1381 г. Д. прислал на Русь из Константинополя с чернецом-греком Малахией Философом две копии иконы Богоматери Одигитрии, из которых одну поставили в церкви Спаса в Нижнем Новгороде, а вторую в соборной церкви в Суздале. Вернувшись на Русь в конце 1382 г., Д. посетил Нижний Новгород (1 января 1383 г. участвовал в похоронах «книжного, грамотного, чюдного старца Павла Высокого», любимого им, - «яко и самому Дионисию прослезити по немь» - ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 147-148), Суздаль (святил там воду на Богоявление, 6 января), Великий Новгород, а оттуда «по повелению» владыки Алексея «иде в Псков» (Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950, с. 379). Там Д. дал Снетогорскому монастырю грамоту о соблюдении правил иноческого общежития (напечатана в РИБ), а самому городу Пскову - уставную грамоту. Эта грамота не дошла до нас: в 1395 г. слышал о ней, отменял ее и просил ее прислать, чтобы разорвать, митрополит Киприан, считавший, что Д. «въплелся не во свое дело». Грамоту же в псковский Снетогорский монастырь отменял позже, в 1418 г., митрополит Фотий, тоже полагавший, что Д. «учинил не по преданию правильному, не в своей области, ни в епископии» (РИБ. СПб., 1880, т. 6, № 46). По всей вероятности, Д. принадлежит также связываемое в науке с именем Стефана Пермского, а в большинстве списков надписанное именем патриарха Антония Поучение против псковско-новгородских стригольников. Вариант с именем патриарха Антония не первоначален, но маловероятно и то, чтобы его автором был Стефан Пермский, глава другой епархии. Д. же, как известно, действовал в пределах новгородской архиепископии как представитель патриарха и был, судя по всему, инициатором борьбы со стригольничеством. В грамоте патриарха Нила против стригольников, вдохновителем и огласителем которой был, очевидно, Д., сказано, что ему поручено патриархом учить еретиков и сказать им «из уст» от патриаршего имени больше, нежели изложено в грамоте. Связываемое с именем Стефана Пермского Поучение против стригольников как раз и является обращением к еретикам русского человека, чувствующего себя вправе говорить от имени высшей церковной власти. Создать это Поучение Д. мог в 1383 г., когда он приезжал в Новгород «изо Царяграда от патриарха Нила с благословением и грамотами» и был послан владыкой Алексеем в Псков, чтобы утвердить там «правоверную веру истинную крестьянскую», колеблемую «от злых человек, диаволом наущеных» (Новгородская Первая летопись..., с. 378-379). Написанное в центральной своей части в форме ряда прямых обращений к еретикам («Вы же, стриголницы...»), Поучение представляет собой апологию отвергаемой еретиками церковной иерархии; автор ссылается на Писание, сочинения Иоанна Златоуста, Григория папы Римского, Пролог и Патерик Киево-Печерский (пересказывает, как в результате молитв за покойного смрад от его тела обратился в благоухание). Тот факт, что имени Д. нет ни в одном из списков Поучения, а само оно оказалось переделано в послание патриарха Антония, может объясняться тем, что кто-то постарался спасти его, когда победитель в борьбе за русский митрополичий престол Киприан (принявший в этой борьбе участие Д. был насильно низведен с исторической арены, очевидно, с ведома Киприана) стремился уничтожить следы наставнической деятельности Д. в Пскове, несправедливо утверждая, что «патриарх ему того не приказал деяти» (АИ, т. 1, № 10, с. 18; РИБ, т. 6, № 29, стб. 235). С Д., очевидно, связано совпадающее по времени с его пребыванием в новгородских землях и вполне соответствующее общему характеру его деятельности явление там иконы Богородицы Тихвинской (1383 г.) (см. Сказание о иконе Богоматери Тихвинской). После возвращения на Русь Д. сумел стать доверенным лицом Дмитрия Донского и летом 1383 г. вновь отправился к патриарху в Константинополь в сопровождении княжеского духовника Феодора Симоновского как посланец великого князя. Преодолев колебания патриарха Нила, разногласия среди членов посольства и подделав княжеские грамоты, Д. добился того, что был поставлен в русские - судя по всему «Киевские и всея Руси» - митрополиты, несмотря на то, что были живы и правили - один в Киеве, другой в Москве - митрополиты-соперники, Киприан и Пимен. Из Константинополя Д. отправился в Киев и был там лишен свободы князем Владимиром Ольгердовичем, обвинившим его, согласно летописи, в том, что он пошел в Царьград ставиться в митрополиты без его повеления. Проведя полтора года в заточении, Д. скончался. Похоронен в Киево-Печерской лавре, «в печере великого Антония, и есть тело его и доныне цело и нетленно», - записал летописец, по-видимому, в начале XV в. (ПСРЛ, т. 15, вып. 1, с. 151). Филарет (Обзор, с. 76-82) без каких-либо на то оснований считал Д. составителем Измарагда.

Изд.: РИБ. СПб., 1880, т. 6. Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1. (Памятники XI-XV вв), № 24, с. 205-210; № 25, стб. 211-228; Казакова Н. А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV - начала XVI вв. М.; Л., 1955, с. 236-243.

Лит.: РИБ, т. 6, № 22, с. 191-198; № 23, с. 199-204; № 28, с. 233-236; Приложение, № 33, с. 193-228; Соколов Пл. Русский архиерей из Византии и право его назначения до начала XV в. Киев, 1913, с. 487-541; Комарович В. Д. Из наблюдений над Лаврентьевской летописью // ТОДРЛ, Л., 1976, т. 30, с. 27-57; Прохоров Г. М. 1) Кодикологический анализ Лаврентьевской летописи. - Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1972, т. 4, с. 77-104; 2) Повесть о Батыевом нашествии в Лаврентьевской летописи // ТОДРЛ. Л., 1974, т. 28, с. 77-98; 3) Повесть о Митяе: (Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы). Л., 1979, с. 66-82, 172-176.

Г. М. Прохоров

ДИОНИСИЙ ЗВЕНИГОРОДСКИЙ (ЛУПА)

Дионисий Звенигородский Лупа (в миру Даниил) (ум. 1538 г.) - монах Иосифо-Волоколамского монастыря, автор послания митрополиту Даниилу, книголюб. Д. происходил из рода звенигородских князей, был сыном Владимира Глебовича. Он принял пострижение у самого игумена Иосифа, однако не был из числа тех его учеников, которые ревностно служили для упрочения монастыря и славы своего наставника. Видимо, его знатность позволяла проявлять некоторую независимость. Известным фактом его биографии является то, что он вместе с другим видным постриженником Иосифа Нилом Полевым оставил Волоколамский монастырь (по одним источникам против воли Иосифа, по другим - с его согласия) и несколько лет провел в скитах у «заволжских старцев». В 1511 г. они вернулись в Волоколамский монастырь. Поездка их закончилась скандально - доносом на сторонников Нила Сорского. Все эти сведения известны из посланий Нила Полева, адресованных сподвижнику Нила Сорского Герману Подольному (Жмакин В. Нил Полев. - ЖМНП, 1881, № 8, с. 189-196) и из так называемого Письма о нелюбках, написанного неизвестным автором, в котором, со слов Нила Полева и Дионисия Звенигородского, описан конфликт, возникший между ними и «заволжскими старцами» (Послания Иосифа Волоцкого / Подг. текста А. А. Зимина и Я. С. Лурье. М.; Л., 1959, с. 366-369). Несколько разное истолкование известий этих двух источников, имеющих значение для освещения спора между нестяжателями и иосифлянами, имеется в ряде современных исследований, о них см. в кн.: Зимин А. А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба в России (конец XV-XVI в.). М., 1977, с. 114. Каких-либо других следов деятельности Д. в церковно-политической борьбе не сохранилось; по всей видимости, он в ней не принимал участия и не занимал никаких административных постов, хотя и был в близких отношениях с митрополитом Даниилом (Жмакин В. Митрополит Даниил и его сочинения. М., 1881, с. 267). Никаких его литературных или публицистических произведений не сохранилось. Однако он безусловно принадлежал к числу лиц, не лишенных литературных интересов. Он состоял в переписке с митрополитом Даниилом, но его послания не дошли до нас. Существование его письменного обращения к Даниилу устанавливается из ответного послания адресата, написанного в 1528 г., - «Писах еси ко мне в послании твоем...» (АИ, т. 1, № 293, с. 534-537). О связи его с митрополитом Даниилом говорит и то, что ему принадлежали рукописи, написанные Даниилом (Опись книг Иосифо-Волоколамского монастыря 1573 г. // ЧОИДР, 1847, кн. 7, с. 7). Д. была собрана хорошая личная библиотека, которая потом перешла в монастырскую казну. В описи книг Иосифо-Волоколамского монастыря 1545 г. перечислено 12 ему принадлежавших рукописей: Георгиевский Т. В. Фрески Ферапонтова монастыря. СПб., 1911. Приложение, с. 7-23. Известны следующие его рукописи: ГИМ, Епарх. собр., №№ 96, 348, 351, 405; ГБЛ, Волок. собр., №№ 459, 661. Д. не принадлежал к числу книгописцев-профессионалов. В отличие от многих других постриженников Волоколамского монастыря он не переписал ни одной книги для монастырского обихода. И большинство рукописей его личной библиотеки написаны разными писцами (их имена представлены в описи книг). Однако, безусловно, подбор произведений для своих четьих сборников он делал сам. Наибольший интерес в этом отношении представляют два его сборника - Епарх. собр., № 405 и Волок. собр., № 661. Д. привлекают произведения разного плана - публицистические, исторические, литературные, при этом у него явно проявляется склонность к произведениям, только что увидевшим свет. Отметим, что переписанное в его сборнике Прение живота и смерти 3-й редакции - один из ранних сохранившихся списков. Он в свои сборники включает и сочинения, имеющие лично к нему отношение, - послание Нила Полева старцу Герману, родословие звенигородских князей (подробнее об этих сборниках см.: Дмитриева Р. П. Волоколамские четьи сборники XVI в. // ТОДРЛ. Л., 1974, т. 28, с. 206-207). Хотя у нас нет возможности судить о Д. как о писателе, он безусловно принадлежал к числу лиц, близко связанных с писательской средой своего времени. Его ученик по Волоколамскому монастырю Онуфрий Исаков, видимо, перенял от своего учителя интерес к современным литературным произведениям, о чем свидетельствует состав его сборника Волок. собр., № 577, в конце которого сделана запись о кончине Д.

Р. П. Дмитриева

ДИОПТРА, ИЛИ ДУШЕЗРИТЕЛЬНОЕ ЗЕРЦАЛО

«Диоптра, или Душезрительное зерцало» Филиппа Пустынника - переведенное на славянский язык около середины XIV в. и получившее распространение на Руси произведение византийского монаха XI в. Филиппа Монотропа («Пустынника», или, точнее, «Уединенника»). По-гречески Д. написана восьмистопным ямбом («политическим» стихом), переведена ритмическою прозою; представляет собой композицию из сравнительно небольшого Плача, горестного обращения к собственной душе, содержащего около 370 стихов («Плачеве и рыдания инока грешна и странна, имиже спирашася к души своей») и Диалога, разговора Души-госпожи и служанки-Плоти, разделенного на четыре части («слова»), каждая из которых включает более 1000 стихов. Композиции предпосланы три предисловия (Михаила Пселла, Константина Ивеста и самого автора), сопровождают ее авторское послесловие и несколько добавочных статей. Плач датирован 12 мая 1095 г., Диалог - 1097 г. В заключительном «Оглаголании яже к любозазорным» Филипп сообщает, что написал Д., будучи понуждаем своим духовным отцом Каллиником, жителем Смоленских стран или пределов. Часть ученых считает, что имеется в виду русская Смоленщина, часть, что это места расселения славянского племени смолян в Македонии на Балканах. По содержанию Д. представляет собой собрание всевозможных сведений о человеке и даже целых периодов текста, почерпнутых как из св. Писания и святоотеческой литературы (в частности, из «Лествицы» Иоанна Синайского), так и у античных мыслителей - Платона, Аристотеля, Плотина, Гиппократа, Галена (в XI в. Византия переживала своего рода «возрождение» - подъем интереса к античности). Свою задачу Филипп определяет как чисто литературную - перемену трудных для восприятия речей Писания «в удобь приятен вид». Жанр «зерцала», наглядного беллетризованного учебника, к которому он прибег, навеян ему был, возможно, появившимся в XI в. под названием Стефанит и Ихнилат греческим переводом индийской «Калилы и Димны». Но если «Калила и Димна» была создана как учебник государственной мудрости, «зерцало царей», то Д. написана как «душезрительное зерцало» - занимательный учебник человековедения, самопознания. Диалог, который в Д. ведут Душа и Плоть, похож на беседу мудрого и просвещенного советника (Плоть) с простодушным и эмоциональным правителем (Душа); функционально это то же, что сквозной, или «рамочный», диалог «Калилы и Димны», «Тысяча и одной ночи». Диалог начинает Душа, уже многие «лета и времена» сопряженная со своей Плотью, но никогда прежде не спрашивавшая ее ни о чем полезном, теперь же осознавшая свое «косненье» и захотевшая послушать «словеса наказательная»; Плоть охотно вступает в разговор и на краткие вопросы своей госпожи дает пространные эрудированные ответы. У какой-то части современников Д. вызывала, очевидно, недоумение своей литературной формой, ибо Михаил Пселл в своем предисловии обороняет Д. от нападок тех, кто считает использованный Филиппом Пустынником литературный прием чуждым как Ветхому, так и Новому заветам и потому недопустимым. Критика шла, видимо, из ученых консервативных кругов: в кратком стихотворном предисловии, написанном явно уже после обнародования Д. (очевидно, в момент создания последнего, наиболее полного вида композиции - того, в каком Д. перешла к славянам), автор заявляет, что писал «к ненаученым», к таким же «невежам, яко же и аз..., а не убо к разумным, ни же к словесным, ни к ветиям премудрым, ни же к учителем». В XIX-XX вв., в отличие от XI-го, Д. вызывает удивление не своей формой, а содержанием: ученых удивляет, что не душа учит плоть, а плоть душу, а также и то, чему она ее учит. Человек определяется в Д. как «животное смешанное»: вещественное и невещественное, словесное и бессловесное, видимое и невидимое, наделенное - подобно животным - способностью желать и впадать в ярость, но в то же время - властью над собой, свободой воли. Душа, будучи невидимой, проявляет себя только в деятельности, а возможность деятельности она имеет, лишь обладая телом. Всего насчитывается более 50 греческих и около 160 славянских, в подавляющем большинстве русских, списков Д. Ни одно другое произведение, входившее в состав литературы Древней Руси, ни переводное, ни оригинальное, не давало такого количества знаний о человеке, как Д. (уступающим ей по количеству и объему сведений, но все-таки сопоставимым с ней ее предшественником из доступных на Руси сочинений, касающихся вопросов антропологии с «естественнонаучной» точки зрения, можно считать лишь «Шестоднев» Иоанна экзарха Болгарского). Перевод Д. был сделан в середине XIV в., видимо, на Афоне или в Болгарии в среде монахов-исихастов (в монастыре Григория Синаита в Парории). Старейшие русские списки Д. относятся к концу XIV в. Д. активно использовали на Руси во второй половине XV в., ссылаясь на нее и приводя из нее выдержки, чтобы доказать несправедливость распространившихся было ожиданий конца света по истечении седьмой тысячи лет «от сотворения мира». Переписывали Д. на Руси по XIX в. включительно. Издание греческого текста Д. осуществлено врачом Спиридоном Лавриотом по одной афонской рукописи; экземпляров почти не сохранилось: ’Η Διόπτρα, ’Εν ’Αθηναῖζ, 1920. Лат. Пер.: J. Pontanus Philipp Solitarii Dioptra: Ingolstadti, 1604 (PG, t. 127, col. 701-878). Отдельно издавался «Плач»: Aurау Em. Les. «Pleurs» de Philippe le Solitaire. Paris, 1875; Sсhuсkburgh E. S. The Soul and the Body. Cambridge, 1894 (с англ. пер.).

Изд.: ПЛДР. Кон. XV - 1-я пол. XVI в. М., 1984, с. 68-151; Прохоров Г. М. Памятники переводной русской литературы XIV-XV вв. Л., 1987, с. 200-285.

Лит.: Калайдович К., Строев П. Обстоятельное описание славяно-российских рукописей, хранящихся в Москве в библиотеке... Ф. А. Толстова. М., 1825, с. 3, примечание; Горский А., Невоструев К. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. М., 1859, отд. 2, ч. 2, с. 456; Порфирьев И. Я. Описание рукописей Соловецкой библиотеки, находящихся в Казанской духовной академии. Казань, 1881, ч. 1, с. 541; Филарет. Обзор, с. 17; Батюшков Ф. Д. Сказания о споре души с телом в средневековой литературе // ЖМНП, 1891, февраль, с. 326-342; Безобразова М. Заметка о Диоптре // Там же, 1893, ноябрь, с. 27-47; Sonny A. Der Todesjahr des Psellos und die Abfassungeszeit der Dioptra // Byzantinische Zeitschrift, 1894, Bd О, S. 602-603; Яцимирский А. И. Мелкие тексты и заметки по старинной южно-славянской и русской литературе // ИОРЯС, 1916, т. 21, кн. 2, с. 68-77; Mercati S. G. Di una recente edizione della Διόπτρα // Studi bizantini, 1927, t. 2, p. 293-294; Grumel V. Remarques sur la Dioptra de Philippe le Solitaire // Byzantinische Zeitschrift, 1951, Bd 44, H. 1/2, p. 198-211; Wenger A. Ciel ou paradis; Le séjour des âmes, d’après Philippe le Solitaire. Dioptra, livre IV, chap. X. // Ibid., p. 560-569; Соколов M. B. 1) Психологические воззрения в Древней Руси // Очерки по истории русской психологии. М., 1957, с. 43-69; 2) Борьба вокруг философско-психологических вопросов в России в XIV-XVI вв. // Из истории русской психологии. М., 1961, с. 24-50; Бачманов В. С., Плотникова А. К. К изучению философской мысли Древней Руси XI-XV вв. // Вестн. ЛГУ, № 5, Серия экономики, философии и права, 1965, вып. 1, с. 70-72; Миклас X. 1) Към въпроса за славянския превод на Филипповата «Диоптра» // Старобългарска литература. София, 1977, кн. 2, с. 169-181; 2) Поглед върху Филипповата «Диоптра» // Там же. София, 1978, кн. 3, с. 56-61; Прохоров Г. М. «Диоптра» Филиппа Пустынника - «душезрительное зерцало» // Русская и грузинская средневековые литературы. Л., 1979, с. 143-166.

Г. М. Прохоров

ДМИТРИЙ ГЕРАСИМОВ (МИТЯ МАЛЫЙ)

Дмитрий Герасимов (Митя Малый) (ок. 1465 - после 1536 г.) - дипломат, переводчик. В юности учился в Ливонии, где приобрел знание немецкого и латинского языков; вероятно, в период обучения перевел латинскую грамматику Доната. Был переводчиком посольского приказа, в 1525 г. посетил Рим в качестве гонца великого князя. С именем Д. Г. связан ряд литературных переводов. В 1500 г. вслед за Власом Игнатовым для архиепископа новгородского Геннадия он переводил надписания псалмов из немецкой Псалтири. И. Е. Евсеев приписывает Д. Г. и Власу перевод предисловий и пояснительных статей во всех частях Геннадиевской Библии. Несколько позже, также по поручению новгородского архиепископа Геннадия, перевел с латинского антииудейские трактаты Николая де Лиры (1501 г.) и, возможно, Самуила Евреина (1504 г.); впрочем, некоторые исследователи атрибутируют последний перевод Николаю Булеву. Вместе с Власом Игнатовым принимал участие в переводе Толковой Псалтири Максимом Греком: Максим Грек переводил Псалтирь с греческого на латинский, Д. Г. и Влас - с латинского на русский. В 1530-е гг., по поручению новгородского архиепископа Макария, Д. Г. выполнил перевод с латинского Толкования на Псалтирь Бруно Вюрцбургского; к этому переводу он написал специальное послесловие, полностью напечатанное в «Описании рукописей Соловецкого монастыря...». Интересовался Д. Г. и вопросами иконописания - о них идет речь в его послании М. Г. Мисюрю Мунехину (напечатано А. В. Горским). Д. Г. является наиболее вероятным переводчиком «Письма Максимилиана Трансильвана» (секретаря императора Карла V), в котором дается описание путешествия Магеллана (первое издание на латинском языке вышло в Кельне в 1523 г.). Д. Г. сыграл значительную роль не только в распространении в России знаний о Западе, но и на Западе о России. На основе бесед с Д. Г. во время его пребывания в Риме в 1525 г. итальянский писатель Паоло Джовио (Павел Иовий Новокамский) составил описание Московии, которое он включил в свою «Книгу о посольстве Василия, великого государя Московского, к папе Клименту VII». В этой книге высказывается, в частности, мысль о том, что если от Северной Двины плыть по морю, держась правого берега, то можно достигнуть Китая. Таким образом, Д. Г. впервые в истории географических знаний высказал предположение о возможности использования Северного морского пути. Со слов Д. Г. итальянский картограф Батиста Аньезе составил также в 1525 г. одну из первых карт России (некоторые исследователи считают, что источником карты России Аньезе послужила русская карта, привезенная Д. Г.).

Изд.: Горский А. В. Максим Грек Святогорец // Прибавл. к изд. творений святых отцов. М., 1859, ч. 18, с. 190-192; Описание рукописей Соловецкого монастыря, находящихся в библиотеке Казанской духовной академии. Казань, 1881, ч. 1, с. 150-151; Казакова Н. А., Катушкина Л. Г. Русский перевод XVI в. первого известия о путешествии Магеллана // ТОДРЛ. Л., 1968, т. 23, с. 240-252.

Лит.: Соболевский. Переводная литература, с. 122, 186, 189-193; Казакова Н. А. Дмитрий Герасимов и русско-европейские культурные связи в первой трети XVI в. // Проблемы истории международных отношений. Л., 1972, с. 248-266; Рыбаков Б. А. Русские карты Московии XV - начала XVI в. М., 1974, с. 70-84; Ковтун Л. С. Лексикография в Московской Руси XVI - начала XVII в. Л., 1975, с. 81-83.

Н. А. Казакова

ДМИТРИЙ ЗОГРАФ

Дмитрий Зограф (2-я пол. XV в.) - переводчик. О нем известно из приписки к славянскому переводу ямбической поэмы византийского автора VII в. Георгия Писидийского «Шестоднев» (ср. Шестодневы): «В лето 6893 (1385) преведено бысть сие Слово святаго и премудраго Георгиа Писида от греческых книг на рускый язык Димитриемь Зографом». Перевод не сохраняет стиха (количества слогов) оригинала, но его определенно можно назвать ритмизованным. Его язык, хотя перевод и назван русским, не отличается от языка переводов, сделанных в XIV в. южными славянами на Балканах, равно как и орфография славянского текста. И само прозвание переводчика, Зограф, известное у южных славян, позволяет допустить, что он был болгарином или сербом. Но при этом вполне возможно - и это объяснило бы слова приписки, - что работал он на Руси, куда попасть мог, например, в свите митрополита Киприана. Южнославянских списков «Похвалы к богу о сотворении всеа твари» (так поэма называется в переводе) неизвестно.

Изд.: Шляпкин И. А. «Шестоднев» Георгия Пизида в славянском переводе 1385 г. СПб., 1882 (ПДПИ, т. 32).

Лит.: Шляпкин И. А. Георгий Писидийский и его поэма о миротворении в славяно-русском переводе 1385 г. СПб., 1890; История русской литературы. М.; Л., 1945, т. 2, ч. 1, с. 184-186.

Г. М. Прохоров

ДМИТРИЙ ФЕДОРОВИЧ ЛАПШИН

Дмитрий Федорович Лапшин (XVI в.) - дьяк, книгописец из Иосифо-Волоколамского монастыря. Первые известия о нем относятся к 1520 г. (при составлении купчей он упомянут как свидетель - «Иосифова монастыря дьячок Дмитрий Федоров сын»). Судя по его подписям на грамотах - «Митька попов, Федоров сын, Лапшин», «Митя Федоров сын Смолнянинов» - надо думать, что он происходил из семьи священника из подмосковной деревни Смолняниново. С начала 40-х гг. XVI в. до начала 60-х он выступал в роли дьяка - систематически составлял грамоты для вкладчиков в Иосифо-Волоколамский монастырь. В эти же годы и позже он выполнял обязанности монастырского слуги - приказчика. Последним известием о Д. Л. является упоминание о сделанном им в ноябре 1583 г. вкладе в Иосифо-Волоколамский монастырь. Видимо, вскоре после этого он скончался. По данным синодика Иосифо-Волоколамского монастыря он перед смертью принял пострижение с иноческим именем Никодим. Помимо выполнения упомянутых выше обязанностей дьяка Д. Л. трудился как переписчик рукописей. Его имя названо во всех трех описях XVI в. библиотеки Иосифо-Волоколамского монастыря (опись 1545 г. опубликована в приложении к кн.: Георгиевский В. Т. Фрески Ферапонтова монастыря. СПб., 1911; опись 1573 г. по рук. ГБЛ, ф. 79, № 37 опубл. в ЧОИДР, 1847, кн. 7, с. 1-16; опись 1591 г. - рук. ИРЛИ, р. IV, оп. 26, № 20). Судя но характеру записей, в которых повторяется одна и та же формулировка («письмо Дмитрея Лапшина» или «письмо Мити Лапшина»), он являлся профессиональным книгописцем, на протяжении многих лет переписывал рукописи и для монастыря, и по заказам частных лиц. Б. М. Клоссом установлено не менее 12 рукописей, в написании которых принимал участие Д. Л. Время написания их - от 40-х до 70-х гг. XVI в. Этот книгописец-профессионал работал под руководством видных деятелей иосифлянства: митрополита Даниила, архиепископа Новгородского Феодосия, Евфимия Туркова. Н. В. Синицына обратила внимание на явно иосифлянскую тематику (защита монастырского землевладения) подбора произведений, которые переписывал Д. Л. (Синицына Н. В. Рец. на книгу «Судные списки Максима Грека и Исака Собаки» / Изд. подг. Н. Н. Покровский, под ред. С. О. Шмидта. М., 1971 // ВИ, 1973, № 2, с. 155). Следует подчеркнуть его участие в литературно-книгописной работе, которую организовал митрополит Даниил: по заданию последнего им был переписан текст летописи Симеоновской (рук. БАН, 16.8.25). Д. Л. работал переписчиком систематически и профессионально: переписывал значительные по объему произведения (Толковая Псалтирь в переводе Максима Грека, «Пандекты» и «Тактикон» Никона Черногорца, Библия), а также делал копии одних и тех же произведений в нескольких экземплярах (в рук. ГБЛ, Волок. собр., № 522 и ГПБ, Q.1.214).

Лит.: Клосс Б. М. О рукописях, написанных дьяком Дмитрием Лапшиным // АЕ за 1974 г. М., 1975, с. 136-142; Зимин А. А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба в России (конец XV-XVI в.). М., 1977, с. 167-169.

Р. П. Дмитриева

ДОМИД, ПСКОВСКИЙ СВЯЩЕННИК, КНИГОПИСЕЦ

Домид (кон. XIII - нач. XIV в.) - псковский священник, книгописец псковского Пантелеймонова монастыря, в 1307 г. переписавший Апостол-апракос (пергаменная рукопись, устав, в 4º, на 180 л., ГИМ, Синод. собр., № 722). На 180 л., в правой колонке помещена запись, из которой мы узнаем имя писца (оно дано в конце приписки тайнописью), имя заказчика рукописи - игумена псковского Пантелеймонова монастыря Изосимы, который «вда» эту книгу в свой монастырь, время написания книги. Наибольший интерес, однако, представляет центральная часть записи, в которой Д. в следующих словах говорит о событиях 1307 г.: «Сего же лета бысть бой на Русьской земли: Михаил с Юрьем о княженье Новгородьское. При сих князех сеяшется и ростяше усобицами, гыняше жизнь наши в князех которы и веци скоротишася человеком». Впервые обратил внимание на эту фразу К. Ф. Калайдович, отметивший сходство ее с тем местом «Слова о полку Игореве» (см. Автор «Слова о полку Игореве»), где говорится об усобицах Олега Святославича Черниговского: «Тогда при Олзе Гориславличи сеяшется и растяшеть усобицами, погибашеть жизнь Даждь-Божа внука, в княжих крамолах веци человеком скратишась». Н. М. Карамзин в примеч. 227 4-го тома своей «Истории» также отметил сходство приписки к Апостолу 1307 г. с соответствующим отрывком из «Слова». В настоящее время существует пять точек зрения на характер соотношения записи Д. с текстом «Слова о полку Игореве». 1. Имея в виду междоусобную распрю между Михаилом Ярославичем Тверским и Юрием Даниловичем Московским, достигшую своего апогея в 1306-1307 гг., Д. отметил это в своей записи цитатой из «Слова о полку Игореве». Д. несколько переработал текст «Слова», заменив выражение «жизнь Даждь-Божа внука» оборотом «жизнь наша» (это следует объяснять как тем, что Д. - монастырский писец и человек XIV в., так и тем, что он имел в виду судьбу свою собственную и своих соотечественников). Кроме того, «текст записи дает несколько более архаичные формы, чем текст «Слова»» (Якубинский. О языке, с. 73), что объясняется временем записи Д.: тот список «Слова», по которому было сделано первое издание 1800 г., датируется временем не ранее XVI в., а Д. должен был располагать списком «Слова», написанным во всяком случае не позже конца XIII - самого начала XIV в. Такая точка зрения на характер соотношения текста «Слова» и записи Д. принята большинством исследователей «Слова». 2. Ф. И. Буслаев высказал предположение, что и фраза в «Слове» о междоусобиях Олега Гориславича и слова Д. о междоусобной борьбе князей в 1307 г. восходят к единому источнику - «эпической поговорке из быта земледельцев». 3. В определенной степени к точке зрения Буслаева примыкает и мнение А. Мазона, который видел в тексте «Слова», и в записи Д. отражение якобы широко распространенной фразеологической формулы, клише. На основании этого Мазон считал, что запись Д. не может свидетельствовать о древности и подлинности «Слова о полку Игореве». 4. М. Н. Тихомиров полагает, что источником для автора «Слова» и для Д. послужило одно и то же письменное произведение - сочинение Бояна об Олеге Гориславиче (по мнению Тихомирова, произведения Бояна могли быть известны в Киевской Руси в письменном виде). «Запись в «Апостоле», - пишет он, - могла быть выписана не из «Слова о полку Игореве», а из произведения Бояна. Этим может быть объяснено отсутствие в записи «Апостола» слов о внуках Даждь-Бога, которые характерны для «Слова о полку Игореве» с его сложной мифологией» (Тихомиров. Боян и Троянова земля, с. 182). 5. А. А. Зимин, пытавшийся доказать позднее возникновение «Слова о полку Игореве», считал, что фраза, совпадающая в «Слове» с припиской Д. к Апостолу 1307 г., была вставлена в текст «Слова о полку Игореве» А. И. Мусиным-Пушкиным, использовавшим для этого приписку Д. Необоснованность такого предположения была подробно рассмотрена В. П. Адриановой-Перетц и Ф. Я. Приймой. Г. Н. Моисеева на основе документальных данных показала, что в кон. 80-х - нач. 90-х гг. XVIII в., когда, по мнению А. А. Зимина, А. И. Мусин-Пушкин мог использовать Апостол 1307 г. для вставки в текст «Слова» перефразированного отрывка из записи Д., этот Апостол был Мусину-Пушкину неизвестен (в построениях А. А. Зимина большую роль играет предположение, что Мусин-Пушкин в кон. 80-х-нач. 90-х гг. XVIII в. имел в своих руках Апостол 1307 г.). Уже в начале XIX в. некоторые скептики (М. Т. Каченовский, О. И. Сенковский) усомнились в подлинности записи Д. Для такого рода сомнений нет никаких оснований. Об этом свидетельствуют палеографические данные и прослеживаемая до конца XVIII в. история рукописи (характерно, что А. А. Зимин подчеркнул, что «подлинность этих приписок (к Апостолу 1307 г. - Л. Д.) не вызывает никаких сомнений», - Зимин. Приписка, с. 60).

Лит.: Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1817, т. 4, примеч. 277, с. 401; Калайдович К. Ф. Биографические сведения о жизни, ученых трудах и Собрании российских древностей графа А. И. Мусина-Пушкина. - Зап. и тр. ОИДР, 1824, ч. 2, с. 41; Горский А. В., Невоструев К. И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной (патриаршей) библиотеки. М., 1855, т. 1, отд. 1, с. 292-294 (№ 45); Савва. Указатель для обозрения Московской Синодальной (патриаршей) библиотеки. 2-е изд. М., 1858, с. 216; Буслаев Ф. И. Исторические очерки рус. нар. словесности и искусства. СПб., 1861, т. 1, с. 99-100; Срезневский. Памятники, с. 171; Покровский А. А. Древнее псковско-новгородское письменное наследие. М., 1916, с. 142 и 240; Мazоn A. Le Slovo d’Igor. Paris, 1940, p. 132-133; Якубинский Л. П. О языке «Слова о полку Игореве». - Докл. и сообщ. Ин-та рус. яз. АН СССР. М.; Л., 1948, вып. 2, с. 73-74; Тихомиров М. Н. Боян и Троянова земля. - В кн.: Слово о полку Игореве: Сб. исслед. и статей / Под редакцией В. П. Адриановой-Перетц. М.; Л., 1950, с. 181-182; Обсуждение одной концепции о времени создания «Слова о полку Игореве». - ВИ, 1964, № 9, с. 121-140; Адрианова-Перетц В. П. Было ли известно «Слово о полку Игореве» в начале XIV в. - РЛ, 1965, № 2, с. 149-153; Щепкина М. В., Протасьева Т. Н., Костюхина Л. М., Голышенко B. C. Описание пергаменных рукописей Государственного исторического музея. Ч. 1. Русские рукописи. - АЕ за 1964 г. М., 1965, с. 165-166; Зимин А. А. Приписка к псковскому Апостолу 1307 года и «Слово о полку Игореве». - РЛ, 1966, № 2, с. 60-74; Прийма Ф. Я. О гипотезе А. А. Зимина. - Там же, с. 75-89; Моисеева Г. Н. Новые материалы по истории Апостола 1307 года с цитатой из «Слова о полку Игореве». - РЛ, 1983, № 4, с. 128-132.

Л. А. Дмитриев

ДОМОСТРОЙ

См. Сильвестр (Спиридон), <<священник Благовещенского собора

ДОСИФЕЙ, АРХИМАНДРИТ НИЖЕГОРОДСКО-ПЕЧЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ

Досифей (кон. XIV - нач. XV в.) - архимандрит нижегородско-печерского Вознесенского монастыря, автор «Устава (или Правила) Святыя горы» и, по-видимому, «Чина, како подобает пети 12 псалмов особь, их же пояху во дни и в нощи отцы пустиннии, о них же воспоминается в книгах отеческих и в житиях и мучениях многих», после названия «Чина» сообщается: «Сей бо чин принесе от Святыя горы преподобный Досифей архимандрит печерский». Очевидно, имеется в виду нижегородско-печерский архимандрит. Раньше считали автором «Устава» и «Чина» одного из киево-печерских архимандритов, но таковых с именем Д. неизвестно. «Устав» Д. представляет собой ответ на просьбу игумена Спасо-Прилуцкого монастыря под Вологдой Пахомия (ученика и преемника умершего в 1392 г. основателя этого монастыря Дмитрия Прилуцкого) рассказать, что Д. видел и слышал на Афоне, чему его учили святые отцы, «како иноци держат правило в кельях своих», «како послушници живут». Д. сообщает, что «послушници живут по старцеве воли и благословенью, а братья живут - котории по своим кельям, - дрьжат си правило равно от начала до конца живота своего». Д. объясняет, в чем состоит это правило и чем оно отличается от принятого в монастырях на Руси. Он особо подчеркивает, что святогорцы «дрьжат молчание и бегають молвы, мятежа мирьского». По рукописи начала XV в. «Устав» опубликован Н. К. Никольским. «Чин» не опубликован, находится в рук. ГПБ, ОСРК, О.I. № 18, л. 261-299.

Изд.: Никольский Н. К. Послание архимандрита печерского Досифея священно(иноку) Пахомию о святогорском уставе иноческого келейного правила // ИОРЯС, 1903, т. 8, кн. 2, с. 65-68 (то же в кн.: Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности. СПб., 1907, № 19, с. 141-144).

Лит.: Строев П. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви. СПб., 1877, стб. 65-68.

Г. М. Прохоров

ДОСИФЕЙ, ИГУМЕН СОЛОВЕЦКОГО МОНАСТЫРЯ

Досифей (кон. XV - нач. XVI в.) - игумен Соловецкого монастыря, автор одной из редакций Жития Зосимы и Савватия, книголюб. О Д. известно немного, и все, что дошло до нас о нем, связано с его литературно-просветительной деятельностью. Д. стал монахом Соловецкого монастыря при жизни игумена Зосимы (до 1478 г.) и был его учеником. После смерти Зосимы в Соловецком монастыре часто менялись игумены, Д. в очень непродолжительный срок занимал должность игумена (до 1483 г.) (Досифей, архим. Географическое..., ч. 1, с. 64). В дальнейшем, судя по дошедшему материалу, все его внимание сосредоточилось не на административно-хозяйственной деятельности, а на укреплении монастыря как культурного центра и утверждении памяти его основателей. Сохранилось свидетельство о том, что якобы сам Д. в 1478 г. написал первую икону с изображением Зосимы и Савватия (там же, с. 282). Однако в Житии Зосимы и Савватия при описании чуда Зосимы, помогающего «на море стражющим человеком в беде», сообщается, что в монастыре не смели «дерзати до 30 лет по преставлении преподобнаго образа писати» (ВМЧ, Апрель, дни 8-21, стб. 549). Д. является создателем одной из лучших и хорошо сохранившихся древнерусских библиотек. С этой целью он по крайней мере несколько лет провел в Новгороде, занимаясь организацией переписки книг для монастыря. Уцелело два перечня книг, переписанных специально для монастыря по инициативе Д. в 1493 и 1494 гг. Эти перечни включены в состав приписок к двум рукописям, тоже предназначавшимся для Соловецкого монастыря. К настоящему времени Н. Н. Розовым уточнен список сохранившихся книг, собранных стараниями Д. для монастыря. Д. положил начало созданию разносторонней по составу библиотеки своего монастыря. Содержание этих рукописей отражает известную широту взглядов Д., интерес его к церковно-полемической тематике и к лучшим произведениям оригинальной русской литературы. Д. сам выбирал лучшие списки для переписывания, сам редактировал послесловия и делал вкладные приписки. Об отношении его к книгам как библиофила свидетельствует экслибрис, которым он метил свои книги. По мнению Н. Н. Розова, Д. в подборе книг для Соловецкой библиотеки находился под сильным воздействием церковно-полемической и литературной деятельности новгородского архиепископа Геннадия и, по всей видимости, входил в число членов геннадиевского кружка. О пребывании Д. в Новгороде и об общении его с архиепископом Геннадием известно из «Слова о сотворении Жития началников соловецких», написанного Д. и дошедшего в составе Жития Зосимы и Савватия. Здесь Д. рассказал о том, при каких обстоятельствах было написано это Житие. При встрече Д. с архиепископом Геннадием в Новгороде последний уговорил Д. описать жизнь основателей Соловецкого монастыря. Д., уединившись, написал по памяти, что знал о Зосиме и Савватии. Сведения о Савватии и ранних годах жизни Зосимы были заимствованы им тоже по памяти из записок, сделанных в монастыре со слов «подруга» Савватия и Зосимы старца Германа, которые к этому времени уже были утрачены. Свой труд Д. не решился показать Геннадию. Через несколько лет, в 1503 г., он был в Ферапонтовом монастыре и уговорил проживавшего там в заточении бывшего митрополита Спиридона-Савву на основании своих записей переписать заново жизнеописание Зосимы и Савватия, что последний и сделал. До нас дошел наиболее ранний текст Жития Зосимы и Савватия только в редакции Спиридона-Саввы. В предисловии к другой редакции Жития, составленной тоже в XVI в., было высказано мнение о том, что труд Д. был написан «неухищренно», Спиридон же Житие «отчасти убо и добрословием украси» (Яхонтов. Житие..., с. 21). Судить о писательской манере самого Д. мы имеем возможность только на основании его «Слова о сотворении Жития». В последнем просто, четко и ясно описана история создания Жития. «Слово о сотворении Жития» дошло в двух видах (или редакциях), один из которых напечатан в ВМЧ и Р. П. Дмитриевой, а другой - Р. П. Дмитриевой. По мнению В. О. Ключевского, в большинстве списков оно представлено в поздней переделке, а первоначальный вид его сохранился в списке ГБЛ, Волок. собр., № 659 (Ключевский. Древнерусские жития, с. 202). И. К. Яхонтов оспорил это мнение и считал, что зависимость между текстами была обратной (Яхонтов. Житие..., с. 20). Для решения этого вопроса требуется проведение специального исследования не только «Слова» Д., но и всего текста Жития Зосимы и Савватия, в составе которого дошло «Слово». Для изучения писательской деятельности Д. Волоколамский сборник № 659 представляет особый интерес. Дело в том, что в нем переписаны еще два небольших произведения, посвященных Соловецкому монастырю - «Чюдо Зосимы о иноци диакони» и «Пророчество отца нашего Зосимы» (напечатано В. О. Ключевским). Автором последнего, написанного в 1510 г., по мнению В. О. Ключевского, мог быть Д. Это предположение В. О. Ключевского не лишено оснований. В целом рассказ посвящен описанию распрей в монастыре; начинается он со слов умирающего Зосимы, обращенных к автору рассказа, и далее рассказчик говорит о себе в первом лице. То же самое предсмертное обращение Зосимы имеется в Житии Зосимы; в той части, где повествование ведется от имени Д. - «Се аз... Дософей» (ВМЧ, Апрель, дни 8-21, стб. 589). Следует к тому же обратить внимание на то, что значительная часть статей Волоколамского сборника № 659, написанного в первой половине XVI в., судя по тематике, ведет происхождение из Новгорода, где в это время архиепископскую кафедру занимал иосифлянин Макарий (Дмитриева Р. П. Волоколамские четьи сборники XVI в. // ТОДРЛ, Л., 1974, т. 28, с. 215-216). Имея в виду, что в свое время Д. поддерживал связь с новгородским архиепископским домом, вопрос о происхождении статей о Соловецком монастыре в составе этого сборника заслуживает особого внимания. Только в редакции Волоколамского сборника «Слова о сотворении Жития» сообщается о том, что Д. привез и показал Геннадию отредактированное Спиридоном Житие. Это случилось, по всей видимости, до июня 1504 г., когда Геннадий был сведен с кафедры. Изложенные факты позволяют связывать происхождение статей о Соловецком монастыре в Волоколамском сборнике непосредственно с Д. Только Филарет, ссылаясь на рук. собр. Царского, № 96,: среди сочинений Д. называет еще «Похвальное слово Зосиме». Видимо, последнее дошедшее до нас известие о Д. относится к 1514 г. В отводной грамоте Соловецкого монастыря, составленной в 1514 г., среди «лучших старцев» монастыря упомянут «бывший игумен Достофей» (Досифей, архим. Географическое..., ч. 1, с. 66).

Изд.: Ключевский. Древнерусские жития, с. 459-460; ВМЧ, Апрель, дни 8-21. М., 1912, стб. 586-589; Дмитриева Р. П. «Слово о сотворении жития началник соловецких Зосимы и Савватия» Досифея // Русская и армянская средневековые литературы. Л., 1982, с. 123-136.

Лит.: Досифей, архим. Географическое, историческое и статистическое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. 2-е изд. М., 1853, ч. 1; Яхонтов Ив. Жития св. севернорусских подвижников Поморского края как исторический источник. Казань, 1882, с. 13-32; Розов Н. Н. 1) Соловецкая библиотека и ее основатель игумен Досифей // ТОДРЛ. М.; Л., 1962, т. 18, с. 294-304; 2) Когда появился в России книжный знак // АЕ за 1962 г. М., 1963, с. 88-91; 3) Соловецкая библиотека // Архитектурно-художественные памятники Соловецких островов / Под общей ред. Д. С. Лихачева. М., 1980, с. 312-316; Кукушкина М. В. Библиотека Соловецкого монастыря в XVI в. // АЕ за 1970 г. М., 1971, с. 358-361; Бегунов Ю. К. Книгописная деятельность игумена Досифея // Die Welt der Slaven, Köln; Wien, 1972, Jhrg. 17, H. 2, s. 255-264; Щапов Я. Н. К истории русского книжного знака конца XV-XVII вв. // Рукописная и печатная книга. М., 1975, с. 85-90.

Р. П. Дмитриева

ДОСИФЕЙ ТОПОРКОВ

Досифей Топорков (Вощечников) (2-я пол. XV - после 1547 г.) - племянник Иосифа Волоцкого и его ученик, писатель и книгописец. Д. Т. прожил долгую жизнь: в 1485 г. он и его брат Вассиан уже были иноками и принимали участие в росписи только что отстроенной каменной церкви Успения в Волоколамском монастыре (Зимин А. А. Краткие летописцы XV-XVI вв. // ИА, М.; Л., 1950, т. 5, с. 15-16), а последние литературные труды его относятся к 1545-1547 гг. В конце XV - начале XVI в. он, видимо, усиленно работал как монастырский книгописец-профессионал: в описи книг Волоколамского монастыря 1545 г. неоднократно упоминаются рукописи «Досифеева писма Вощечникова» (Георгиевский В. Т. Фрески Ферапонтова монастыря. СПб., 1911, с. 10, 12-14, 16, 18). В рук. ГИМ, Епарх. собр., № 174 имеется помета о том, что она написана «многогрешным иноком Досифеем» «по благословению отца игумена Иосифа». В 1510-х гг., видимо, после смерти Иосифа (1515 г.), Д. Т. некоторое время проживал в Пафнутьевом монастыре; сохранились также сведения, что в 1520-е гг. он жил в Симонове монастыре и имел там общение с Вассианом Патрикеевым. На суде 1531 г. он выступил свидетелем против Вассиана (его показания опубликованы в кн. Н. А. Казаковой). Последний на том же суде отозвался о нем следующим образом: «Старец великой, доброй, у меня в кельи бывал многожды». Это свидетельствует о том, что Вассиан ценил Д. Т. как интересного собеседника, хотя они и являлись идейными противниками. К концу жизни у Д. Т. установились тесные связи с Савватиевым тверским монастырем, куда он сделал ряд значительных вкладов, в том числе завещал список Хронографа, который был переписан по его собственному заказу в 1538 г. для личного пользования (в настоящее время разделен на две части - ГПБ, F.IV.178 и собр. ОЛДП, F.97, а начальные листы с автографом Д. Т. находятся в рук. ГИМ, собр. Уварова, № 356). Если справедлива гипотеза А. Д. Седельникова, развитая и уточненная Б. М. Клоссом, то ранней из известных нам работ Д. Т. окажется Хронограф Русский. А. Д. Седельников предполагал, что Д. Т. выступал как редактор одной из переделок Хронографа, которую мы знаем как редакцию 1512 г. Но после того как О. В. Творогов и Б. М. Клосс доказали, что эта редакция и есть первоначальная редакция памятника, стало возможным говорить о Д. Т. как составителе Русского хронографа, над которым он работал, по предположению Б. М. Клосса, в 1516-1522 гг. Характеризуя этот памятник, О. В. Творогов отмечает «необычайную эрудицию составителя Хронографа, его неутомимость в разыскании и подборе источников и высокое литературное мастерство, позволившее создать на их основе повествование безупречной композиции и - насколько это оказалось возможным - даже единого стиля» (Творогов. Древнерусские хронографы, с. 187). Свою непосредственную связь с иосифлянством автор Хронографа отметил в предисловии - в «Изложении о вере», мысли и выражения из которого были использованы им на суде против Вассиана Патрикеева (Седельников. Досифей Топорков и Хронограф, с. 762-763). С деятельностью Д. Т. по составлению Русского хронографа следует связывать упоминания в описи книг Волоколамского монастыря 1545 г. о списках в «переводе» Д. книги Бытия и «Криницы» (какой-то хронографической компиляции типа Хроники Георгия Амартола). По мнению А. Д. Седельникова (там же, с. 768), слово «перевод» надо воспринимать как «текстуальную справу», но проводимую шире и свободнее стилистически. В 1528-1529 гг. Д. Т. по поручению архиепископа новгородского Макария работал по исправлению перевода патерика Синайского. Некоторые списки патерика сохранили приписку Д. Т., в которой он называет себя «Досифеос Осифитие». По мнению И. М. Смирнова, Д. Т. не занимался правкой текста в соответствии с греческим оригиналом, а делал пересказ патеричных повестей в более доступной форме для древнерусского читателя (Смирнов. Материалы..., с. 189). Текст патерика, правленный Д. Т., был включен в Великие Минеи Четии под 30 июня. В дальнейшем опыт работы над Синайским патериком Д. Т. использовал в своем собственном сочинении - Патерике Волоколамском, предисловие которого имеет много совпадений с послесловием в Патерике Синайском (там же, с. 179). А. Д. Седельников не без оснований склонен считать «Сказание о гибели городов Шимбории и Солоникии от землетрясения в 1542 г.» записью устного рассказа, сделанной Д. Т. или по крайней мере по его инициативе (Седельников. Досифей Топорков и Хронограф, с. 772-773). «Сказание о гибели городов Шимбории и Солоникии» не издано (рук. ГБЛ, собр. Музейное, № 1257, л. 425-428). Последними литературными трудами Д. Т., написанными примерно в 1545-1546 гг., являются Волоколамский патерик («Сказание о русских пустынножителях») и «Слово надгробное» Иосифу Волоцкому. Краткое «Слово надгробное» содержит редкие биографические сведения об Иосифе Волоцком, однако автор не всегда точен (Ключевский. Древнерусские жития, с. 292). А. Д. Седельников (Досифей Топорков и Хронограф, с. 772-773) считает, что главной идеей в творчестве Д. была идея провиденциализма, которая связывает между собой наиболее значительные произведения этого автора - Хронограф и Волоколамский патерик.

Изд.: Слово надгробное Иосифу Волоцкому / Изд. К. И. Невоструевым. М., 1865 (отд. отт. из ЧОЛДП); Волоколамский патерик. Сергиев Посад, 1915 (Семинарий по древнерусской литературе Московских женских курсов, № 5); ПСРЛ. СПб., 1911, т. 22, ч. 1 (Русский хронограф: Хронограф редакции 1512 г.); Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. М.; Л., 1960, с. 296-297.

Лит.: Ключевский. Древнерусские жития, с. 293-295; Смирнов И. Материалы для характеристики книжной деятельности всероссийского митрополита Макария // БВ, 1916, № 5, с. 163-189, № 6, с. 275-291; Седельников А. Д. Досифей Топорков и Хронограф // Изв. АН СССР. Сер. 7. Л., 1929, № 9, с. 755-773; Творогов О. В. 1) К истории жанра хронографа // ТОДРЛ. Л., 1972, т. 27, с. 203-220; 2) Древнерусские хронографы. Л., 1975, с. 31-43, 160-194, 205-207; Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII вв. М., 1980, с. 168-169.

Р. П. Дмитриева

Предыдущая страница Следующая страница