Наталья Алексеевна Ласунская ("Рудин")
Смотри также Литературные типы произведений Тургенева
"Она еще не успела развиться; была худа, смугла, держалась немного сутуловато. Но черты ее лица были красивы и правильны, хотя слишком велики для семнадцатилетней девушки. Особенно хорош был ее чистый и ровный лоб под тонкими, как бы надломленными посередине, бровями. Она говорила мало, слушала и глядела внимательно, почти пристально, точно она себе во всем хотела дать отчет". "Она часто оставалась неподвижной, опускала руки и задумывалась; на лице ее выражалась тогда внутренняя работа мысли... Едва заметная улыбка появится вдруг на губах и скроется; большие темные глаза тихо подымутся". Она была замкнутой, "себе на уме". "Училась прилежно, читала и работала охотно". Ее чтением руководила мать, или вернее, француз, "книгопродавец из Петербурга", от которого выписывались книги, хотя Дарья Михайловна и делала вид, что сама выбирала книги для дочери, "придерживаясь особой своей системы". Н. должна была каждое утро "читать исторические книги, путешествия и другие назидательные сочинения при гувернантке", но тайком она "читала и такие книги, о существовании которых m-lle Boncourt и не подозревала": Н. "знала наизусть всего Пушкина". Она любила поэзию, любила свою деревню, где чувствовала себя "очень счастливой". - "Сердце ее было свободно". Первая встреча с Рудиным, первый вечер знакомства, его вдохновенные речи произвели на Н. странное впечатление. Поэзию этих речей сильнее всех почувствовала Н. Всю ночь она не могла уснуть и "не закрывала даже глаз". "Подперши голову рукою, она глядела пристально в темноту; лихорадочно бились ее жилы, и тяжелый вздох часто приподнимал ее грудь". Сила речей Р., весь его духовный облик глубоко поразили ее. При новой встрече с Рудиным Н. нашла в нем иного человека. Она задала себе вопрос: "полно, его ли восторженные, дышащие надеждой речи она слышала накануне?" В толпе других людей он с первого раза выделился перед нею. В ответ на его "пора отдохнуть" она спросила робко: "неужели вы находите, что вам пора отдыхать?.." Относительно Рудина у нее уже сложилось втайне свое определенное впечатление: "отдыхать могут другие", а он "должен трудиться, стараться быть полезным". Как и чем? Этот вопрос еще не смущал ее. Практическое разрешение его было от нее далеко, но она была убеждена, что кому же, как не Рудину, и быть впереди. Она поэтизировала его образ. "Он тайком давал ей книги, поверял ей свои планы, читал ей первые страницы предполагаемых статей и сочинений". Смысл их часто оставался недоступным для Н., но она "не как девочка болтала" с Рудиным. "Она жадно внимала его речам; она старалась вникнуть в их значение; она повергала на суд его свои мысли, свои сомнения, он был ее наставником; ее вождем". Она переживала "сладкие мгновения", когда "в саду на скамейке, в легкой сквозной тени ясени", Рудин читал ей "гетевского Фауста, Гофмана, или письма Беттины, или Новалиса, беспрестанно останавливаясь и толкуя то, что ей казалось темным". "Он увлекал ее за собой" в "заповедные страны" германской поэзии, германского романтического и философского мира, в который сам "был весь погружен". И "в сердце ее, потрясенном благородной радостью великих ощущений, так и вспыхивала и разгоралась святая искра восторга". - Женщина, по мнению Рудина, имеет право требовать от любимого человека полной отдачи, но Н. не согласилась с этим. "Я понимаю, - говорит она, - что кто стремится к великой цели, уже не должен думать о себе; но разве же женщина не в состоянии оценить такого человека? Мне кажется, напротив, женщина скорее отвернется от эгоиста... Все молодые люди, эти юноши, по-вашему, все эгоисты, все только собою заняты, даже когда любят. Поверьте, женщина не только способна понять самопожертвование: она сама умеет пожертвовать собою". Голова у ней "кипела", но "молодая голова не долго кипит одна". Вопрос Рудина: "скажите, ваше сердце совершенно спокойно?" - застал Н. врасплох. Она "вся вспыхнула и ничего не ответила". - "Оставьте меня, не спрашивайте меня", - только и вырвалось у нее. После его признанья "Н. вдруг закрыла лицо руками и побежала к дому". На свидании в сиреневой беседке она была, как всегда, молчалива. Вместо признания, которого требовал от нее Рудин, она лишь проговорила: "Вы видите, я пришла сюда". Самый факт ее прихода для нее был красноречивее слов. Она чувствовала "глубоко и сильно, но тайно". "Нет, скажите, вы любите меня?" - спрашивал Рудин. - "Мне кажется... да... - прошептала она и потом твердо прибавила: - знайте же я буду ваша". - На последнем свидании с Рудиным выражение лица Н. было необычно: "брови ее сдвинуты, губы сжаты, глаза глядели прямо и строго"; голос ее звучал "ровно и беззвучно". - "Вы думаете, мне легко? - проговорила Н. в ответ на жалобы Р., удивлявшегося, как она "может сохранять хладнокровие". "Рудин начал ходить по плотине. Н. не спускала с него глаз. "Ваша матушка вас не расспрашивала? - промолвил он наконец. - "Она меня спросила, люблю ли я вас..." - "Ну и вы?" - Н. помолчала. - "Я не солгала". Когда Рудин в отчаянье "схватил себя за голову", она сказала: "Дмитрий Николаевич, мы тратим попусту время. Вспомните, в последний раз вижусь с вами. Я пришла сюда не плакать, не жаловаться - вы видите, я не плачу - я пришла за советом". Его совет был: "покориться". "Покориться", - медленно повторила Н. и губы ее побледнели". И только тогда, когда Рудин так легко отрекся от того счастья, "о котором он только что мечтал", она "вдруг закрыла лицо руками и заплакала". "Она и в детстве редко плакала, а теперь даже вздыхала редко и только бледнела слегка, когда что-нибудь ее огорчало". Слез ее никто не видел: "Я не о том плачу, о чем вы думаете... Мне не то больно: мне больно то, что я в вас обманулась". Рудинское "покориться судьбе" для нее звучало оскорбленьем; слова Рудина о свободе, о жертвах для Н. не были словами. Она верила в них, как верила любви Рудина. "Если бы вы сказали мне сегодня, сейчас: "я тебя люблю, но я жениться не могу, я не отвечаю за будущее, дай мне руку и ступай за мной", - знаете ли, что я бы пошла за вами, знаете ли, что я на все решилась? Но, верно, от слова до дела еще далеко, и вы теперь струсили..." - "Я до сих пор вам верила, каждому вашему слову верила. Вперед, пожалуйста, взвешивайте ваши слова, не произносите их на ветер. Когда я вам сказала, что я люблю вас, я знала, что значит это слово: я на все была готова... Теперь мне остается благодарить вас за урок и проститься". - "Вы не ожидали всего этого - вы меня не знали..." И когда Рудин вновь заговорил о своей любви к ней, "Н. выпрямилась". - "Может быть, - ответила она, - но как вы меня любите!" "Без полного равенства нет любви". - Эти слова Рудина стали убежденьем Н. Убедилась она также, что он ей "не чета". В ней что-то "надломилось" и вместо Рудина-героя "малодушный человек" стоял пред нею. - "Вы ли это, вы ли это, Рудин?" - с тоской проговорила она и "быстро повернулась..."Письмо, полученное Н. от Рудина, окончательно убедило ее, что она права: Р. не любит ее. В этот день Н. узнала "холодные, скупо льющиеся слезы". Нужда плачет такими слезами". "Н. страдала мучительно", но об этих страданиях никто не знал. Позднее она вышла замуж за Волынцева.
Критика: 1) Н. в "Рудине" похожа на Асю, или, вернее, в основу их личностей положена автором одна идея, разработанная различно в обоих романах. В Асе больше грации, в Н. больше твердости; Ася отличается подвижностью, Н. - сдержанностию и способностью глубоко вдумываться в предмет и долго вынашивать в голове идею или чувство. В Асе огонь вспыхивает сильно и внезапно; действие этого внутреннего огня тотчас отражается на ее физиономии, в ее поступках, во всем ее поведении; в Н. этот огонь разгорается медленно, и действие его долгое время скрывается от нее самой и от других; а потом, когда она сама отдает себе отчет в своем настроении, она все-таки скрывает его от других и одна, без посторонних свидетелей, хозяйничает в своем внутреннем мире. Различий, как видите, очень много, а между тем сходство самое существенное: обе девушки сохранили свежесть и здоровье помимо обстановки, помимо тех людей, которые считали себя вправе распоряжаться их мыслями и чувствами. Наталье это было труднее сделать, чем Асе, и потому Наталья вышла из своей борьбы крепче и вынесла из нее больший запас сознанного опыта. [Д. Писарев. Соч. Т. 1].
2) "В Н. мы видим девушку, которая уже не стремится только любить, но которая ищет в мужчине учителя и руководителя, ищет дела себе, хотя еще и ограничивает свое участие в нем ролью помощницы: она уже стремится переступить за черту хозяйки, жены или любовницы. Рудин еще находится в тех же роковых условиях одиночества, которые мешали и его предшественникам идти об руку с любимой женщиной; но влияние Рудина все-таки оказалось, переход или стремление к переходу - явилось..." М. Авдеев. "Наше общество".
3) Из подобных Наталий формируются те не редкие в истории женщины, которые не раз вдохновляли своих мужей на высокие подвиги. Н. женщина дела, а не одного лишь слова. Раз она чем-нибудь прониклась, она не останавливается ни перед чем в достижении своей цели. По мнению Венгерова, Т. сделал большую ошибку, выдавая впоследствии замуж за Волынцева: "Н. не Елена из "Накануне", не Лиза из "Дворянского гнезда", она, без сомнения, мельче плавает; но все же слишком глубоко, чтобы ей было достаточно просторно в мелкой луже помещичьей жизни ? la "Старосветские помещики", в компании с Волынцевым. А между тем Тургенев устами Басистова объявляет, что Наталья счастлива, приняв предложение Волынцева. Тут явное противоречие, несообразность со всем характером Н., слишком рассудительной и развитой, чтобы не понимать, как далеко отстает ее будущий муж от идеала, мелькающего в ее воображении со времени знакомства с Рудиным. Идеализированная Тургеневым личность Наташи далеко не может иметь того значения, какое ей приписывается. Нет сомнения, что она способна к благородным помыслам и душевным движениям; но этим все и кончается".
4) В противоположность взгляду, высказанному Венгеровым, Арс. Введенский находит, что с отъездом Рудина покинули Наташу и все идеи и идеалы, которые так увлекли ее. Говорят, что она разочаровалась и в "словах" Рудина; но зачем же опять сливать его личность с его проповедью? Нужно было иметь ум, чтобы раньше разглядеть ложь его идеалов и не увлекаться ими, или же, разочаровавшись в личности Рудина, уметь отделить от него идеи". [Арс. Введенский. Общ. самосознание в р. л.] [также: Чернышевский Н. Соч. Т. 5. Скабичевский. Т. 1. Ап. Григорьев, Шелгунов, Незеленов, Иванов и др.].