Мери, княжна Лиговская ("Герой нашего времени")
Смотри также Литературные типы произведений Лермонтова
- "Московская княжна". Единственная дочь княгини Лиговской. Мать называла ее, на английский манер, Мери. Милая и кокетливая, капризная и "прехорошенькая девушка с подвижной физиономией", с дерзкой миной, презрительной улыбкой и рассеянным взглядом "больших бархатных", "без блеска, глаз". Нижние и верхние ресницы так длинны, "что лучи солнца не отражаются в ее зрачках". "Одевается со вкусом". "Ее легкая, но благородная походка имела в себе нечто девственное, ускользающее от определения, но понятное для взора". "От княжны, по словам Печорина, веяло тем неизъяснимым ароматом, которым дышит иногда записка милой женщины". - По характеристике матери, дочь ее "невинна, как голубь" и воспитана так, что составит счастье мужа". Княгиня "питала уважение" "к уму и знаниям дочки, которая читала Байрона и знает алгебру". Княжна "шутила очень мило; ее разговор был остер без притязания на остроту, жив и свободен; ее замыслы глубоки". Находит, что "томность" идет к ней, и выдерживает роль. На молодых людей смотрит с презрением и ищет "необыкновенного". "Они все прескучные", - отзывается княжна о своих поклонниках. "Серая шинель" Грушницкого выделяет его в глазах княжны в "разряд несчастных". Уверена, что Грушницкий разжалован в солдаты за дуэль и с любопытством слушает светские сплетни о похождениях Печорина. "Дерзкий лорнет" Печорина ее "рассердил не на шутку". При встречах ее взгляды "выражали досаду, стараясь выразить равнодушие": ей "ужасно странно, что Печорин, который "так короток с ее петербургскими кузинами и тетушками", не старается познакомиться с нею. "Неслыханная дерзость" Печорина ее "ужасно рассердила" "Mon Dieu, un circassien, - воскликнула княжна в ужасе. - Ne craignez rien, madame, je suis plus dangereux que votre cavalier" (т. е. Грушницкий). Когда же на балу Печорин подошел к княжне и пригласил ее вальсировать, "она едва могла не улыбнуться и скрыть свое торжество", ей удалось, однако, довольно скоро "принять равнодушный и даже строгий вид". На желание Печорина доказать, что княжна ошибается относительно него, ответила с "иронической гримаской": "Вам это будет довольно трудно", - и дала ему понять, что "двери их дома" для него "закрыты". - По характеристике Печорина, княжна "одна из тех женщин, которые любят, чтобы ее забавляли". По собственному признанию, "не любит повторений". Печорин ей казался "опасным человеком, хуже убийцы", но его рассказ "о своей участи с самого детства" пробудил в ней чувство сострадания: "оно впустило свои когти в ее неопытное сердце". "Она была недовольна собою" и обвиняла себя в холодности к "несчастному". На вопрос Печорина: "любили ли вы?" - княжна "посмотрела на него пристально, покачала головой". Сама первая признается Печорину в том, что любит его, и "в решительности ее взора и голоса было что-то страшное". Она готова простить "все" Печорину, просит его говорить только правду. "Видите ли, я много думала, стараясь оправдать ваше поведение, - сказала княжна, - может быть, вы боитесь препятствий со стороны моих родных... Это ничего: когда они узнают... (ее голос задрожал) я их упрошу. Или ваше собственное положение... но знайте, что я всем могу пожертвовать для того, которого люблю... О, отвечайте скорей, - сжальтесь... Вы меня не презираете, не правда ли?" Когда Печорин высказал ей "всю истину", ее губы слегка побледнели. "Оставьте меня, - сказала она едва внятно". "Печаль тайная убивает ее", но даже матери она не открывает причины своих страданий. При последней встрече с Печориным "ее большие глаза, казалось, искали" в его глазах "что-нибудь похожее на надежду; ее бледные губы напрасно старались улыбнуться", на щеках ее был "болезненный румянец, ее нежные руки, сложенные на коленях, были так худы и прозрачны", что Печорину "стало жаль ее". - "Не правда ли, если даже вы меня любили, то с этой минуты презираете?" - закончил Печорин свое объяснение. Она обернулась к нему, "бледная как мрамор, только глаза ее чудесно сверкали. - Я вас ненавижу... - сказала она".
Критика: Это девушка неглупая, но и не пустая. Ее направление несколько идеально, в детском смысле этого слова: ей мало любить человека, к которому влекло бы ее чувство, непременно надо, чтобы он был несчастен и ходил в толстой и серой солдатской шинели. Печорину очень легко было обольстить ее: стоило только казаться непонятным и таинственным и быть дерзким. В ее направлении есть нечто общее с Грушницким, хотя она и несравненно выше его. Она допустила обмануть себя; но, когда увидела себя обманутою, она как женщина глубоко почувствовала свое оскорбление и пала его жертвою, безответною, безмолвно страдающею, но без унижения, - и сцена ее последнего свидания с Печориным возбуждает к ней сильное участие и обливает ее образ блеском поэзии. Но, несмотря на это, и в ней есть что-то как будто бы недосказанное, чему опять причиною то, что ее тяжбу с Печориным судило не третье лицо, каким бы должен был явиться автор. [Белинский. Соч. т. V].