Вязовнин, Борис Андреевич ("Два приятеля")
Смотри также Литературные типы произведений Тургенева
"Лет двадцати шести", довольно высокого роста, худ, белокур и смахивал на англичанина; держал свою особу, в особенности руки, в большой чистоте, менял в день по два носовых платка, "одевался изящно и щеголял галстуками", ел он мало, но "охотно говорил о том, как приятно хорошо покушать, и что значит иметь вкус". Находил удовольствие "в английской приправе" в хитро устроенном патентованном сосуде, за которую платил большие деньги и которую втайне считал отвратительной, "хотя уверял, что без нее ничего в рот взять не может". Любил музыку, но без "восхищения" не мог произнести имени Бетховена и никак не мог "собраться выписать из Москвы фортепьяно". Какой-либо "особой страсти или привязанности" ни к чему не имел. В. "получил хорошее воспитание, учился в университете, знал разные языки, любил заниматься чтением книг и вообще мог считаться человеком образованным". По-русски читал мало и неохотно; "новейшая словесность ему была незнакома: он остановился на Пушкине". Русскую чистую и правильную речь В. не одобрял, разделяя мнение Пушкина, что, "как уст румяных без улыбки" - так "без грамматической ошибки" нельзя любить русской речи. Служил, но "по домашним обстоятельствам" бросил службу и "решился, скрепя сердце, посвятить несколько лет на исправление тех "домашних обстоятельств", по милости которых он внезапно очутился в деревенской глуши (недостаток средств). В деревне он скучал и, не торопясь, "без особенного рвения, входил в сущность хозяйства, которое нашел расстроенным". С соседями он знался мало, "не потому чтобы их чуждался, а так как-то не приходилось ему с ними сталкиваться". Жизнь сделала его "добрым малым", деревенская тишина не изгладила у В. столичных привычек. Вставал он утром, "однако не слишком рано" - часов в десять - и садился возле окна "в красивом шлафроке нараспашку, причесанный, вымытый и в белой как снег рубашке, с книжкой и чашкой чаю". Единственным человеком, с которым В. был знаком, был Крупицын. Когда последний завел однажды разговор о том: "весело что ли холостым-то жить", В. "медленно" ответил: "Да кто вам сказал, Петр Васильевич, что я не намерен жениться?.. Да, - продолжал Борис Андреич: - я готов жениться. Сыщите мне невесту, и я женюсь..." Когда Крупицын после первой встречи В. с Верочкой Барсуковой заявил своему приятелю, что Верочка "для него не годится", В. ответил: "Напрасно вы это думаете". - "Да помилуйте! ведь она совсем простая девушка. Хозяйкой она может быть хорошей, - конечно, да ведь разве вам это нужно?" - "А почему же и нет? может быть, я именно этого ищу". "Что действительно искал он - неизвестно, но воображение В. "играло" и "образ Верочки не выходил у него из головы и тайно сопровождал его мечтанья". После первых двух визитов В. "совершенно освоился" в доме Барсуковых. "Бывало, так и тянет его туда, так и подмывает". "Верочка нравилась ему все более и более"; скоро "между ними завелась дружба", и В. уже "начал находить, что она - слишком холодный и рассудительный друг". Крупицын "окончательно открыл глаза ему" на его чувства. После разговора с приятелем В. заявил, что он "точно неравнодушен к Верочке", но признался, что "не видит" никаких особенных знаков расположения с ее стороны. Верочка повторила ему то же, что и Крупицын: "она ему не пара". В. успокоил себя "странным совпадением" мыслей Крупицына и Верочки, сделал ей предложение и объяснился с Барсуковым; "на душе его было радостно, но смутно в то же время". "Он сам требовал, чтобы свадьба не откладывалась, что бы ни вышло дальше"; и на первых порах ему казалось, что только после женитьбы он "узнал счастье", но скоро стал догадываться, что между ним и женой "слишком мало общего". "Слова Верочки, сказанные ею в день предложения: "я вам не пара", зазвучали у него в душе". "Если б я был какой немец или ученый, - так продолжал он свои размышления, - или если бы у меня было постоянное занятие, которое поглощало бы большую часть моего времени, подобная жена была бы находкою; но так! Неужели я обманулся?" "Эта последняя мысль была уже мучительнее, чем он ожидал". Еще недавно он решал подобный вопрос просто, говоря: если я обманусь - "беда не велика. Из моей жизни и так ничего не вышло бы". Теперь он говорил и думал иначе. "Я ничего не нашел в ней", - заявил В. Крупицину, и тотчас же согласился с ним, что "в Верочке нашел прекрасную жену". Однако "внутренний разрыв чувствовался во всем". В. начала занимать одна мысль: "как бы уехать куда-нибудь, разумеется, на время!" "Путешествие", - твердил он, вставая поутру. "Путешествие!" - шептал он, ложась в постель: в этом слове таилось обаятельное для него очарование". Он попытался съездить к соседям и, сравнивая мысленно знакомых дам с Верочкой, думал: какое сравнение с Верочкой, а "между тем мысль уехать от той же Верочки не покидала его". "Дыхание весны - той весны, что тянет и манит самих птиц из-за морей, развеяло его последние сомнения, вскружило ему голову". Он уехал в Петербург "под предлогом какого-то важного и безотлагательного дела, о котором до того времени не было и вспоминать". При прощании с женой "сердце его сжалось и облилось кровью", и "слезы хлынули из глаз". Но "грусть его замерла мгновенно при виде первых нежно-зеленых ракит на большой дороге"; "непонятный, почти юношеский восторг заставил забиться его сердце: грудь его приподнялась, и он с жадностью устремлял глаза в даль. "Нет, - воскликнул он: - я вижу, что в одну телегу впрячь не можно - коня и трепетную лань". "А какой он был конь?" Из Петербурга, чувствуя, что "сам краснеет", В. пишет письмо Крупицину о том, что он едет за границу. Жене он писать не имеет духа и просит приятеля убедить ее, что он едет "на весьма короткое время и в таком обществе, которое так выгодно", что трудно себе и представить, и что, "подурачившись в последний раз, удовлетворив в последний раз" своей страсти "видеть все и все испытать", он сделается "отличным мужем, семьянином и домоседом". Из Гамбурга В. извещал жену "о своем намерении посетить - для осмотра некоторых промышленных заведений, а также для выслушания некоторых нужных лекций - Париж". Первым таким заведением оказался Шато де Флер, куда, приехав в Париж, В. отправился посмотреть, "в качестве наблюдателя, что такое, в сущности, канкан"; "общества", которое, по его словам, "было так выгодно ему", с ним не оказалось, кроме Жюли; после глупой истории с Лабёфом "его интересы близко принял к сердцу рекомендованный Пиношэ лейтенант Барбишон. Перед дуэлью, не умея фехтовать и стоя, со шпагой в руке, на полянке Венсенского леса, В. "никак не мог отдать себе ясного отчета в том, как он сюда попал; он продолжал твердить про себя: "как это глупо! как глупо!" - и совестно ему становилось, словно он участвовал в какой-то плоской шалости, а неловкая внутрь затаенная улыбка не сходила у него с души". "Верочка!" - едва успел тоскливо подумать В. и потерял сознание. В бреду он только два раза пролепетал: "я сейчас вернусь... Это ничего... теперь в деревню..."
Критика: 1) "В. думает, что он лишний человек, между тем, человек он добрый, простой, смирный, способный полюбить даже вовсе необразованную девушку; в нем нет талантливости Колосова, а поступает он точь-в-точь, как Колосов. В. несколько фат и страдает многими замашками джентльменов, как г. Тургенев назвал Астахова, нынешнего положительного человека". С. Дудышкин [Отеч. зап. 1857 г. № 1].
2) "Вязовнин г. Тургенева оказывается лишним по своей собственной совращенности, по своему собственному неповиновению священным законам общества, обрекающим каждого смертного трудиться в поте лица, иметь какое-либо серьезное дело в жизни... В. имеет одно преимущество перед своими старшими товарищами: он страдает от своей общественной неопределенности, по мере своих слабых сил вступает с нею в борьбу, выдерживает ее худо и за то переносит наказание, законность которого сознает со всею полнотою. Он уже представляется нам не как необходимое произведение современности, не как полезное звено в разумном обществе, но как создание, нездоровое по своей вине и признаваемое нездоровым". [А. Дружинин. Соч. т. 7].
3) "В известные эпохи (большею частию на повороте к старости) В-ы насильственно сводят на землю и прикладывают к текучим обстоятельствам свои прежние грезы, то, что видели иногда в неопределенных надеждах и мечтаниях". [П. Анненков. Восп. т. 2].
4) "В. представляет собою средний тип недовольных людей... Он слегка скучает, слегка тоскует, имеет слегка возвышенные идеалы; он не пошляк и не идеалист; добр, больше по мягкости характера, одним словом, "золотая середина" - но середина недовольная, потому что он не удовлетворяется своим тихим безмятежным "счастьем", и при всем том, что любит и даже уважает свою молодую жену - его тянет в большой город, за границу, чтобы увидеть вокруг себя настоящую жизнь, а не физиологическое прорастание". [С. Венгеров. Р. литер.].