Жуан, дон ("Камен. гость")
Смотри также Литературные типы произведений Пушкина
- Испанский гранд. "Из ссылки самовольно в Мадрид явился". По словам Ж., он "не государственный преступник"; король "удалил" его, "любя", чтобы Ж. "оставила в покое семья убитого". Известен всему Мадриду: "Да, Дон-Жуана мудрено признать! Таких, как он, такая бездна!" Его узнает "первый сторож, гитана, или пьяный музыкант, иль свой же брат, нахальный кавалер в плаще, со шпагою под мышкой, в шляпе", - говорит Лепорелло. Монах именует его "развратным, бессовестным, безбожным Дон-Жуаном". "Безбожник и мерзавец", отзывается о нем Дон-Карлос. "Злодеем", "по долгу чести", считает его Донна-Анна. По ее словам, он "хитрый человек", "безбожный развратитель", "сущий демон". "Повеса, дьявол", - называет его в глаза Лаура. "Молва, быть может, не совсем не права; на совести усталой много зла, быть может, тяготеет", - признается он сам. Лауре "поминутно" "на язык приходит это имя". "Бешеный" Карлос ей нравится за то, что "напомнил" "Дон-Жуана". "Ах если б вас могла я ненавидеть!" - восклицает Донна-Анна, и своему врагу, "по долгу чести, дарит в залог прощанья мирный поцелуй". "Вечные проказы, а все не виноват"; "мой верный друг, мой ветреный любовник", - говорит о Ж. Лаура. "Скольких бедных женщин вы погубили?" - спрашивает Ж. Донна-Анна. - "Ни одной из них я не любил", - отвечает ей Ж. "В них жизни нет - все куклы восковые", - отзывается он о красавицах чужбины. Задумчиво говорит "о бедной Инезе" и соглашается с Лепорелло, что "вслед за нею другие были", "a живы будем, будут и другие". "Бедная Инеза! Ее уж нет! Как я любил ее!" Но тотчас признается, что "точно мало было в ней истинно прекрасного. Глаза, одни глаза да взгляд... Такого взгляда уж никогда я не встречал!" "Лаура, милый друг!" "Я Лауры пришел искать в Мадриде!" - говорит он, целуя Лауру. - "Если б я прежде вас узнал, с каким восторгом мой сан, мои богатства, все бы отдал, все за единый благосклонный взгляд! Я был бы раб священной вашей воли! Все ваши прихоти я б изучал, чтоб их предупреждать, чтоб ваша жизнь была одним волшебством беспрерывным!" Лишь с той поры, как увидел Донну-Анну, познал он "цену" мгновенной жизни и понял, что значит слово счастье". - "С тех пор, как вас увидел я, все изменилось: мне кажется, я весь переродился! Вас полюбя, люблю я добродетель - и в первый раз смиренно перед ней дрожащие колена преклоняю". Воображение Ж., по словам Лепорелло, "проворней живописца". "Ждет ночи, и луны боится", и "летит" "по улицам знакомым, усы плащом закрыв, а брови шляпой", прямо к Лауре. "Я только что приехал и то тихонько - я ведь не прощен", - говорит он Лауре. - "Так, я не монах", - открывается он Донне-Анне. У Донны-Анны он требует одного: "смерти". "Что если б Дон-Жуана вы встретили?" - "Тогда бы я злодею кинжал вонзила в сердце". "Донна-Анна, где твой кинжал? Вот грудь моя!" - "Диего! что вы!" - "Я не Диего - я Жуан". - "Я Дон-Жуан, и я тебя люблю!" - "Вели, умру; вели, дышать я буду лишь для тебя". "Что значит смерть? За сладкий миг свиданья безропотно отдам я жизнь! - говорит Ж. - Или желать кончины, Донна-Анна, знак безумства?" - "Что делать? он сам того хотел", - отвечает Ж. на упрек Лауры в убийстве Дон-Карлоса. "Вставай, Лаура, кончено", - говорит Ж. после поединка. "Наткнулся мне на шпагу он и замер, как на булавке стрекоза", - вспоминает Ж. об убитом Командоре. "Я убил супруга твоего; и не жалею я о том, и нет раскаянья во мне", - говорит он его вдове. - "Все кончено. Дрожишь ты, Дон-Жуан?" - спрашивает Ж. статуя Командора. "Я? Нет!.. Я звал тебя и рад, что вижу!"
Критика: "Отличие людей такого рода, как дон-Хуан, в том и состоит, что они умеют быть искренно страстными в самой лжи и непритворно холодными в самой страсти, когда это нужно. Дон Хуан распоряжается своими чувствами, как полководец солдатами: не он у них, а они у него во власти и служат ему к достижению цели". "Д. Х. посвятил свою жизнь наслаждению любовью, не отдаваясь, однако же, ни одной женщине исключительно. Это путь ложный". "Не говоря уже о том, что мужчине невозможно наполнить всю жизнь свою одной любовью, - его одностороннее стремление не могло не обратиться в безнравственную крайность, потому что для удовлетворения ее он должен был губить женщин по их положению в обществе - и он сделал себе из этого ремесло. Оскорбление не условной, но истинно нравственной идеи всегда влечет за собой наказание, разумеется, нравственное же. Самым естественным наказанием дон-Хуана могла бы быть истинная страсть к женщине, которая или не разделяла бы этой страсти, или сделалась бы ее жертвой". [Белинский. Сочин. т. VIII].
Д. Н. Овсянико-Куликовский отмечает важнейшие из психических свойств "дон-жуановского" типа; это, с одной стороны, - смелость, наглость, настойчивость, с другой - способность "героя" самому увлекаться и готовность затрачивать на любовные предприятия все свои душевные силы - ум, красноречие, находчивость и т. д.; не последнее место в ряду этих качеств занимает так называемое "рыцарство" натуры - очень условное "благородство" характера. "Мужчина, щедро наделенный этими качествами и не лишенный внешней красоты или, по крайней мере, привлекательности, легко может стать рабом любовной страсти, стать жертвою своего рода "мании" - одерживать победы над женскими сердцами, "похищать любовь". Эта специфическая страсть имеет свою психологию, во многом отличную от психологии других страстей. Одна из ее особенностей состоит в том, что тут нет отдаленной, так сказать, "идеальной" цели, как у скупца - могущество, власть над людьми; здесь нет того "платонического" отношения к цели, которое столь часто наблюдается в психологии других, преимущественно социальных, страстей. Хищнику любви не довольно одного сознания достижимости цели: ему необходимо самое достижение, без чего он будет считать игру проигранною. С этой стороны рассматриваемая страсть, имеющая физиологическое основание, роднится с такими физиологическими страстями, как обжорство, гастрономия, пьянство. Но, при всем том, цель стремлений "хищника любви", т. е. обладание женщиной, сама по себе не представляет для него всей своей заманчивости, если ее достижение слишком легко, если оно не сопряжено с затруднениями, препятствиями, борьбой. "Дон-Жуана" в высокой степени увлекает и занимает сама борьба из-за женщины, сама охота на женщину. Тут ясно сказывается действие особого инстинкта - отдаленного и перерожденного наследия зоологической борьбы самцов и человеческой - доисторической - борьбы полов. С этой стороны "дон-жуанство" входит в группу тех страстей, в основе которых лежит какой-либо инстинкт, унаследованный от первобытной древности; такова, напр., страсть охотника и страсть бродяжничества. Выше рассмотренные страсти - зависть, скупость, властолюбие и др. - в эту группу не войдут; если в их психологии и найдутся следы действия того или иного инстинкта, то все-таки их нельзя рассматривать, как пробужденный инстинкт, превратившийся в страсть". "В психологии "дон-жуанства" как страсти весьма видную роль играют эстетические и артистические наклонности, как это замечается и в некоторых других страстях, основанных на инстинкте, напр. в охотничьей. Ища борьбы, стремясь к своей цели так, чтобы попутно упражнялись "дон-жуанские" качества, человек, одержимый этою страстью любовного хищничества, становится специалистом "науки страсти нежной", виртуозом любви, гастрономом любовных ощущений. В нем развиваются вкусы и таланты артиста в ведении любовной интриги, он является превосходным актером, отлично входящим в свою роль, он овладевает "пафосом" любовной "поэзии", выступает вдохновенным "импровизатором любовной песни". ["Пушкин"].