Хорь ("Хорь и Калиныч")
Смотри также Литературные типы произведений Тургенева
Крепостной крестьянин Полутыкина; "старик лысый, низкого роста, плечистый и плотный". "Склад его лица напоминает Сократа: такой же высокий, шишковатый лоб, такие же маленькие глазки, такой же курносый нос". Бороду Х. имел большую, курчавую и, когда заливался смехом, "его маленькие глазки исчезали совершенно". Не было деятельнее человека его: вечно над чем-нибудь копается; всегда он, казалось, чувствовал свое достоинство и двигался медленно, изредка посмеивался из-под длинных своих усов". С собеседником-барином "все как будто соглашался", но тот невольно чувствовал, в конце концов, что говорит не то... Выражался Х. "иногда мудрено, должно быть, из осторожности..." "Он у меня мужик умный", - говорил помещик о Х. Когда у Х. сгорела изба, он пришел к помещику и попросил позволенья поселиться одиноко, в лесу, на болоте, обещая платить хороший оброк, если не будут его отрывать на барщину. Помещик позволил. Х. поселился и разбогател, но откупаться на волю не желал, уверяя, что денег нет. - "Кто без бороды живет (т. е. чиновник), тот и набольший..." - говорил он. Верил, что "прямо в купцы попадет". Х. - "человек положительный, практический, административная голова, рационалист", он "понимал действительность, т. е.: обстроился, начал помаленьку торговать маслишком да дегтиришком", "накопил деньжонку, сладил с барином (которого "насквозь видел") и с прочими властями", "расплодил большое семейство, покорное и единодушное". Х. обладал запасом природного добродушия, но иногда "возвышался даже до иронической точки зрения на жизнь". На своем веку "много видел, много знал", но "говорил мало, посмеивался и разумел про себя"; когда же пускался в рассказы, то у него можно было многому поучиться. Любил при случае слушать рассказы других. При описаниях заграничной жизни его "занимали вопросы административные и государственные". Он перебирал все по порядку: "Что у них это там есть так же, как у нас, аль иначе?.. Ну, говори, батюшка, - как же?.." И при рассказе Х. "молчал, хмурил густые брови и лишь изредка замечал, что, дескать, это у нас не шло бы, а вот это хорошо - это порядок. Водились, впрочем, и за Х. многие предрассудки и предубеждения. Баб он, например, презирал от глубины души, а в веселый час тешился и издевался над ними". В жилье особой чистоты не придерживался: "надо-де избе жильем пахнуть: это порядок". Немцы, напр., по словам Х., "любопытный народец, и поучиться у них он готов". Но читать Х. не умел, а из детей выучился грамоте только Федя, а о других детях "старик не отвечал и менял разговор". Помещику, имевшему поместье, но больше занимавшемуся охотой, Х. сказал: "и хорошо, батюшка, делаешь; стреляй себе на здоровье тетеревов да старосту меняй почаще". Смеялся над помещиком, по милости которого Калиныч ходит без сапогов. - "Ну хоть бы лапти дал: ведь ты с ним на охоту ходишь; чай, что день, то лапти". - "Он мне дает на лапти". - "Да, в прошлом году гривенник пожаловал" - и "Х. заливался смехом, при чем его маленькие глазки исчезали совершенно". Любил слушать игру Калиныча на балалайке. Х. слушал, слушал его, загибал вдруг голову набок и начинал подтягивать жалобным голосом. Особенно любил он песню: "Доля ты моя, доля!" "Чего старик разжалобился?" - спрашивал его сын. "Но Х. подпирал щеку рукой, закрывал глаза и продолжал жаловаться на долю".
Критика: 1) Х. с его практическим смыслом и практическою натурою, с его грубым, но крепким и ясным умом, с его глубоким презрением к бабам и сильною нелюбовью к чистоте и опрятности - тип русского мужика, умевшего создать себе значащее положение при обстоятельствах весьма неблагоприятных. Но Калиныч - еще более свежий и полный тип русского мужика: это поэтическая натура в простом народе. (Белинский. Соч., т. XI).
2) В Х. ничего идеализированного нет. Он не возвышенно добр и не сантиментально добродетелен, он не ахти как развитее других крестьян и даже заражен некоторыми крестьянскими предрассудками. Если он производит чрезвычайно приятное впечатление, то именно тем самым, что представляет среднего русского человека, развившегося при благоприятных обстоятельствах. Х. практичен, но не тою скверною практичностью, которая в общежитии слишком снисходительно характеризуется словами: "себе на уме". Он настолько практичен, чтобы не позволять себя эксплуатировать разным гг. Полутыкиным. Он не желает лишь оставаться в дураках, применять свою доброту к ненадлежащему месту. Зато к Калинычу, к мягкому романтику Калинычу, он питает самую нежную привязанность и готов ему помочь чем только может. [Венгеров. Р. Л.].
3) "Х. и Овсяников оба обязаны только себе. Овсяников живет уже в эпоху свободы, и ему, конечно, несравненно легче оберегать свою независимость и личное достоинство. Но Х. - крепостной. Замечательно - он так же, как и мужики-мечтатели и поэты, постарался выделиться из общего мужицкого круга, даже поселился в стороне от деревни, зажил один с семьей на болоте и быстро показал, чего может достигнуть даже сравнительно независимый и вконец не подавленный лично мужик. Автор отнюдь не идеализирует своего героя. Х., умевший разбогатеть, насквозь понимающий и своего барина и вообще жизнь всяких господ и их подданных, относится к своей деятельности и чужим взглядам крайне осторожно. Это громадная нравственная сила, по существу скептическая, тяжелая на подъем, осмотрительная, даже боязливая. Века подневольного существования воспитали в мужике глубокое сознание, чего иной раз стоит один опрометчивый шаг, воспитали такое представление о личной ответственности за каждое слово и действие, какое было совершенно недоступно господину. Нужен длинный ряд опытов, чтобы Х. признал пользу такого, по-видимому, безусловно полезного приобретения, как грамота. Но раз он убедился в этой пользе - его уже не остановят никакие препятствия, и именно Х. дает автору повод для оригинального заключения: "Петр Великий был по преимуществу русский человек". Какая смелость, на основании наблюдений над крепостным оброчным мужиком, составлять характеристику величайшего из государственных реформаторов!" [Ив. Иван. Тург.]