Телегин, Алексей Сергеич ("Старые портреты")
Смотри также Литературные типы произведений Тургенева
"Отставной гвардии сержант и довольно богатый помещик". "Родился еще при императрице Елизавете - в последний год ее царствования. На старости безвыездно поселился в своем "Суходоле", где все было по старине, и сам А. С. напоминал "старинный Екатерининский век": ходил постоянно в сером "рединготе" с тремя воротниками, падавшими на плечи, полосатом жилете и замшевых штанах; "носил белый кисейный галстук, жабо, манжеты и две золотые английские "пуговицы", по одной в каждом кармане. А. С. был "приземистый, пузатенький старичок с одноцветным пухлым и приятным лицом, с ввалившимися губками и очень живыми глазами. Голосок у него был "носовой, пискливый". Т. постоянно улыбался, ласково, но как бы свысока, не без некоторой самодовольной важности; смеялся "тоже ласково, тонким как бисер мелким смехом". "Вежлив и приветлив он был до крайности". С соседями знался мало, любил общество и был словоохотлив. Его окружали приживальщики. Соседи называли Т. "гордецом", "чудаком", "пересмешником" и даже "не признающим властей мартинистом". С властями, с начальством и судом он не имел почти никаких сношений. "Суд для разбойника, команда для солдат", "а я, слава Богу, не разбойник и не солдат". Своим родом он был горд. "Мы, Телегины, - говорил он, - род исконный, извечный... по прихожим мы не таскались, хребты не гнули, по рундучкам ног не отстаивали, по судам не кормились, жалованного не нашивали, к Москве не тянули, в Питере не кляузничали; сиднями сидели, каждый на своей чети, свой человек на своей земле... Гнездари домовитые". Прошлое время он предпочитал настоящему: "вольнее было тогда, благообразнее". Екатерина II для него была "полубог, не человек", но о старине толковать не любил: "только себя мучить", говаривал Т. Человек он был "очень набожный", но "суеверия в нем не замечалось; он издевался над приметами, глазом и прочей "нескладицей", однако, не любил, когда заяц ему перебегал дорогу, и встреча с попом была ему не совсем приятна, хотя и "был к духовным лицам очень почтителен", но "неохотно беседовал с ними" - "очень от них дух силен идет, - объяснял он: - я же, грешный, не путем изнежился", "да и смертный час напоминают". Т. еще хотел жить, хотя и чувствовал, что пришла его пора; "был конь, да изъездился". "Учен был" А. С. "на медные деньги", но любил много читать и читал книги одни русские, конца XVIII века; "новейших же сочинителей находил пресными и в слоге слабыми". Прежде А. С. "во все входил" и сам занимался хозяйством, но на старости лет поручил управление имением бургомистру. "Крестьяне любили его: барин был, по их словам, добрый, сердца не срывчивого". С "подданными" своими - крестьянами - А. С. обходился кротко, "дурных помещиков он осуждал и называл врагами своего звания". Он был "скорей аристократ, чем барин" и вообще дворян разделял на три разряда: на путных, "коих маловато", на распутных, "коих достаточно", и на беспутных, "коими хоть пруд пруди". Дворовым жилось у Т. "хорошо", но он терпеть не мог, когда его звали "благодетелем". "Русский человек" он был во всем: "любил одни русские кушанья, любил русские песни" и сам пел "заливисто и плясал лихо". И в бане париться любил сильно и говорил "славным русским языком, несколько старомодным, но вкусным и чистым, как ключевая вода". - С женой он жил душа в душу; хорошо знал, что жена его глупа, но "чуть ли не с первого года женитьбы приучил себя притворяться, будто она очень остра на язык и любит колкости говорить". Скончался А. С. "в самый 1848 год, который, видно смутил даже его". Поутру он еще хорошо себя чувствовал, "хотя уже совсем не покидал кресла". Позвал жену распорядился всем и велел уложить себя в "постелюшку", с которой, сказал он, я уже не встану. С любовью вспомнил с женой о прошлом и задал Маланье Петровне вопрос: "Малашенька, а встретимся мы на том свете?" - Потом успокоился, "започивал", очнулся, перекрестил жену и через несколько мгновений его не стало..."