Тафаева, Юлия Павловна ("Обыкн. ист.")
Смотри также Литературные типы произведений Гончарова
- "Молодая вдова, лет двадцати трех, двадцати четырех, "с интересной бледностью, с воздушной талией, с маленькой ножкой". "Очень недурно собой", "зауряд хорошенькая". "Черты лица нежные, тонкие, взгляд кроткий и всегда задумчивый, частию грустный без причины или по причине нерв". "Была слабонервна, но это не мешало ей быть вместе очень хорошенькой, умной и грациозной женщиной". По словам Александра, "очень умная женщина... прекрасно воспитанная", "любит музыку"... "Она была робка, мечтательна, чувствительна, как большая часть нервных женщин". "На мир и жизнь она глядела не совсем благосклонно, задумывалась над вопросом о своем существовании и находила, что она лишняя здесь". "Но" "если кто проговаривался" "при ней о могиле, о смерти, - она бледнела. От ее взгляда ускользала светлая сторона жизни. В саду, в роще она выбирала для прогулок темную, густую аллею и равнодушно глядела на смеющийся пейзаж. В театре смотрела всегда драму, комедию редко, водевиль никогда; зажимала уши от доходивших до нее случаев звуков веселой песни, никогда не улыбалась шутке". Иногда черты лица ее выражали "томление неги". Видно было, что она внутренно боролась с какой-нибудь обольстительною мечтою - и изнемогала". "Нервы так сильно действовали, что и самый трепет неги повергал ее в болезненное томление: мука и блаженство были у ней неразлучны". "После такой борьбы долго она была молчалива, грустна, потом вдруг впадала в безотчетно-веселое расположение духа, не изменяя, однако же, своему характеру. По ее словам, один Александр "угадал" ее, а "из мужчин никто, даже муж, не могли понять хорошенько" ее "характера". По мнению Александра, - "это женщина в полном развитии, слабая телом, но с энергией духа - для любви: она - вся любовь!" "Других условий для счастья и жизни она не признает". "Любить" - "это также дар; а Юлия гений в этом". "Сердце у ней было развито донельзя, обработано романами" и "приготовлено для той романической любви, которая существует в некоторых романах, а не в природе, и которая оттого всегда бывает несчастлива, что невозможна на деле". Т. "не могла никак представить себе тихой, простой любви, без бурных проявлений, без неумеренней нежности". "Она бы тотчас разлюбила человека, если б он не пал к ее ногам при удобном случае, если б не клялся ей всеми силами души, если б осмелился не сжечь и испепелить ее в своих объятиях или дерзнул бы, кроме любви, заняться другим делом, а не пил бы только чашу жизни по капле в ей слезах и поцелуях". Ее мечтательность "создала ей особый мир"; если "что-нибудь в простом мире совершалось не по законам особого, сердце ее возмущалось, она страдала". Ум Юлии Павловны "отставал от сердца". Ее родители сами отступились от воспитания, а положились во всем на француза Пуле, немца Шмита и русского учителя Ивана Иваныча, которые и обработали "преждевременно и так неправильно сердце Юлии и оставили в покое ум", не дав ему никакой здоровой пищи. Во время учения ей "очень понравилась в мифологии комедия, разыгранная между Вулканом, Марсом и Венерой". "Она полюбила басню и о Семеле и Юпитере, и об изгнании Аполлона и его проказах на земле, принимая все это так, как оно написано, и не подозревая никакого другого значения в этих сказках". "Француз" познакомил ее "с новой школой французской литературы". "Он давал ей читать: "Le manuscrit vert", "Les sept p?ch?s capitaux", "L?ne mort" ? целую фалангу других книг. Она "с жадностью" читала эти книги. "От немца у ней в памяти осталось только, что "частица "zu" ставится на концу". "Из истории она узнала, что был Александр Македонский, что он много воевал, был прехрабрый… и, конечно, прехорошенький..." Русский "учитель принес ей" "Карамзина". "Юлия прочла "Бедную Лизу", несколько страниц из "Путешествий" - и отдала назад". "Услужливый кузен" привез ей несколько глав "Онегина", "Кавказского пленника" и проч. "Она" познала сладость русского стиха. "Онегин" был выучен наизусть", а Татьяна взята ею за образец". "Итальянец и другой француз довершили ее воспитание", "т. е. выучили ее танцевать, петь, играть, но музыке не выучили". "Пять лет" замужества с Тафаевым она провела как в скучном сне". Как далек был ее "обыкновенный муж" "от тех героев, которых создало ей воображение и поэты". После смерти мужа "явилась свобода и любовь": она "любила Александра еще сильнее, нежели он ее, она даже не сознавала всей силы своей любви и не размышляла о ней. Она любила в первый раз". "Всю жизнь я мечтала о таком человеке, о такой любви… и вот мечта исполняется… и счастье близко.... Это мне кажется сном"; - "не награда ли это за все мои прошедшие страдания?" - замечает Т. И "для нее настали поэтические мгновения жизни", когда она переживала "то сладостную, то мучительную тревожность души, искала сама волнений, выдумывала себе и муку и счастье". "Она пристрастилась к своей любви, как пристращаются к опиуму, и жадно пила сердечную отраву". Она "поддалась чувству без борьбы, без усилий, без препятствий, как жертва". "В глазах ее все, что ни касается любимого предмета, все важный факт". "Каждое явление кругом, каждое движение мысли и чувства, - все замечалось и делилось вдвоем". Она не пускала Александра "часто в театр", "а к знакомым решительно никогда", ревновала его к тетке, "увидев, что та "молода и хороша". Если он не приходил, посылала ему записки - "в записках - упреки, допросы и следы слез". - "Для меня любовь - все". "Я люблю тишину, уединение, книги, музыку, но вас более всего на свете", признается она Адуеву. Т. покорно подчинялась всем его желаниям; терзаемая его ревностью, "она тут же должна была оправдываться и откупаться разными пожертвованиями, безусловною покорностью, не говорить с тем, не сидеть там, не подходить туда, переносить лукавые улыбки и шепот хитрых наблюдателей, краснеть, бледнеть, компрометировать себя". "Если она получала приглашение куда-нибудь, она, не отвечая, прежде всего обращала" "вопросительный взгляд на Александра - и чуть он наморщит брови, она, бледная и трепещущая, в ту же минуту отказывалась… Иногда он даст позволение - она соберется, оденется, готовится сесть в карету, - как вдруг он, по минутному капризу, произносит грозное veto! - и она раздевалась, карета откладывалась". На желание Александра жениться на ней Т. ответила: "Я буду связана вашей волей; но какая прекрасная цель! Заковывайте же поскорей". Пораженная изменой Александра, она переменилась: "локоны у ней распустились, глаза горели лихорадочным блеском, щеки пылали, черты лица странно разложились". В гневе она угрожала ему: "Я отомщу вам","я вас не оставлю", "я не легко расстанусь с своим счастьем", "я буду вас преследовать. Вы никуда не уйдете от меня". То она переходила "в тихий грустный тон и молила: "Сжальтесь надо мной! не покидайте меня; что я теперь без вас буду делать? я не вынесу разлуки. Я умру". - "Ну, не любите меня", - "исполните ваше обещание: женитесь на мне, будьте только со мной... вы будете свободны: делайте, что хотите, даже любите, кого хотите, лишь бы я иногда, изредка видела вас... О, ради Бога, сжальтесь!"