Перекатова, Машенька ("Бретер")
Смотри также Литературные типы произведений Тургенева
"Развилась на воле", хотя мать и "много хлопотала над ее воспитанием". Она хорошо говорила по-французски; играла порядочно на фортепьянах"; "отсутствие жеманства, предрассудков, начитанность, необыкновенная в степной девице, свобода выражений, спокойная простота речей и взглядов невольно в ней поражали". "Она была среднего роста, довольно полна и бела; ее несколько пухлое лицо оживлялось доброй, веселей улыбкой; русые не слишком густые волосы, карие глазки, приятный голос - все в ней тихо нравилось, и только". Личность Авдея Лучкова возбудила любопытство М. Она слышала, что Л. "собой не хорош и не молод, но все его боятся". В ее представлении он был загадкой: "он ужасный дуэлист..." "Человек опасный... сердитый..." Увидя Лучкова, после первых слов сказанных им она тотчас же создала в своем воображении "своего" Лучкова. "Он должно быть очень несчастлив, - сказала М. Кистеру. Когда тот засмеялся, она прибавила: - Вы не знаете, не знаете... - М. важно покачала головой". Лучков занял ее воображение. Кистер говорил о Лучкове: "его не знают у нас в полку, не ценят, видят в нем только наружную сторону"; в глазах М. Лучков стал героем. Когда он бросился за цветком, понравившемся Маше, сшиб его головку и пригнал палашом к берегу, "к самым ее ногам", - "она наклонилась, подняла цветок и с нежным радостным чувством поглядела на Авдея". До сих пор она только робко посматривала на него. Однако тут же брошенное Лучковым замечание о том, что он не умеет плавать, "не понравилось Маше": "зачем он это сказал? - подумала она". - "Что-то новое, небывалое происходило в душе М.; задумчивое недоумение изображалось не раз в ее лице". Когда Лучков оказывал ей "какое-то неловкое внимание" - даже "эта неловкость нравилась ее невинному тщеславию". Оставшись одна, она долго как бы с изумлением глядела кругом", "хотела заговорить с матерью и не сказала ни слова"; хотела "признаться, да не знала в чем": "в ней тихо бродила душа". При второй встрече М. "была гораздо развязнее". Она "втайне радовалась тому, что не обеспокоила маменьки своим непрошеным признанием"; "она сама не знала, какое именно чувство в ней возбуждал Лучков": "мгновенное неприятное впечатление", которое он на нее производил, она приписывала "влиянию его несчастий, одиночества", чувства ее к Лучкову были "странного рода". "Она почти никогда не глядела ему прямо в лицо, не умела разговаривать с ним... Когда же им случалось оставаться вдвоем, М. становилось страх неловко. Она робела перед ним, волновалась, воображала, что не понимает его, не заслуживает его доверенности; безотрадно тяжело думала о нем". Он был для нее загадкой; "она чувствовала, что душа его темна "как лес", и силилась проникнуть в этот таинственный мрак, так точно дети долго смотрят в глубокий колодезь, пока разглядят наконец неподвижную черную воду". С Кистером ей было легко, хотя его присутствие "не радовало и не волновало..." Ей казалось, что происходит все это оттого, что "между ней и Лучковым существует какое-то недоразумение, что он до сих пор не имел случая высказаться", "молчание Лучкова, его неподвижность, наоборот, поселяли нетерпение у М. Оно сменяло ее обыкновенную робость. "Что ж? - думала она: - не хочешь... или не можешь..." "Она ждала его слов, его признанья". "Она все бы поняла, все извинила, всему бы поверила, что бы ни сказал этот странный и необыкновенный человек", каким она считала Лучкова. "Слезы досады навертывались у ней на глаза. "Если он не хочет объясниться, если я точно не стою его доверенности, зачем он ездит к нам? Или, быть может, я не умею заставить его высказаться?" "И она быстро обернулась и так вопросительно, так настойчиво взглянула на него, что он не мог долее молчать". Его речь смутила ее. "Если я откажу ему, - подумала она, - все кончено", - и сказала, после некоторого раздумья, в ответ на желание Лучкова "поговорить наедине" - "я согласна", и сама назначила место свидания... Матери она не призналась ни в чем, несмотря на упорные распросы Ненилы Макарьевны, и только про себя подумала: "а ведь это грех!" Тревога овладела ею, но она не выдала своих чувств. Она упорно молчала о Лучкове. Загадка-Лучков быстро дал ключ к разгадке. "Вместо пылких и почтительных речей", вместо разговора о чем-то "важном" Лучков грубо оскорбил ее; только тогда ее "герой" предстал пред нею в истинном свете. "Увлечение" исчезло, и "через три дня, после свидания" она назвала его Кистеру "глупостью", а об Лучкове отозвалась презрительно ("какой-нибудь Лучков"). - "Лучков неловок, и груб, с трудом выговорил Кистер: - но... "Что: но? Как вам не стыдно говорить: но? Он груб, и неловок, и зол, и самолюбив... Слышите? и, а не но". К Кистеру она чувствовали приязнь, по-своему любила его: "потребность счастья в ней была сильнее потребности страсти". Лучков "отучил ее от всех преувеличенных желаний, и она с радостью отказалась от них". Накануне второй дуэли Кистера с Лучковым М. "ничего не предчувствовала, была как всегда весела и беспечна..."