Литературная энциклопедия (в 11 томах, 1929-1939)
Статьи на букву "И" (часть 2, "ИЗИ"-"ИНД")

В начало словаря

По первой букве
A-Z А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф
Предыдущая страница Следующая страница

Статьи на букву "И" (часть 2, "ИЗИ"-"ИНД")

ИЗИДА

ИЗИДА - главная и наиболее популярная древнеегипетская богиня, занимавшая одно из первостепенных мест в древнеегипетском пантеоне и в мифологии древнего Египта. Культ ее, окруженный кольцом сказаний, существовал в Египте с древних времен; в эпоху же эллинизма, слившись с культом Деметры, Афродиты Морской и великой матери Кибелы, он получил распространение во всем бассейне Средиземного моря. В образе И. египтяне олицетворяли и обоготворяли небесную силу плодородия, жену бога земли и влаги Озириса и мать солнечного бога Гора. И. для древних египтян - религиозно-магический, мифологический и лит-ый образ супружеской и материнской любви, любви питающей, охраняющей, оплакивающей, призывающей и воскрешающей. Но все же отличительной чертой египетской богини-матери является ее магическая сила, ее знание тайных чар и заклинаний. И. магически воскрешает мертвого Озириса, создавая своими крыльями воздух вокруг его тела, магически исцеляет своего сына Гора и хитрыми волхвованиями выведывает сокровенное имя верховного, но дряхлеющего солнечного бога Ра. Отдельные части цикла мифов об И. сохранились в ряде древнеегипетских религиозных и магических текстов. В текстах пирамид Древнего царства в резко реалистических тонах описана плотская любовь И. к Озирису (Тети, 276). В поздней редакции Книги мертвых (гл. 157) мы находим осколки мифа об И., прячущей своего юного сына Гора в болотах Дельты и магически защищающей его от врага Озириса, Сэта. Части этого же мифа находим мы и в поздней магической стэле Меттерниха, относящейся к IV в. до христ. эры. Во многих магических текстах упоминается И., великая чаровница, исцеляющая Гора, отгоняющая болезни и дарующая дыхание жизни. Наконец в высокохудожественном «Плаче Изиды и Нефтиды» дан прекрасный поэтический образ верной и любящей тоскующей жены, призывающей к себе своего умершего мужа.

Наиболее полное и связное изложение мифа об И. находится в религиозном трактате «Об Изиде и Озирисе», принадлежащем перу греческого писателя Плутарха Херонейского, жившего в I-II веках христ. эры.

Являясь своеобразным, чисто эллинистическим смешением египетского мифа с греческим о Деметре, этот трактат повествует о рождении Озириса, И., Сэта и Нефтиды и об их трагической судьбе. В этом трактате Плутарх рассказывает, как злой Сэт убил благого Озириса, обманом заманив его в гроб, заколотил ящик и бросил его в Нил. И. с помощью Анубиса нашла гроб с телом Озириса в Библосе и привезла его в Египет. Там им снова завладел Сэт и, разрубив тело Озириса на 14 частей, разбросал их по всей стране. И снова И. нашла тело Озириса, собрав по частям нетленную плоть бога. Тем временем в Буто подрос сын Озириса Гор, к-рый в страшной битве одолел Сэта, отомстив за смерть своего отца.

Миф об И., драматизированный в ряде древнеегипетских и эллинистических культовых мистерий, нашел свое отражение и в римской лит-ре. В 2-й книге «О золотом осле. 11 книг превращений» Апулей подробно описывает обряд посвящения в мистерии Изиды.

Поздние отголоски мифа об эллинистической И., великой матери богов, скрытой от взоров непосвященных, разрабатываются поэтами нового времени (ср. напр. известное стихотворение Шиллера «Das verschleierte Bild zu Sais» и фрагменты романа Новалиса «Die Lehrlinge zu Sais»).

ИЗМАЙЛОВ А. А.

ИЗМАЙЛОВ Александр Александрович (1873-1921) - пародист и критик. Писал также под псевдонимом Смоленский. Печатался в «Живописном обозрении», «Сыне отечества», «Новостях», «Севере» и др. Первый рассказ «Детство Кузьки» помещен в «Звезде» за 1905.

Наибольшую популярность И. приобрел как автор талантливых пародий на современных ему писателей, поэтов и критиков (Блок, Бальмонт, Мережковский и Горький), на лит-ые нравы, события и пр. Хорошо сделанные формально, пародии И. не имеют однако серьезного социального значения. В качестве критика-публициста И. работал в буржуазных газетах («Биржевые ведомости», «Русское слово»). Характер литературно-критических работ И. импрессионистичен и идеалистичен. Наиболее позитивная из них - книга «Чехов» (Жизнь, личность, творчество, М., 1916) - опыт лит-ой биографии писателя. Как поэт и беллетрист И. серьезного интереса не представляет, несмотря на обильную продукцию.

Библиография:

I. Беллетристика: Рассказы, т. I. Черный Ворон, СПБ., 1901 (изд. 2-е, 1904); т. И. Рыбье слово, СПБ., 1903; т. III. В бурсе, СПБ., 1903; т. IV. Осени мертвой цветы запоздалые, СПБ., 1905; т. V. Ураган, М., 1909; т. VI. Рассказы, СПБ., 1912; На пороге жизни, Повесть, прилож. к «Живописн. обозрен.», 1899 (позднее издание под названием «В бурсе»); Стихотворения, СПБ., 1905; Обреченные, Драма. СПБ., 1907; Кривое зеркало (сатиры и пародии), СПБ., 1908, и СПБ., 1912; Осиновый кол, П., 1915. Критика и публицистика: На переломе, 1908; Помрачение божков и новые кумиры, М., 1910; Литературный Олимп, М., 1911; Пестрые знамена (литературные портреты безвременья), М., 1913; Кнут Гамсун (совместно с М. Благовещенской), СПБ., 1910.

II. Автобиографию см. в сб. «Первые литературные шаги», собр. Ф. Ф. Фидлер, М., 1911; Кауфман А., Памяти А. А. Измайлова, «Вестник лит-ры», 1921, № 3; Голлербах Э., Памяти Измайлова (Из переписки), там же, 1921, № 4-5; Скорбный А., А. А. Измайлов (Воспоминания о нем), П., 1922.

ИЗМАЙЛОВ А. Е.

ИЗМАЙЛОВ Александр Ефимович (1779-1831) - баснописец и романист начала XIX в., из дворянской семьи. Окончил горный кадетский корпус, служил вице-губернатором Твери и Архангельска, позднее преподавал словесность в пажеском корпусе. Был председателем Вольного общества любителей словесности, наук и художеств (1822-1824), участвовал в издании журналов «Цветник» (1809), «Сын отечества» (1817), «Благонамеренный» (1818). В русскую лит-ру И. входит гл. обр. как баснописец и отчасти романист; повесть его «Евгений или пагубные последствия дурного воспитания и сообщества» (1799-1801) имела в свое время значительный успех; кроме нее следует указать повести «Ибрагим и Осман» и «Бедная Маша». Во всех этих произведениях И. выступает как писатель явно реалистического и даже бытового направления и насыщает их в значительной мере нравоучительными («Ибрагим и Осман») и обличительными («Евгений») элементами. Стихи его - «лирические, элегические, анакреонтические, вакхические» и др. - не имеют значения; басни И. характеризует снижение этого сатирико-дидактического жанра. Начинавшее терять свою социальную устойчивость мелкое дворянство, вначале ярко протестовавшее в своем творчестве против давления со стороны как крупного дворянства, так и развивавшейся буржуазии (напр. в сатире Крылова первого периода), постепенно мирилось со своим положением; социальный протест, насыщавший его творчество, мельчал. Басня И. отражает этот процесс; объект ее незначителен; язык - груб, ритм слабо организован. И. дал также теоретическую работу о басне - «О рассказе басни» и «Разбор басен».

Библиография:

I. Сочин. в прозе и стихах, 2 чч., СПБ., 1826; Полное собр. сочин., 2 тт., изд. А. Смирдина, СПБ., 1849; Полное собр. сочин., 3 тт., изд. «Русск. книжн. магазина», М., 1891 (самое полное; пропуски указаны С. А. Венгеровым - см. ниже).

II. Булич Н., Очерки по истории русской литературы и просвещения с начала XIX в., т. II, СПБ., 1909; Сиповский В., Очерки из истории русского романа, т. I, вып. II, СПБ., 1910 (в гл. VIII о романе «Евгений»).

III. Мезьер А. В., Русская словесность с XI по XIX ст. включительно, ч. 2, СПБ., 1902; Венгеров С. А., Критико-биографический словарь русских писателей и ученых, т. VI, СПБ., 1897-1904; Его же, Источники словаря русских писателей, т. II, СПБ., 1910.

ИЗМАЙЛОВ Н. В.

ИЗМАЙЛОВ Николай Васильевич (1893-) - литературовед-архивист. С 1920 работает в Пушкинском доме Академии наук СССР, где занимает должность заведующего рукописным отделением. Научные интересы И., сложившиеся под воздействием его учителей - С. А. Венгерова, Н. А. Котляревского и Б. Л. Модзалевского, - сосредоточены преимущественно в области изучения Пушкина и его эпохи; в своих работах он является текстологом, археографом (так наз. «новой» археографии), издателем текстов и документов, а также исследователем писательских биографий. В настоящее время И. принимает участие в предпринятом Гизом 12-томном издании Пушкина.

Библиография:

Главные работы И.: Новый сборник лицейских стихотворений («Сборник Пушкинского дома на 1923», П., 1922); Пушкин, Очерк жизни и творчества (совместно с Б. Л. Модзалевским), «Труды Пушкинского дома», изд-во «Петроград», Л., 1924; Пушкин и кн. В. Ф. Одоевский (сборник Илязва «Пушкин в мировой лит-ре», Гиз, Л., 1926); Из истории Пушкинского текста, - «Анчар, древо яда» («Пушкин и его современники», вып. XXXI-XXXII, Л., 1927; Роман на кавказских водах, невыполненный замысел Пушкина (там же, вып. XXXVII, Л., 1928); Пушкин и Е. М. Хитрово («Письма Пушкина к Е. М. Хитрово», «Труды Пушкинского дома», изд. Академии наук СССР, Л., 1927). Под редакцией и со статьями И. вышли: Рукописи Пушкина в библиотеках, музеях и архивохранилищах СССР, Краткое описание, вып. I, Собрание Гос. публичной биб-ки, изд. «Academia», Л., 1929 (ред. совместно с Ю. Г. Оксманом); Тургенев и круг «Современника», сборник материалов, «Труды Пушкинск. дома», изд. «Academia» (печатается).

ИЗОЛЬДА

ИЗОЛЬДА - см. Тристан и Изольда.

ИЗОСИЛЛАБИЗМ

ИЗОСИЛЛАБИЗМ - равносложность, деление стиха на ритмические единицы, равные между собой по числу слогов. В стиховых системах, строящихся на И., основной мерой стиха считается обычно известное, равное во всех единицах число слогов с обязательным ударением на последнем (или предпоследнем) слоге. Если стих делится пополам цезурой (см.) на две меньших единицы, то каждое полустишие имеет постоянное равное число слогов и ударение на конце. Такого рода стихосложение, основанное на И., распространено преимущественно в языках, где ударение в слове всегда лежит на определенном слоге, а неударные слоги слабо редуцируются (напр. на последнем во французском языке, на предпоследнем - в польском и т. д.). Но кроме указанных такое стихосложение встречается в итальянском, испанском, украинском (до Котляревского), русском (до Тредьяковского) и других яз. Во французском яз. при счете слогов в стихе считается и немое «е» («e muet», в разговорной речи не произносимое), кроме тех случаев, когда оно предшествует гласному в начале следующего слова («mon visag(e) est fletri»); в итальянском стихе соединение двух гласных как в середине слова, так и на стыке двух слов, считается за один слог (см. «Элизия»). Понятие И. как принципа соизмеримости ритмических единиц требует допущения, что все слоги, как ударные, так и безударные, равны между собой в ритмическом отношении: так, французский александрийский стих с этой точки зрения явится стихом с двумя ударениями (на концах полустиший) и полной свободой в расположении ударений внутри полустиший. Однако различие между ударным и безударным слогом настолько резко, что И. без учета тоники, т. е. расположения в стихе ударных слогов, явится понятием несколько фиктивным. Новейшие работы и обнаруживают в силлабических, т. е. основанных на И., стихах наличие тонического фактора. Равным образом могут влиять на И. метрический (античный стих) и мелодический (древнеиндийский стих) факторы. См. Стихосложение.

ИЗОХРОНИЗМ

ИЗОХРОНИЗМ - равновременность - равенство стиховых единиц во времени, деление стиха на ритмические единицы, равные между собой по длительности. Учение об И., лежащем в основе соизмеримости стиховых единиц, свойственно музыкальным теориям стихосложения (см.), исходящим из аналогии ритма стиха с ритмом музыки; как ритм последней возникает в результате чередования равных по своей временной длительности единиц - тактов (состоящих из отдельных нот, кратных друг другу), так в стихе - с точки зрения «изохронистов» (см. обоснование И. и перечень работ в этой области у Verrier P., Essai sur les principes de la metrique anglaise, Paris, 1909, v. I, p. 143) - наличествуют соизмеримые единицы - слоги, равные (или кратные) между собой по длительности, приравниваемой обычно к той или иной музыкальной единице счета (чаще к четверти ноты) и образующие такты, подобные музыкальным. Чередование стиховых единиц - тактов, составленных из соизмеримых по длительности слогов и следовательно также изохронных, и определяет ритм стиха. И. подкрепляется обычно еще указаниями и на генетическую связь стиха с музыкой, связанных между собой в первоначальном синкретическом (см.) периоде искусства. Сторонники изохронизма обнаруживают его в стиховых системах, не только действительно в той или иной степени связывающих стиховой ритм с длительностью, как напр. античный стих (см. Стихосложение метрическое) или народный стих, но и в системах стиха тонического и силлабо-тонического строя. Между тем отсутствие в последних строгого временного соответствия между ударным и безударным слогом, подобно устанавливаемому соответствию между кратким и долгим, равным по длительности двум кратким слогам (в античной метрике), не дает уже возможности обнаружить в реальном стихе элементы И.: каждый стиховой отрезок может иметь произвольную длительность, что нисколько не изменит его тонического ритма, поскольку для стихового ритма имеет значение закономерная последовательность его единиц, а не их изохронность. В связи с этим стремление уложить стих во временные рамки, подчинить его принципу музыкального счета, читать его под удары метронома, характерное для И., ведет к попыткам «подогнать» реальный стих под теорию, что и приводит к резкому его искажению у наиболее последовательных сторонников И. В России с точки зрения И. подходили к стиху Сенковский, Корш (работавшие много над изучением восточной метрики (опирающейся на изохронные теории)), Гинзбург и др. Примерами крайнего И. у нас являются «Метротоника» Малишевского (М., 1924) и статья Квятковского в сб. конструктивистов «Бизнес» (М., 1929).

ИЗРЕЧЕНИЕ

ИЗРЕЧЕНИЕ - законченное выражение определенного, преимущественно философского или практически-морального смысла в пределах минимального интонационного (фраза, период) или метрического (строфа) единства. Примеры: «Ничего слишком», «Познай самого себя».

Социологическими предпосылками существования И. как самостоятельного жанра являются: статичность, канонизация форм отражаемой в И. культуры, позволяющая одним кратким намеком указать на существующие в ней отношения; слабая роль индивидуальности, всецело растворяющейся в типической идеологии включающего ее общественного класса, и достаточно высокая степень развития словесной культуры, создающая необходимые предпосылки для стилистического выделения жанра.

Отсюда, с одной стороны, расцвет И. в культурах, вырастающих на базе застойных форм хозяйства и общественности (ср. значение жанра в литературах древнего и средневекового Востока, где он господствует почти во всех лит-ых формах, сильное развитие И. в литературах европейского средневековья), с другой - тяготение к этой лит-ой форме классов, благоденствие и самое существование к-рых связано со стабилизацией известных социально-экономических отношений, уже выявивших наличие в них противоречия, - в этом смысле особенно показательны И. землевладельческой аристократии античного рабовладельческого государства (расцвет гномы в греческой литературе VI в. до христ. эры) или расцвет И. в так наз. «восточном течении» немецкого романтизма начала XIX в.: Рюккерт, «Западно-восточный диван» Гёте и др. Охранительная установка последнего произведения, ясно сформулированная в вводном стихотворении «Hegire» (Книга певца), определяет характер И. позднего Гёте; обращение к мудрости Востока и форме восточного И. означает в «Диване» попытку противопоставления подвижной морали развивающегося капиталистического общества - «неподвижности» морали Востока, сложившейся в недрах патриархального быта.

В эпохи роста индивидуалистических настроений обезличенное, часто анонимное И. уступает место мысли, обычно понятной лишь в общем контексте творчества автора («Мысли» Гейне), часто деканонизируясь в ярко индивидуалистические формы фрагмента и парадокса. Личный характер носят напр. сборники И. идеологов французской феодальной аристократии XVII в. - Ла Рошфуко (ср. с этим расцвет в том же классе и в ту же эпоху интимных форм мемуарной лит-ры, как напр. дневника); индивидуалистические тенденции ранней немецкой романтики находят себе выражение в культивировании фрагмента (см.) - Фр. Шлегель, Новалис; индивидуалистические настроения конца XIX в. характеризуются расцветом парадокса (см.) - Ницше, Уайльд.

С другой стороны, в эпохи обострения классовой борьбы «мудрость отцов» - нашедшая себе выражение в И. идеология сходящего с исторической арены класса - вызывает отталкивание со стороны нового, претендующего на гегемонию класса; форма И. становится достоянием пародии (И. Панглосса в «Кандиде» Вольтера).

Формы И. в значительной степени характеризуются стремлением дать сжатое и в то же время исчерпывающее, подводящее итог длительному социальному опыту определение предмета. Для И. наиболее типичны фигуры: перечня («Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути корабля среди моря, пути змеи на скале и пути мужчины к женщине» - Притчи Соломона); риторического накопления («Не утолить океан притоками, топливом - пламя, жизнью всех созданных - смерть, лаской любовной - жену» - Панчатантра); доказательства от противного («Пусть будет, что росинки утра останутся и днем... Но кто же будет верить мужчины чувствам?» - Исэ Моногатари); эллипсиса («Ничего слишком» - Солон); риторического вопроса («Вволю он не поест и сонный глаз не смыкает; сам свое тело продав, счастлив ли царский слуга?» - Двадцать пять рассказов Веталы); противопоставления («Псу живому лучше, нежели мертвому льву» - Екклезиаст) и др.

Не менее характерны для И. тропы, сравнения («Как хочешь, люби осторожно, - нещадны людей языки. Так розу сорвать невозможно, шипом не поранив руки» - Саади) и метафоры («Не мечите бисера перед свиньями, ибо они попрут его ногами» - Евангелие). - При развитии описательных элементов сравнение может разрастаться в сценку («В жилище хожу, в жилище хожу я Лейлы, целую я там то ту, то другую стену. Но любит душа не стены того жилища, а любит душа того, кто живал в жилище» - Тысяча и одна ночь) и даже действенную фабулу (« Встань, о друг, возьми на миг лишь бремя бедности моей. Я же в этот миг единый смертный твой вкушу покой . Так, по кладбищу блуждая, нищий мертвому сказал. Тот в ответ не шелохнулся, - смерть приятней нищеты» - Панчатантра). Здесь уже И. перерастает в аполог или притчу. Мнемотехнические соображения способствуют тяготению И. к метрической (характерен выбор замкнутых, допускающих пуэнтировку конца строфических форм - дистих, четверостишие, шьлока и т. п.) или хотя бы ритмизованной прозаической форме, к анафоре и эпифоре, рифме, аллитерации и т. п. Максимальный лаконизм выражения достигается игрой слов, особенно излюбленной на Востоке, при которой одно словосочетание получает несколько значений. Изречение раскрывается таким образом как жанр существенно риторический; отсюда - легко осуществляемое обособление в самостоятельные И. риторически заостренных элементов больших форм (ср. использование в качестве И. гномических элементов античной трагедии, дидактических шьлока «Махабхарата», отрывков философских систем: «Все течет» - Гераклита, «Это - ты» - Упанишад и т. п.).

Отграничение И. от близких к нему малых форм представляется довольно затруднительным: можно указать, что от эпиграммы И. отличает отсутствие полемической установки, от лозунга - отсутствие агитационного действенного момента, от научной формулы - отсутствие связи с системой каких-либо доказательств, от «крылатого словца» и поговорки - законченность выраженного в И. смысла.

Впрочем границы между И. и родственными жанрами очень текучи. Так, постоянно можно наблюдать втягивание индивидуальных мыслей в круг И. и обратно: циклизация И. происходит обыкновенно путем объединения их вокруг вымышленной или исторической индивидуальности (дистихи Катона, Притчи Соломона, Премудрость Иисуса сына Сирахова, Евангелие и т. д.). В качестве почти обязательного элемента И. входит в состав большинства форм дидактической лит-ры - басни, где оно обычно заостряет «нравоучение», вопросоответных и повествовательных форм: провести границу между обрамленным сборником И. и дидактическим романом во многих случаях весьма затруднительно.

В понятие И. войдут также малые формы дидактической и философской поэзии, определение к-рых часто не включает никаких отличительных признаков от И. - апофтегма, гнома, афоризм, максима, сентенция и т. п.; в области фольклора под понятие И. подойдет пословица (частично).

Заключая в себе «мудрость веков» и являясь часто формулой, в к-рой сконцентрирован социальный опыт целой исторической формации, изречение также существенно отличается от афоризма или «мысли», развитие которых предполагает заметную текучесть социального быта и высокую степень развития индивидуальности. Афоризм или «мысль» всегда глубоко личны, тогда как наиболее чистым видом И. являются анонимные И. Далек от И. и парадокс, обычно связанный с эпохами интенсивной ломки устоявшихся социально-экономических отношений. Выставляя противоречащие общепринятым началам положения, парадокс тяготеет к «единичному», не ставшему еще общераспространенным. С противоположной тенденцией мы чаще всего встречаемся в изречении, функция которого большей частью носит охранительный характер.

ИКАР

ИКАР - в греческой мифологии сын искусного мастера Дедала, построившего критскому царю Миносу лабиринт и силой удерживаемого Миносом на Крите. Дедал, спасаясь от Миноса, изготовил крылья из перьев, слепив их воском, и улетел с сыном в Сицилию. По дороге И., нарушив запрет отца, неосторожно приблизился к солнцу: воск растаял, и И. упал в море. Происхождение мифа неясно; литературно обработан он был Еврипидом в трагедии «Критяне» (несохранившейся) и, по образцу какого-то эллинистического произведения, Овидием в «Метаморфозах».

Библиография:

Holland, Die Sage von Daidalos und Ikaros, 1902.

ИКБАЛ

ИКБАЛ Мухаммад (Igbal - ? ) - выдающийся современный поэт на языке урду. См. Урду литература.

ИКОНИКА

ИКОНИКА - см. Эйдология.

ИКТ

ИКТ - ритмическое ударение в стихе, то же, что акцент (см.).

ИЛИАДА

Статья большая, находится на отдельной странице.

ИЛИЧ

ИЛИЧ Воослав - см. Югославская литература.

ИЛЛАКОВИЧ

ИЛЛАКОВИЧ Илла Казимира (1892-) современная польская поэтесса. И. выпустила следующие книги: «Ikarowe loty» (1912), «Trzy struny» (Три струны, 1917), «Smierc Feniksa» (Смерть Феникса) и т. п. Ранние стихи И. напоминают творчество Ахматовой, но они отличаются более трагическим «уклоном»; особенно удачны стихи И. на тему «о ребенке».

В последнее время поэзия И. все больше приобретает характер эстетской стилизации. По своим политическим убеждениям И. - сторонница Пилсудского.

ИЛЛЕШ

ИЛЛЕШ Бела (1894-) - венгерский пролетарский писатель. Член РАППа, «Международного бюро революционных писателей», один из основателей «Союза венгерских революционных писателей и художников» и редактор журнала «Вестник иностранной литературы». Первая книга Иллеша «D-r Utrius Pal» (Будапешт, 1917) в соответствии с его тогдашним мелкобуржуазно-демократическим мировоззрением представляет окрашенный в пацифистские тона дневник участника (офицера запаса) мировой войны. Но уже в следующей книге - «Спартак» (Будапешт, 1919; есть и русский перевод) - публицистическом произведении о восстании рабов под руководством Спартака - И. проявляет революционную мироустановку, что и подтверждает вступлением в 1919 в ряды коммунистической партии Венгрии. И. впоследствии играет видную роль во время существования советской власти в Венгрии, после ее падения бежит за границу. Немного спустя Иллеш работает агитатором и пропагандистом в коммунистической партии Чехо-Словакии. Здесь появились - навеянные партийной работой - первые рассказы Иллеша, проникнутые пролетарским мироощущением («Russin Petra temetese», Bratislava, 1921). К этому же времени относится и наиболее удачный и известный из крупных его рассказов «Николай Шугай» (Берлин, 1923), переведенный в СССР на несколько яз. Здесь И. рисует ожесточенную борьбу русинских крестьян-бедняков против духовного и военного гнета со стороны помещиков. Переехав в СССР, И. под влиянием местных пролетарских писателей пишет два больших рассказа - «Ковер Степана Разина» (1924) и «Уклон Бориса Волкова» (1926) - в духе схематических произведений ранней пролетарской литературы. В 1927 написана трагикомедия о западно-европейской мелкой буржуазии в послевоенный период: «Купите револьвер»; пьеса эта была поставлена в Театре Революции в Москве. В это же время появились и рассказы И. из жизни коммунистической эмиграции в Вене («Барак № 43»). Наконец в 1929 И. издает роман «Тисса горит», где в форме автобиографии одного рабочего пытается изобразить события из эпохи советской власти в Венгрии. Его рассказы, написанные чаще всего в форме очерков, страдают упрощенностью обработки материала. И. - типичный писатель-эмигрант: его вещи, переведенные на ряд языков, остаются почти неизвестными на родине.

Библиография:

Николай Шугай, авторизов. перев. Куцинского, изд. «Московский рабочий», М., 1924, перев. Г. Генкеля, изд. «Прибой», Л., 1926; Ковер Степана Разина, изд. «Московский рабочий», М., 1925; Уклон Бориса Волкова, изд. «Московский рабочий», М., 1926; Купите револьвер (Покушение), изд. «Моск. театрального изд-ва», Л., 1927; Барак № 43, изд. «Московский рабочий», М., 1928; Тисса горит, изд. «Московский рабочий», М., 1929.

ИЛЛИРИЗМ

ИЛЛИРИЗМ - литературно-политическое движение среди сербов и хорватов в Далмации и у словинцев в период 1830-1847, направленное к национальному и культурному объединению югославянских племен.

Название свое это движение получило от «иллирийцев» - народа, населявшего в древности области, занятые теперь Югославией, которые одно время (во II и III вв.) входили также в состав Римской империи под названием «Иллирикум». Югославянские писатели первой половины XIX в. ошибочно считали (теория Коллара) иллирийцев предками сербо-хорватов и в понятие «Иллирия», «иллирийский» вкладывали символическое содержание: идею о сербско-хорватском единстве. Стимулом для развития иллиризма послужил подъем национального движения в Европе после французской революции и наполеоновских войн, как и непосредственная борьба хорватской буржуазии и ее партий, гл. обр. национальной, носившей впоследствии одно время название «иллирийской» партии, с захватническими тенденциями венгерцев, стремившихся утвердить в областях хорватов свою политическую и культурную гегемонию (в частности заменить господствовавший государственный латинский яз. - венгерским). Эти устремления Венгрии вызвали усиление националистического движения в Хорватии, к-рое между прочим ставило себе целью признание яз. «иллирийского», т. е. штокавского наречия, употреблявшегося в Дубровнике, - языком государственным.

После войны (1810) Наполеона с Австрией французы образовали автономную область под названием «Иллирия», в к-рую вошли: Горица, Далмация, Истрия, часть Хорватии (до Савы), Крайна и часть Хорутании. В этой области административным яз. был объявлен «иллирийский» яз. С поражением Наполеона входившие в состав Иллирии земли отошли к Австро-Венгрии, и в них была введена меттерниховская система управления, направленная своим острием против всяких национально-революционных движений. Однако «иллирийское» движение после некоторого затишья вновь возникло, приняв чисто лит-ый характер. Из писателей того времени наиболее деятельными были Драшкович, Людовит Гай, Станко Враз, Прерадович и другие, с именами которых связано декларирование лит-ых и частично политических принципов И. В 1832 вышла брошюра Драшковича «Disertatio iliti Razgovor darovan gospodi poklisarom» о политических и экономических нуждах Хорватии и Словении, в к-рой идеи И., «Великой Иллирии», нашли свое яркое выражение. В это же время появилась грамматика иллирийского языка И. Берлича. В 1835 стала выходить газета «Новине хорватске», с еженедельным приложением «Даница» на штокавском наречии, т. е. на том же «иллирийском» яз., по новому предложенному Гаем правописанию. Вокруг этих изданий объединились названные выше писатели. В организационном отношении их деятельность вылилась в создании таких объединений, как «Иллирийский клуб» в Граце, «Druzstvo za jezik i slovesnost», «Национальный музей», «Matica ilyrska» и др. Кроме того был основан журнал «Kolo», целиком посвященный И.

К 40-м гг., в связи с общим революционным подъемом в Европе, «иллирийское» движение все более приобретает политическую окраску. Оно вливается в общее русло национального движения других славянских народностей, населявших Австро-Венгрию, и приобретает панславистский характер, в основе к-рого лежало стремление превратить Австро-Венгрию в «славянскую державу». В связи с этим в Хорватии, стоявшей во главе этого движения, стали пользоваться большой популярностью деятели чешского национального возрождения (Добровский, Коллар, Челяковский, Шафаржик и др.). «Иллирийские» писатели почти все свое творчество посвящали этому движению, - особенно выдающиеся поэты того времени Враз (см.) и Прерадович (см.), - бывшие одновременно и крупными политическими деятелями. Но и второстепенные писатели стремились к тому, чтобы дать идейную основу этому течению и гл. обр. укрепить и «облагородить» новый лит-ый яз. Так, Иван Мажуранич (1814-1890) в ряде поэм прославлял «Иллирию», ее блестящее прошлое и ее будущее могущество. Этой же тенденцией проникнута его наиболее удачная поэма «Смерть Смайл аге Ченгича». Людовит Вукатинович (1813-1893) писал повести исторического характера и стихи. Примкнув к И., он в своих стихах прямо призывал хорватов «свергнуть жестокое иго (венгерцев), которое оскверняет их (хорватов) землю». Другие писатели, как Раковац, Бабукич, Антон Мажуранич, в своих произведениях также агитировали за объединение югославянских народностей, разрабатывали теорию «иллирийского» яз., изучали историю «Иллирии», напоминали своим читателям об их обязанностях к «славянскому отечеству» и призывали к единству во имя будущего великого славянского государства.

Но в результате роста классовой борьбы в Хорватии, а также отсутствия поддержки со стороны соседних с Хорватией славянских земель, все больше умалялось значение такого общенационального движения и началось разложение в рядах самих деятелей И. В конце 40-х годов И. и как политическое и как литературное движение теряет свое значение. Словинцы не без основания видели в нем стремление хорватов сперва укрепить свое влияние, а затем подчинить экономически и культурно более слабые славянские народности Австро-Венгрии (сербы и словинцы): поэтому большая часть напр. словинцев, во главе с поэтом Прешерном (в противовес Вразу), выступила против И. Такой же слабый отзвук нашло это движение и в Боснии. Затем борьба с хорватскими крупными землевладельцами-магнатами, объединявшимися в партии унионистов (мадьяронов) и опасавшимися, что с отделением от Венгрии власть перейдет к нарождающейся буржуазной (национальной, «иллирийской») партии, - значительно дезорганизовала это движение. Благодаря победе мадьяронов в 1843 было запрещено самое название И. После революции 1848 венгерское управление в Хорватии заменилось австрийским, и официальный венгерский язык был заменен немецким.

Результатом этого движения было создание и введение общего сербско-хорватского яз., ставшего яз. лит-ым, ознакомление и взаимная связь между славянами, населявшими Австро-Венгрию, и укрепление среди них национализма. По существу И. не носил подлинно-народного массового характера: его влияние распространялось только на небольшой слой интеллигенции и часть буржуазии.

Библиография:

Кулаковский П. А., Иллиризм, Варшава, 1894; Ягич И. В., История славянской филологии, СПБ., 1910, гл. XVI; Della Bella A., Dizionario italiano, latino, illirico, 1728; Smiciklas Т., Obrana i razvitak hrvat. nar. ideje od 1790 do 1835 (Rad 80); Babukic Vekoslav, Grundzuge der illirischen Grammatik, mit einer Vorrede von R. Frohlich, 1839; Wachsmuth, Geschichte der Illirismus, Lpz., 1849; Frohlich R. A., Grammatik des illirischen Sprache, 1850; Andric N., Hrvatski Ilirizam i Srpstvo, Vijenac, 1894; Zdziechowski M., Odrodzenie Chorwacyi, w. XIX, Краков, 1902; surmin, Hrvatski preporod, vv. I-II, Загреб, 1903-1904; Murko M., Sudslawische Literatur, 1908; sisic F., Hrvatska povijest, r. 3, Загреб, 1913.

ИЛЬИНА А.

ИЛЬИНА А. (1890-) - псевдоним поэтессы Александры Ивановны Сеферянц. Р. в Данкове, Рязанской губ., в семье рабочего. Окончила Московский университет. Печататься начала с 1917. В 1922 выпустила сборник стихотворений «Земляная литургия». Творчество И. отмечено большим влиянием Есенина и Клюева.

Библиография:

I. Земляная литургия, Н. Новгород, 1922.

II. Гусман Б., Сто поэтов, М., 1923. Отзывы: Брюсов В., «Правда», февр. 1923; Груздев И., «Кн. и рев.», авг. 1922; «Утренники», кн. 1; «Накануне» № 55.

ИЛЬИНА В. В.

ИЛЬИНА Вера Васильевна (по мужу Буданцева) (1894-) - поэтесса. Р. в семье земского фельдшера, окончила филологический факультет Высших женских курсов. Печататься начала в 1915.

Поэзия И. тематически не выходит из сферы личных переживаний. Лучшие стихотворения ее сборника «Крылатый приемыш» посвящены тоске по оставившему ее возлюбленному, которая смягчается уверенностью, что, так же как «море в час прилива к родным приходит берегам», придет назад и тот, кого «взманил урочный путь, - через растоптанное тело легко, - не в первый раз шагнуть». Другая, столь же мучительная тема - это материнское горе по умершем ребенке, к-рое гнетет ее, как «терпкий отстой детских упреков, детской мольбы перед грудью пустой». Стихи сборника, посвященные революции, «когда уют Воздвиженки и Арбата смертельным хрипом прорыдал», проникнуты пассивными надеждами, что она может «дать нам на празднике свободы новой радости хлебнуть». Эти мотивы аполитизма устанавливают упадочный мелкобуржуазный генезис творчества Ильиной. В последние годы Ильина посвятила себя литературе для детей.

Библиография:

Шоколад, Книга в стихах для детей, изд. «Книгопечатник», М., 1922 (изд. 2-е, М., 1923); Крылатый приемыш, Первая книга стихов, изд. «Круг», 1923; Гудок, Детская книга в стихах, «ЗИФ», М., 1926.

ИЛЬФ

ИЛЬФ Илья Арнольдович (1897-) - современный юморист. Р. в Одессе в еврейской семье служащего, учился в технической школе. Работал монтером, служил счетоводом, одно время заведывал конюшней. Лит-рой начал заниматься в 1918. С 1922 работает в сатирических журналах «Смехач», «Чудак» и пр.

Совместно с Евг. Петровым И. написаны романы «Двенадцать стульев» (1927), «Светлая личность» (1928) и большое количество юмористических рассказов. Из этих произведений особенным успехом пользуются «Двенадцать стульев», вышедшие тремя изданиями и переведенные на ряд европейских яз. Теща бывшего предводителя дворянства, Воробьянинова, умирая, открывает своему зятю «потрясающую» тайну: в обшивку одного из двенадцати стульев чудесного гамбсовского гарнитура она спрятала все свои бриллианты. Гарнитур этот реквизирован, и Воробьянинов пускается на поиски сокровищ. Он и примазавшийся к нему «великий комбинатор» Остап Бендер переезжают из города в город, добывают путем бесчисленных ухищрений один стул за другим, но, добравшись до последнего и зарезав своего компаньона, Воробьянинов с ужасом узнает, что тайна мадам Петуховой раскрыта и на ее деньги выстроен прекрасный рабочий клуб. Как явствует из этого изложения, сюжет «Двенадцати стульев» - типично авантюрный: мотив неустанных поисков, завершающихся неудачей на последнем этапе, был уже использован Конэн Дойлем («Шесть Наполеонов»), Л. Лунцем и др. Однако авантюрный костяк «Двенадцати стульев» наполнен сатирическим содержанием. Перед читателями проходят разнообразные бытовые зарисовки - уездного города, изобилующего парикмахерскими и похоронными бюро, вегетарианской столовой, где подаются «борщ монастырский и сосиски из моркови», студенческого общежития с комнатами, похожими на ученические пеналы, редакций профессиональных журналов с халтурщиками, поставляющими им свою поэтическую продукцию, богадельни, обкрадываемой «застенчивым» завхозом, кулис революционного театра «Колумб» и пр.

Умелая лепка образов, занимательность, с к-рой развертывается действие, острая сатира, направленная против разнообразных представителей современного мещанства, делают роман И. и Петрова значительным произведением современной юмористической лит-ры.

Библиография:

Рецензии на «Двенадцать стульев» - Дукора И., «Молодая гвардия», 1929, № 18; Кашинцева А., «Звезда», 1929, № 10; Гурьева К., «На лит-ом посту», 1929, № 18, и пр.

ИМАЖИНИЗМ

ИМАЖИНИЗМ (от французского image - образ) - направление в литературе и живописи. Возникло в Англии незадолго до войны 1914-1918 (основатели его - Эзра Поунд и Уиндгэм Люис, отколовшиеся от футуристов), на русской почве развилось в первые годы революции. Русские имажинисты выступили со своей декларацией в начале 1919 в журналах «Сирена» (Воронеж) и «Советская страна» (Москва). Ядро группы составляли В. Шершеневич, А. Мариенгоф, С. Есенин, А. Кусиков, Р. Ивнев, И. Грузинов и некоторые др. Организационно они объединялись вокруг издательства «Имажинисты», «Чихи-Пихи», книжной лавки и небезызвестного в свое время лит-ого кафе «Стойло Пегаса». Позднее имажинистами выпускался журнал «Гостиница для путешествующих в прекрасном», прекратившийся в 1924 на четвертом номере. Вскоре после этого группа распалась.

Теория И. основным принципом поэзии провозглашает примат «образа как такового». Не слово-символ с бесконечным количеством значений (символизм), не слово-звук (кубофутуризм), не слово-название вещи (акмеизм), а слово-метафора с одним определенным значением является основой И. «Единственным законом искусства, единственным и несравненным методом является выявление жизни через образ и ритмику образов» («Декларация» имажинистов). Теоретическое обоснование этого принципа сводится к уподоблению поэтического творчества процессу развития языка через метафору. Поэтический образ отождествляется с тем, что Потебня называл «внутренней формой слова». «Рождение слова речи и языка из чрева образа, - говорит Мариенгоф, - предначертало раз и навсегда образное начало будущей поэзии». «Необходимо помнить всегда первоначальный образ слова». Если в практической речи «понятийность» слова вытесняет его «образность», то в поэзии образ исключает смысл, содержание: «поедание образом смысла - вот путь развития поэтического слова» (Шершеневич). В связи с этим происходит ломка грамматики, призыв к аграмматичности: «смысл слова заложен не только в корне слова, но и в грамматической форме. Образ слова только в корне. Ломая грамматику, мы уничтожаем потенциальную силу содержания, сохраняя прежнюю силу образа» (Шершеневич, 2x2=5). Стихотворение, являющееся аграмматическим «каталогом образов», естественно не укладывается и в правильные метрические формы: «vers libre образов» требует «vers libre’a» ритмического: «Свободный стих составляет неотъемлемую сущность имажинистской поэзии, отличающейся чрезвычайной резкостью образных переходов» (Мариенгоф). «Стихотворение - не организм, а толпа образов, из него может быть вынут один образ, вставлено еще десять» (Шершеневич).

Ориентация на образность естественно привела имажинистов к разработке самых разнообразных приемов построения образа. «Образ - ступенями от аналогии, параллелизмов, сравнения, противоположения, эпитеты сжатые и закрытые, приложения политематического, многоэтажного построения - вот орудия производства мастера искусства» («Декларация»). К этому следует прибавить, что повышение образности достигалось имажинистами не только разнообразием и сложностью всех этих схем построения образа, но и неожиданным сопоставлением далеких представлений, по принципу «беспроволочного воображения» (Маринетти), «сбитием чистого и нечистого» на основании «закона о магическом притяжении тел с отрицательными и положительными полюсами» (Мариенгоф), употреблением ранее нецензурных выражений (имажинисты «похабную надпись заборную обращают в священный псалом») - так. обр. они надеялись стать новаторами и «перещеголять» футуристов. «Что такое образ? - Кратчайшее расстояние с наивысшей скоростью». «Когда луна непосредственно вправляется в перстень, надетый на левый мизинец, а клизма с розоватым лекарством подвешивается вместо солнца» (Мариенгоф). Изощряясь в образотворчестве, частью навеянном лингвистическими этимологиями, частью же создаваемом по случайным созвучиям слов (ср. автобиографический «Роман без вранья» Мариенгофа), имажинисты готовы целиком принять упреки в неестественности, надуманности, так как «искусство всегда условно и искусственно» (Шершеневич). Близко соприкасаясь в этом пункте с О. Уайльдом, Шершеневич местами явно и довольно поверхностно перефразирует эстетские теории английского парадоксалиста.

Впоследствии (1923) имажинисты отказались от крайностей своей теории, признав, что «малый образ» (слово-метафора, сравнение и т. п.) должен быть подчинен образам высших порядков: стихотворению как лирическому целому, «образу человека», сумме лирических переживаний, характер, - «образу эпохи», «композиции характеров» («Почти декларация», журнал «Гостиница для путешествующих в прекрасном» № 2). Здесь уже начало конца И., т. к. с отказом от принципа автономности «малого образа» имажинизм в большой мере теряет основания к самостоятельному существованию.

Следует впрочем сказать, что в своей творческой практике имажинисты шли совсем не столь далеко, как в теории. У самого Шершеневича (не говоря уже о Кусикове и Есенине, к-рые и теоретически не признавали принципа механического сцепления образов) едва ли можно найти произведение, действительно являющееся «каталогом образов», поддающимся чтению «с конца к началу» и не объединенным единой лирической темой и более или менее явным общим содержанием. Общая физиономия школы определяется лишь высоким удельным весом «малых образов», специфическим характером их: своеобразной семантикой (в этом отношении имажинисты весьма смело осуществляли свои теоретические требования), развернутостью в конкретно-метафорическом плане, когда каждому звену метафоры соответствует определенное звено метафоризируемого ряда:

«Изба старуха челюстью порога

Жует пахучий мякиш тишины» (С. Есенин)

«Черпаками строк не выкачать

Выгребную яму моей души» (Шершеневич).

Детальнее охарактеризовать всю школу в целом едва ли возможно: в ее состав входили поэты весьма разнородные как по своим теоретическим взглядам и поэтической практике, так и по социальным и лит-ым связям: между Шершеневичем и Мариенгофом, с одной стороны, и Есениным и Кусиковым - с другой, - больше отличия, чем сходства. И. первых насквозь урбанистичен, И. вторых - не менее руристичен: та и другая струя является выражением психологии и бытия различных социальных групп, столкнувшихся на перекрестке путей деклассации и деградации разных классов. Поэзия Шершеневича и Мариенгофа - продукт той деклассированной городской интеллигенции, к-рая утеряла всякую почву, все живые социальные связи и последнее пристанище нашла в богеме. Все творчество их являет картину крайнего упадка и опустошенности. Декларативные призывы к радости - бессильны: поэзия их полна упадочнической эротикой, насыщающей большинство произведений, загруженных обычно темами узко личных переживаний, полных неврастенического пессимизма, обусловленного неприятием Октябрьской революции.

Совсем отлична природа И. Есенина, представителя деклассирующихся групп деревенского зажиточного крестьянства, кулачества. Правда, и здесь в основе лежит пассивное отношение к миру. Но эта черта сходства - абстракция от совершенно другого комплекса предпосылок. И. Есенина идет от вещной конкретности натурального хозяйства, на почве к-рого он вырос, от антропоморфизма и зооморфизма примитивной крестьянской психологии. Религиозность, окрашивающая многие из его произведений, также близка примитивно-конкретной религиозности зажиточного крестьянства.

Так. обр. И. не представляет собою единого целого, а является отображением настроений нескольких деклассированных групп буржуазии, в мире «самовитых слов» ищущих убежища от революционных бурь.

Библиография:

I. См. библиографию в статьях об отдельных поэтах-имажинистах.

II. Венгерова З., Английские футуристы, «Стрелец», сб. I, СПБ., 1915; Декларация имажинистов, журн. «Сирена», Воронеж, 30/I 1919; Шершеневич В., 2x2=5, М., 1920; Мариенгоф А., Буян-остров, М., 1920; Есенин С., Ключи Марии, М., 1920; Грузинов И., Имажинизма основное, М., 1921; Соколов И., Имажинистика, (изд. «Орднас», М., 1921; Григорьев С., Пророки и предтечи последнего завета. Имажинисты, М., 1921; Львов-Рогачевский В., Имажинизм и его образоносцы, М., 1921; Шапирштейн-Лерс Я., Общественный смысл русского литературного футуризма, М., 1922; журн. «Гостиница для путешествующих в прекрасном», М., № 1-4 за 1923-1924 гг.; Авраамов Арс., Воплощение, М., 1921; Гусман Б., Сто поэтов, Тверь, 1923; Редько А., Литературно-художественные искания в конце XIX - начале XX в., Л., 1924; Полянский В., Социальные корни русской поэзии XX в., в кн. Ежов И. С. и Шамурин Е. И., Русская поэзия XX в., М., 1925; Шамурин Е. И., Основные течения в дореволюционной русской поэзии (там же); Розенфельд Б., Есенин и имажинизм, ст. в сб. «Есенин, жизнь, личность, творчество», М., 1926.

III. Никитина Е. Ф., Русская литература от символизма до наших дней, М., 1926; Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия, т. I, Гиз, М., 1928, и др.

ИММАНУИЛ РИМСКИЙ

ИММАНУИЛ РИМСКИЙ (ок. 1272 - ок. 1330) - средневековый еврейский поэт, одна из наиболее оригинальных фигур средневекового еврейства. Р. в Риме. Блестяще и разносторонне образованный, владевший древнееврейским, арабским, латинским и итальянским яз., И. Р. являет собою тип исключительно одаренного поэта-мыслителя. Его творчество - сложный продукт арабско-еврейской культуры Испании и итальянской культуры эпохи Данте. И. Р. предпочитает философию всякой догматической религии. Он - ревностный поборник науки, в частности естествознания. В своей поэме «Ha-Tofeth we ha-Eden» («Ад и рай», подражание «Божественной комедии» Данте) он даже помещает в ад тех, кто «знание считал нелепостью, занятие наукою - глупым». В своем свободомыслии И. Р. опередил свой век. Своей жизнерадостностью и отрицательным отношением к аскетизму И. Р. напоминает блестящих представителей итальянского Ренессанса. Недаром друг Данте, Боссонэ, называет его «смеющейся душой». И. Р. писал и по-итальянски; его сонеты снискали ему известность среди итальянских поэтов. Он - лирик по преимуществу. В упомянутой уже поэме «Ha-Tofeth we ha-Eden» И. Р. - едкий сатирик, бичующий пороки своих современников. Новеллы И. Р. сильно напоминают Бокаччо.

В период длительной реакции, усиливавшейся в еврействе с XIV в., поэзия И. Р. не могла рассчитывать на популярность. Ее находили «непристойной». Произведения И. Р. были запрещены к чтению религиозным кодексом и вследствие этого долгое время не издавались. Года за два до смерти И. Р. собрал свои поэтические произведения в 28 книгах («Machberoth» - «Makkamen»; до запрета вышло два издания, 3-е издание появилось лишь в 1796).

Библиография:

I. Machberoth, изд. 4-е, Львов, 1870.

II. Красный Г., Иммануил Римский и Данте, «Восход», 1905, I-II; Paur Th., Immanuel und Dante, «Jahrbuch der deutschen Dantegesellschaft», III.

ИММЕРМАН

ИММЕРМАН Карл Лебрехт (Karl Lebrecht Immermann, 1796-1840) - немецкий писатель. Р. в семье прусского чиновника в Магдебурге, принимал участие в так наз. освободительной войне 1813, получил юридическое образование, с 1817 - на государственной службе.

Первые стихи И. («Gedichte», 1822) и ранние трагедии («Cardenio und Celinde», 1826, и др.) написаны в духе позднего романтизма; затем И. переходит к исторической драме («Kaiser Friedrich der II», 1828; трилогия «Alexis», 1832, посвящена конфликту между Петром Великим и Алексеем), выдвигая сильную личность как носителя и символ движущих исторических сил. В своей новелле «Der Karneval und die Somnambule» (Карнавал и сомнамбула, 1829) он сатирически изобразил излюбленный романтиками сомнамбулизм и месмеризм, в «Tulifantchen» (1830) и ряде комедий он дал пародию на романтизм и эпигонскую классику (Платен), в своей драме (скорее романтической сказке) «Merlin» (1813) пытается вернуться к романтизму и выразить в ней «раздвоенность и страданье всего человечества».

И. является создателем и руководителем знаменитого театра в Дюссельдорфе (1835-1838), где работал и известный драматург Граббе (см.). И. открыл отделение этого театра и в Эльберфельд-Бармене, где сблизился с кружком рейнских («воинствующих») романтиков, руководимым Фрейлигратом: эту молодежь И. восхищал своими постановками Байрона и молодого Шиллера (кружок состоял почти исключительно из политических поэтов, в том числе Верта, молодого Энгельса и мн. др.). В это время - в период бурного развития промышленности в Рейнской провинции - И. пишет свои лучшие романы: «Эпигоны» (Die Epigonen, 1836) и «Мюнхгаузен» (Munchhausen, 1835-1839), в которых изображена борьба между феодализмом и промышленным строем (Меринг). В «Эпигонах», наиболее значительном своем произведении, сделавшем И. одним из зачинателей основной лит-ой формы раннего немецкого реализма - так. наз. «Zeitroman», большого социально-бытового романа современности, - он с грустью указывает на победу буржуазии над дворянством: изящный дворец уступает место фабрике, деревенская идиллия разрушается «торжеством жестокого талера». Симпатии И. на стороне погибающих дворян. В «Эпигонах» кающийся племянник фабриканта разрушает фабрику, становится мелким помещиком-хуторянином, а большую часть своей земли раздает крестьянам. В еще более мрачных тонах И. изображает победоносное шествие капитализма и гибель дворянства в «Мюнхгаузене»: это - ломка всех старых устоев, быта и нравов. Если дворянский мир гибнет, а новое буржуазное общество состоит из мошенников, то И. знает только один выход: от дворянства и буржуазии к крестьянству, от романтизма к народничеству (Фриче). «Мюнхгаузен» - это сатира не только на капитализм, но и на всю буржуазную культуру: на гегельянство, либерализм и т. д. В роман вставлена повесть «Oberhof» (русск. перев. - «Старостин двор»), где изображены в идеализированном виде вестфальские крестьяне-хуторяне.

И. принадлежит к той части раздвоенной немецкой интеллигенции 20-30-х годов, к-рой пришлось пережить эпоху крушения феодализма под напором капитализма и первые выступления революционной интеллигенции и рабочих. Но выход из тупика И. видел только в консервативном народничестве, в идеализации нетронутого «веком демократии» крепкого крестьянина. Эти тенденции И. не являются обособленными: в той же Рейнской провинции в это же время поэтесса А. фон Дросте-Гюльсгоф противопоставляла растущему промышленному городу дворянскую усадьбу; И. П. Гебель идеализировал в своей поэзии крестьянский консервативный быт, а более демократический Б. Ауэрбах изображал в назидание развращенному городу неиспорченную массу вообще. Творчество И. своеобразно выразило как народничество кающегося дворянства, так и народничество кулацкое (Фриче); оно существенно отличается от народничества мелкой буржуазной интеллигенции 40-х гг., получившего название «истинного социализма».

Библиография:

I. Samtliche Werke, hrsg. von K. Boxberger, 20 Bde, 1883; Werke, 4 Bde, Kurschners deutsche Nationalliteratur, hrsg. von Max Koch, 1887; Werke, 5 Bde, hrsg. von Harry Maync, 1906; Werke, 3 Bde, hrsg. von Werner Deetjen, 1908. На русск. яз. перев. повесть «Старостин двор» (Der Oberhof), M., 1882.

II. Фриче В., Очерк развития зап.-евр. литературы; Маркс и Энгельс, Сочин., т. II, 1929; Maync Harry, Immermann. Der Mann und sein Werk im Rahmen der Zeit- und Literaturgeschichte, 1921; Brecht W., Heine, Platen, Immermann, 1925; Risse Jose, K. L. Immermann, 1926.

ИМПРЕССИОНИЗМ

Статья большая, находится на отдельной странице.

ИМПРЕССИОНИСТСКИЙ МЕТОД

ИМПРЕССИОНИСТСКИЙ МЕТОД - см. Метод импрессионистский.

ИМПРОВИЗАЦИЯ

ИМПРОВИЗАЦИЯ (improviso - значит по-латыни «без подготовки») - такой вид творчества, при к-ром и «замысел» произведения и «претворение» его в литературную форму совершаются одновременно, внезапно и быстро. Для И. необходимо, чтобы тема была задана со стороны или чтобы она возникла внезапно, так сказать, на месте происшествия, и тут же была облечена в литературную форму. Поэтому быстрое претворение «ранее» обдуманного замысла не следовало бы считать И., как это полагает Гюго, иначе импровизаторами оказалось бы очень большое количество писателей, долговременно «обдумывающих» свои произведения и очень быстро переносящих обдуманное на бумагу, зачастую без всяких помарок и дальнейших исправлений. Равным образом не следовало бы считать И. и такие произведения, которые хотя и написаны на заданную тему и выполнены быстро, но не сразу, а впоследствии, у себя дома, в привычных условиях лит-ого труда. Импровизационное творчество проявляется в очень разнообразных видах и формах. Часто указывают на устную словесность как на область преимущественно импровизационного творчества. Однако это далеко не точно. Правда, синкретические игры, как указывает Веселовский, сопровождаются часто словесными импровизациями. Характер И. носят также причитания и плачи над умершими, прибаутки и присловья свадебных дружек, иногда плясовые песни и частушки. Но во всех этих случаях налицо у «импровизирующего» певца, плакальщика, свата и т. п. большой запас словесных формул, оборотов, стилевых приемов и т. п., а пользование ими опять-таки определяется той твердо очерченной ролью, которую «импровизатор» исполняет (см. Фольклор и Обрядовая поэзия ).

Почти в тех же условиях осуществляется и «драматическая» И. актеров - творчество актеров, импровизирующих свои роли. Такова была древнеримская «комедия ателлан», разыгрывавшаяся без заранее написанного текста, на основе лишь в общих чертах составленного плана. Итальянская commedia dell’arte точно так же вся построена была на импровизаторских способностях актеров: сценарий давал фабулу и твердо установленные характеры-маски, речи же сочинялись актерами во время самого представления. В значительной степени импровизационный характер носил «театр марионеток», в частности русский «Петрушка»; такой же характер имело творчество балаганных увеселителей - «раешников», «балаганных дедов». В последние годы в Москве сделана попытка создать театр сплошной импровизации (Семперанте). Особо следует отметить «сценические И. на злобу дня», которые играли большую роль в только что указанных видах импровизационной драматургии, а затем внедрялись в авторские тексты, главным образом комедий и водевилей, в форме так наз. «актерских отсебятин» (монологов, реплик, куплетов и т. п.) по разным животрепещущим поводам из общественной и политической жизни. Актерские И. порождаются и техническо-театральными поводами - разными неувязками в ходе представления, режиссерскими и бутафорскими погрешностями, внезапными происшествиями на сцене и в зрительном зале и в особенности - незнанием ролей самих импровизаторов или их партнеров. И здесь мы имеем обыкновенно не импровизационное творчество в собственном значении этого слова, а лишь уменье быстро комбинировать уже имеющийся у актера запас «словечек», речевых и стиховых формул и т. п. в пределах, очерченных его маской, его ролью. В поэзии проблема И. - проблема творческого процесса. В разные исторические эпохи она получала разное освещение. Во времена Платона импровизатором считался всякий поэт, который, по мнению древних, в минуты вдохновения - особого состояния психики, объясняемого вселением в поэта «демона», духа, - импровизировал свои произведения без какой-либо предварительной подготовки; он вещал, как вещал пророк. Особым видом «священного» безумия считали творческий процесс романтики. Для них поэт был жителем нездешнего мира. Переносясь в свой мир, поэт создавал уже готовые произведения. Импровизированное произведение после обработки якобы только теряло в своих художественных достоинствах. После романтиков и символисты утверждали, что поэтическое творчество - это сплошная И.

Пережитком этих иррациональных воззрений на процесс поэтического творчества являются столь распространенные и излюбленные широкой публикой анекдоты и легенды об импровизационных способностях великих поэтов и писателей. Так, считают импровизаторами Горация и Овидия, Свифта и В. Скотта, Вольтера и Дидро, m-me де Сталь и Ламартина, Бальзака, де Виньи, Гюго, Дюма-отца, Меримэ, Т. Готье, Гёте и Шиллера, Гофмана, Тика, Словацкого и Мицкевича. Об И. последнего сохранилось множество рассказов. Уже в студенческие годы он импровизировал стихи, обыкновенно слушая музыку, к-рая настраивала его на И. Много импровизировал он, сидя в виленской тюрьме; впоследствии поражал своим импровизаторским дарованием в Москве, Петербурге, Берлине, Париже. Из русских писателей импровизаторскими способностями отличались: Херасков, Карамзин, кн. Вяземский, Кольцов, Лермонтов, Ап. Григорьев, Григорович, Мей, Чернышевский, Фофанов, Чехов, Блок, Есенин и мн. др. Импровизаторское дарование - и притом в весьма разнообразных жанрах - приписывается Пушкину. В лицее, в приятельском кругу, в обществе Пушкин импровизировал сказки, альбомные стихи, экспромты по разным случаям, эпиграммы.

Во многих случаях и сами поэты (особенно в эпоху романтизма) охотно поддерживают и распространяют легенды об импровизационном характере своего творчества. Накопившиеся данные о творческом процессе однако легко рассеивают эту легенду о поэте-импровизаторе, уносящемся в минуты творчества в мир мечтаний. Виктор Гюго, который считал себя большим импровизатором, очень упорно и долго работал над своими произведениями. Биографы указывали, что в первых набросках большинство удачных его стихов были не на высоком художественном уровне. Известно, что Байрон свои импровизированные стихи подвергал сильному сокращению. И Пушкин не очень доверял своим «минутам вдохновения», - не случайно в его рукописях встречаемся с постоянными исправлениями и переделками. Правда, ряд писателей, как напр. Дюма-отец, Жорж Санд, выпускали один за другим романы, но у них, как правильно указывает Белецкий, был очень развит своего рода «интеллектуальный автоматизм», особенность писателей, «набивших перо и накопивших в своей памяти неисчерпаемые запасы готовых клише-образов». Таких писателей поэтому неправильно было бы назвать только импровизаторами. Речь может итти лишь о большем или меньшем труде писателя над его произведением. И. правильнее было бы рассматривать как первый набросок произведения, как одно из звеньев в творческом процессе. И только в тех случаях, когда писатель к первому наброску не возвращается и считает его окончательно оформившимся произведением, перед нами И. ( См. Творчество).

В письменной поэзии импровизационное творчество ограничено преимущественно так наз. «скоропостижными виршами», «альбомными стихами», экспромтами, эпиграммами, акростихами, «буриме» и т. п. формами «поэзии на случай» (Gelegenheitspoesie).

Библиография:

Рибо Т., Психология чувств, СПБ., 1898; Веселовский А. Н., Три главы из исторической поэтики, «Собр. сочин.», серия 1, т. I, СПБ., 1913: Лапшин И., О перевоплощаемости в художественном творчестве, сб. «Вопросы теории и психологии творчества», т. V, Харьков, 1914; Эрберг К., Цель творчества, П., 1919; Лапшин И., Художественное творчество, П., 1922; «Вопросы теории и психологии творчества», вып. VIII, Харьков, 1923 (ст.: «В мастерской художника слова» - А. И. Белецкий); Грузенберг С., Психология творчества. Введение в психологию и теорию творчества, Минск, 1923; Грузенберг С., Гений и творчество. Основы теории и психологии творчества, Л., 1924.

ИМРУ-УЛЬ-КАЙС

ИМРУ-УЛЬ-КАЙС - см. Арабская литература.

ИНБЕР

ИНБЕР Вера Михайловна (1890-) - современная поэтесса, беллетристка, журналистка. Состоит в лит-ой группе конструктивистов (ЛЦК). Р. в Одессе, в буржуазной семье. До революции несколько лет провела за границей. В Париже выпустила первую книгу стихов «Печальное вино» (1912). Второй сборник вышел в 1917 («Горькая услада»). После революции И. выпустила еще три книги стихов («Бренные слова», Одесса, 1922, «Цель и путь», М., 1925, «Сыну, которого нет», М., 1927), несколько сборников рассказов («Уравнение с одним неизвестным», М., 1926, «Ловец комет», М., 1927, и др.) и книгу очерков о Париже («Америка в Париже», М., 1928).

Творчество И. корнями своими уходит в предреволюционную буржуазную культуру. Как поэтесса И. родилась на переломе от символизма к акмеизму и футуризму и впитала в себя влияние самых разнообразных поэтов той поры - от Гумилева и Виктора Гофмана до Игоря Северянина. И. не относится к категории поэтов, активно выявляющих свое отношение к описываемым вещам, настойчиво проповедывающих свое мировоззрение; для нее характерно нейтральное отношение к материалу. Этим можно объяснить удивительное разнообразие ее тем, из которых ни одна по-настоящему не близка, не дорога поэту. И. прошла большой творческий путь: лирика, преобладавшая в ее первых книгах, начинает уступать место сюжетным или описательным стихам (здесь - стык И. с конструктивизмом); все ощутимее становится ироническая струя, переходящая иногда в чистый юмор; расширяется круг тем за счет современных, советских. Однако революция входит в творчество Инбер не столько политической стороной, сколько внешне-бытовой. В отличие от других конструктивистов, пытающихся ставить в своих произведениях острые социальные проблемы, И. ограничивает свой выход в современность поверхностным оптимизмом («Земля советская», «События в Красном море»). Камерный, «домашний» угол зрения, характерный для ранних стихов И., почти не расширился. Революция выглядит в стихах И. внешне-декоративно. Проза И., в к-рую она переносит свои стиховые приемы (локальный образ, игра слов, ироничность интонаций), ничего не прибавляет к ее идеологическому облику. Идейные воззрения конструктивизма (см.) приобретают у нее свой особый отпечаток: она прочней, чем другие конструктивисты, связана с дореволюционной культурой. Так напр. мотивы техницизма, американизма, типичные для «вождя» конструктивистов - Сельвинского, воспитанного не столько на символистах, сколько на Маяковском, для И. мало характерны. Социалистическое будущее И. рисует «идиллическим» и «уютным».

Библиография:

I. Зелинский К., Вера Инбер, «Жизнь искусства», 1924, XXI; Его же, Сб. «Госплан литературы», М., 1925; Лежнев А., «Прожектор», 1926, XVIII; Адонц Гайк, Вера Инбер, «Жизнь искусства», 1926, XXXIX; Зелинский К., Европеянка, «На лит-ом посту», 1928, XI-XII.

II. Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия, т. I, Гиз, М., 1928; Писатели современной эпохи, т. I, ред. Б. П. Козьмина, изд. ГАХН, М., 1928; Мандельштам Р. С., Художественная литература в оценке русской марксистской критики, изд. 4-е, Гиз, М., 1928.

ИНВЕНТАРНЫЙ МОТИВ

ИНВЕНТАРНЫЙ МОТИВ - термин новейшей, преимущественно формальной поэтики, употребляемый в двух значениях:

1. в значении статического мотива, не двигающего развития действия и могущего тематически и композиционно служить нескольким заданиям (различные формы описания, торможения действия и т. п.);

2. в значении сюжетного элемента, постоянного («входящего в инвентарь») для известного жанра, совпадая в этом значении с понятием «topoi» (loci communes - «общие места») античной поэтики и с понятием симптома (см.) у немецких формалистов. Термин в общем мало употребительный. См. Мотивы.

ИНВЕРСИЯ

ИНВЕРСИЯ - нарушение принятого в разговорной речи порядка слов и, тем самым, обычной интонации; последняя при И. характеризуется большим, чем обычно, числом пауз. При И.

1. слова меняются местами («Швейцара мимо он стрелой» - Пушкин; «Или души задушены Сибирей саваном», «Смотри - растопырила ноги как» - Маяковский);

2. разбиваются вставными словами и словосочетаниями (так наз. гипербатон - «Вам, красавицы младые, И супруге в дар моей» - Державин)

«Над ухом шепчет голос нежный,

И змейкой бьется мне в лицо

Ее волос, моей небрежной

Рукой измятое, кольцо» (Полонский).

Последние явления тоже можно отнести к расширенной И. И. встречается и в художественной прозе: «Соня с криком из комнаты выбежала», «В излюбленном своем углу, в крепком кресле успокоился» (Сейфуллина). Стилистический смысл И. в том, что инверсированное слово на необычном месте приобретает более выразительное значение благодаря интонационному выделению и общей перестановке смысловых акцентов, заостряющей фразу. Соединение И. с параллелизмом (см.) дает хиазм (см.). От И. как художественного приема, т. е. И. свободной, следует отличать И., обязательную в языках с фиксированным порядком слов, где И. приобретает формально грамматическое значение, напр. во французском яз., где глагол на первом месте определяет вопросительный характер предложения («tu vois» и «vois-tu?»).

ИНГЕМАН

ИНГЕМАН Бернгард Северин (Ingemann, 1789-1862) - датский поэт; дебютировал как самый ярый приверженец и популяризатор немецкого романтизма: сборники элегий - «Digte», «Procne» (1811-1813) и др., романтическая эпопея «Черные рыцари» (De Sorte Riddere, 1815), трагедии - «Мазаньелло» (Masaniello), «Бланка» (Bianca) и др. Оторванная от реальной действительности романтика И. вызвала резкие нападки современной критики во главе с Гейбергом. Вокруг ею произведений завязалась жестокая борьба между романтиками и реалистами. Наиболее оригинален И. в своей лирике («Утренние (Morgensange) и вечерние (Aftensange) песни», сб., 1837-1839), живописующей датскую природу и быт окрестностей Соре, и в своих исторических романах («Вальдемар Великий и его дружина» (Valdemar den Store og hans Leand, 1824), «Вальдемар победитель» (Valdemar Sejs, 1826, 3 тт.), «Детство Эрика» (Erik Menveds Barndom, 1828, 3 тт.), «Король Эрик» (Kong Erik, 1833, 2 тт.), «Принц Отто датский» (Prinds Otto ap Danmark, 1835)). Последние проникнуты идеализацией прошлого Дании и были восторженно встречены широкой публикой.

В творчестве И. 30-40-х гг. уже чувствуется влияние «Молодой Германии» (пьеса «Ренегат» (Renegaten, 1838), аллегорическая сказка «4 рубина» (De fire Rubiner, 1849), новелла «Немая» (Den stumme Froken) и др.). По существу далекий от радикализма активной части мелкобуржуазной интеллигенции 50-х годов, И. тем не менее, по-своему идеализируя действительность, - все же отдал дань реализму, обратившись к темам современности в своем произведении «Дети деревни» (Landsbybornene, 1853). Но в последующие годы торжества реакции И. превратился в типичного эпигона романтики («Письма с того света» (Tankebreve fra en Afdod)). Его «псалмы» были помещены в церковный псалтирь (1855). Особый интерес представляют: его автобиография «Книга моей жизни» (Min Levnetsbod, 1862), мемуары за 1811-1837 и переписка (Breve til og fra T. ed tp. V. Heise, 1879).

Библиография:

I. Sombre Skriften, 41 Bd., Kb-n, 1843-1863; Tilibageblik pea mit Liv og min Forfatter virksomhed fru 1811, Bd. I, 1837, Kb-n, 1863. На русск. яз. переведены: «Старый раввин» и «Клад» в сб. «Датские повести и рассказы из лучших писателей», СПБ., 1862.

II. Горн Ф. В., История скандинавской литературы от древнейших времен до наших дней, перев. К. Бальмонта, изд. Солдатенкова, М., 1894; Тиандер К. Ф., Эленшлегер и датский романтизм, «История западной литературы», Под редакцией Ф. Батюшкова, т. II, М., 1913; Grundtvig og Ingemann, Brevvexling, 1821-1859, 1882; Galster K., Historiske Rommaner og Digte, Kb-n, 1882; Schwanenflugel U., Ingemann’s Liv og Digting, Kb-n, 1886.

ИНГУШСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

ИНГУШСКАЯ ЛИТЕРАТУРА - принадлежит к числу возникших после Октябрьской революции литератур народов СССР. Если И. л., как и письменность, возникла у ингушей после установления советской власти на Кавказе, то устное творчество - богатый фольклор - было предметом изучения со стороны ученых еще до Октябрьской революции. В ценных записях горских собирателей и исследователей: Ахриева Ч., Далгата Б., Лаудаева У., Мутушева И. и др. русских и европейцев, Бартоломея И., Грена А., Россиковой А., Жиль, Зейдлиц, Шантр и т. д., сохранились образцы народного творчества ингушей.

Разнообразные и весьма характерные былевые песни ингушей как по содержанию, так и по мотивам и ритмам выделяются среди эпоса горских народов Кавказа. В собранном и частично разработанном народном творчестве ингушей выделяется цикл песен и сказаний, посвященных нартам. В этих легендах, сказаниях и песнях наряду с нартами выступают и другие герои, как напр. Нахчоо, Бексултан, Бороган, Белхарой и др. Интересен также цикл абрекских песен и легенд, в к-рых ингуши восхваляют подвиги известных абреков - Зелимхана, Вара, Хамзада, Саламбека и т. д., цикл легенд и преданий о происхождении ингушей и легенды об исторических событиях и лицах (Тамерлан, Чингис-хан, Шейх-Мансур, генерал Слепцов и т. д.). Большой интерес представляют обрядовые песни: свадебные, похоронные, боевые и т. д., ингушские пословицы, загадки и басни.

Лопатинский в своих «Комментариях к ингушским и чеченским текстам» указывает, что ингушская и чеченская народная поэзия не только связаны с определенным историческим этапом развития народного творчества соседних народов: кабардинцев, осетин, аварцев, грузин, кумыков, но и с народным творчеством народов Запада и Востока («Сборник мат. для опис. местн. и племен Кавказа», тт. 28, 29). Б. Далгат находит некоторые общие мотивы в народном творчестве ингушей и греков.

Народная поэзия горских народов, в частности ингушские и чеченские сюжеты и образы, в достаточной степени использованы русскими писателями (напр. «Галуб» Пушкина, «Измаил-Бей» Лермонтова, «Чеченец Берсан» К. Белевич, «Горные орлы» В. И. Немировича-Данченко и т. д.). Ингушско-чеченские мотивы обрабатывали русские поэты: Марлинский, Полежаев, А. Фет, М. Шагинян, Е. Редин и др. (см. Л. Семенов, Ингушская и чеченская народная словесность).

Письменная литература на ингушском яз. появляется после Октябрьской революции, когда был создан ингушский алфавит на латинской основе. С 1924 регулярно выходит на ингушском яз. газета «Сердало». После советизации Северного Кавказа и в особенности после образования автономной Ингушской области впервые на ингушском яз. появилась учебная, социально-экономическая, сельскохозяйственная и художественная литература. Первыми произведениями, переведенными на ингушский язык, были сочинения В. И. Ленина.

Молодая И. л. еще не успела дать крупных лит-ых имен, но постепенно из числа рабселькоровских и лит-ых кружков начинают выделяться даровитые молодые ингушские литераторы и поэты. После выхода № 1 «Литературной странички» газеты «Сердало» З. Мальсагов писал: «Каждый ингуш не может равнодушно пройти мимо этого отрадного явления. Мы видим стихи, написанные на родном яз., мы видим, что наш яз. способен вызывать художественные образы, что наш яз. музыкален, ритмичен». В современной И. л. особое место занимает очеркист, беллетрист Гойгов Гамид, известный своими очерками из жизни ингушского аула, и З. К. Мальсагов, автор драмы «Рх`ае» (Месть) на ингушском яз. (1927). К лит-ому молодняку относятся: Идрис Базоркин (рассказ «Несчастье»), Ислал Ахриев (рассказ «Жертва») и др.

И. л. проходит этап «первоначального накопления». Растущий лит-ый молодняк создает образцы художественной пролетарской и революционной лит-ры.

Библиография:

Ахриев Ч., Ингушские праздники, «Сборн. сведений о кавказских горцах», V, 1871: Его же, Ингуши, «Сборник сведений о кавказских горцах», VIII, 1875; Его же, Несколько слов о героях в ингушских сказаниях, «Сборник сведений о кавказских горцах», IV, 1870; Дубровин, История войны и владычества русских на Кавказе, Библиографический указатель, т. I, кн. 3, 1871; Марков Е., Кавказ в его настоящем и прошлом, «Живописная Россия», IV, 1883; Грен А., Библиографический список карт, картин, сочинений и статей, относящихся к Терской области, «Терский сборник», II, 1892; Махкинан, Ингушская песня и легенда, «Кавказ», 1895, № 98; Далгат Б. К., Страничка из северо-кавказского эпоса, «Этнографическое обозрение», IV, 1901; Его же, материалы по обычному праву ингушей, «Изв. Ингушского научно-исслед. ин-та краеведения», II-III, 1930; Вертепов Г. А., В горах Кавказа, «Терский сборник», VI, 1903; Пагирев, Перечень некоторых книг, статей и заметок о Кавказе, «Записки Кавк. отд. Русск. геогр. о-ва», XXX, 1913; газ. «Сердало», орган Ингушского Обкома ВКП(б), Облисполкома, Владикавказ, 1924-1929; на ингушском и русском яз.: Мальсагов О., Молодые побеги, газ. «Сердало» № 12-325; Томашевский К., Кавказские сказки, 1926; Багрий А. В., Народная словесность на Кавказе, материалы для библиографического указателя, Баку, 1926; Городецкий Б. М., Указатель библиографической литературы Кавказа, журн. «Северо-кавказский край», 1927, № 2; Семенов Л., Ингушская и чеченская народная словесность, библиографический очерк, «Известия Ингушского Научно-исслед. ин-та краеведения», I, 1928; Его же, И. Ахриев, первый ингушский краевед, там же.

ИНГУШСКИЙ ЯЗЫК

ИНГУШСКИЙ ЯЗЫК - язык, на к-ром говорят ингуши «ghalghaj (по переписи 1926 численностью 72 043 души), принадлежит к так наз. чеченской группе яз., относимых, в свою очередь, вместе с дагестанскими к восточно-кавказской яфетической (см.) системе яз. - с преобладающими слоями спирантной ветви.

И. яз. распространен к востоку от верхнего течения р. Терека как в горах, так и на плоскости; в Чечне ингушские говоры распространены по нагорью, откуда они вытесняются собственно чеченским (или нахчаевским по акад. Н. Марру) яз. Сравнительно с последним И. яз. повидимому представляет шипящую разновидность, по крайней мере по признаку чередования огласовок между этими яз.

Проф. Н. Яковлев чеченскую группу яз. объединяет под общим названием «вейнахская группа яз.», исходя из того, как себя называют чечено-ингуши, когда они говорят о самих себе: «вей-нах» - буквально «наш народ».

Расхождения между яз., или вернее диалектами, чеченской группы и грамматически и лексически настолько незначительны, что данные языковые коллективы во взаимных отношениях друг к другу (что случается нередко) без особых затруднений обходятся средствами своего собственного говора, даже и тогда, когда сталкиваются жители отдаленных пунктов занимаемой ими территории. Особое положение занимает в лексическом отношении лишь цовское наречие, на к-ром говорят в кахетинском сел. Земо-Алвани.

По своему строю И. яз. относится к флективно-агглютинативному типу языкового строя. В нем различаются и флективные (основные) и агглютинативные (производные) падежи, причем падежей первого порядка 5 (Nominativ., Gen., Dat., Acc., Loc.; Gen. - с едва уловимой исчезающей назализацией), а второго порядка, исчисляемых по соответственному наличию послеслогов (postpositiones), пока зафиксировано числом до 20. Корень слова в Nom. при склонении часто подвергается существенному изменению, теряя свой первоначальный облик, напр. «диг» - «топор» (Nom.) в остальных падежах имеет основу «дагар». Имена существительные для выражения своей принадлежности к тому или другому классу (роду) имеют 4 показателя - классные элементы: w (билабиальный), y, b и d. Несмотря на присутствие только этих четырех классных показателей, некоторые из исследователей, очевидно по плюральному признаку, число классов возводят до 6 с тенденцией дальнейшего увеличения их до 8, напр. в цовотушском (Шифнер), чеченском (Услар).

Все попытки подведения классов существительных под определенные категории не привели ни к чему, и вопрос этот так и остается открытым. Ингушский словарь насыщен иноязычными элементами, следами

ТАБЛИЦА ЗВУКОВ ИНГУШСКОГО ЯЗЫКА

в передаче их принятым в Инг. авт. обл. алфавитом на латинской основе

в передаче их принятым в Инг. авт. обл. алфавитом на латинской основе

       многих культурных влияний, испытанных ингушами в прошлом. Больше всего в И. языке кумыцких и попавших гл. обр. через посредство кумык арабских и персидских слов. К более древним слоям относятся слова иранского, преимущественно осетинского происхождения, слова грузинские (терминология социального характера), несколько кабардинских: в послереволюционную эпоху приобрело право гражданства большое количество русских слов.

И. яз. был до последнего времени мало исследован или почти не исследован; до советской власти не имел своей письменности, за исключением редких записей с помощью арабской графики, весьма примитивно и уродливо приспособленной для выражения ингушской речи. Арабской графикой ингуши пользовались и при изучении арабского яз. - яз. культа.

Ныне же на И. яз. напечатано и печатается сравнительно немало брошюр и книжек, издается выходящая два раза в неделю газета «Serdalo».

По фонетическим и графическим соображениям ингушский алфавит нуждается в некоторых поправках с дополнениями.

Библиография:

Мальсагов З., Ингушская грамматика, Владикавказ, 1925; Его же, Ghalghj Grammatik, Владикавказ, 1926; Его же, Культурная работа в Чечне и Ингушии в связи с унификацией алфавитов, Владикавказ, 1928; Его же, Русско-ингушский словарь, Владикавказ, 1929; Алборов В., Осетинские названия местностей к востоку от Осетии. К вопросу об осетино-ингушских взаимоотношениях в прошлом, Владикавказ, 1929; Немировский М. Я., К научной постановке изучения чечено-дагестанской группы языков, «Изв. Ингушского научно-исслед. ин-та», вып. II-III, 1930; Ужахов М., Ингушско-русский словарь, Владикавказ, 1927; Яковлев Н., Вопросы изучения чеченцев и ингушей, Грозный, 1927; Dirr A., Einfuhrung in das Studium der kaukasischen Sprachen, Lpz., 1928.

ИНДИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Статья большая, находится на отдельной странице.

Предыдущая страница Следующая страница