Дипломатический словарь
ГОРЧАКОВ, АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ

В начало словаря

По первой букве
A-Z А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я

ГОРЧАКОВ, АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ

ГОРЧАКОВ, АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ (1798-1883), светлейший князь - русский министр иностранных дел и государственный канцлер, один из крупнейших дипломатов 19 в. Первое знакомство Г. с тайнами политики европейских дворов произошло на конгрессах Священного союза в Троппау, Лайбахе и Вероне. Занимая посты секретаря посольства в Лондоне (с 1824), поверенного в делах во Флоренции (с 1829) и советника посольства в Вене (с 1832), Г. заслужил репутацию очень способного дипломата. Близкое знакомство с австрийской внешней политикой навсегда укрепило в Г. подозрительное к ней отношение. Будучи послом в Штутгарте (с 1841) и чрезвычайным послом при Германском союзе во Франкфурте-на-Майне (с 1850), Г. стремился укрепить влияние России на дела второстепенных германских государств. В 1848 Г. выступал непримиримым противником германской революции. Первое значительное выступление Г. на международной арене, создавшее ему имя в кругах европейской дипломатии, произошло во время Крымской войны на Венской конференции 1855 (см.), где Г., бывший тогда послом в Вене, представлял Россию. После неудачи конференции и занятия Севастополя союзными войсками, когда определился окончательный проигрыш войны Россией, начались переговоры о мире. Г. понимал, что добиться сколько-нибудь сносных для России условий можно лишь путём раскола англо-французского союза. Поэтому он ухватился за предложение Франции приступить к сепаратным переговорам. Такой способ действий не встретил поддержки министра иностранных дел К. В. Нессельроде. Однако по окончании Парижского конгресса 1856 (см.) Г. получил пост министра иностранных дел и стал, таким образом, руководителем русской дипломатии. Неуступчивость Г. вселяла уверенность, что он энергично будет добиваться отмены наиболее тяжёлых для России условий Парижского мирного договора.

Г. начал свою министерскую деятельность с ноты 21. VIII 1856, адресованной русским дипломатическим представителям за границей. Облетевшая всю Европу фраза этой ноты - "Говорят, Россия сердится. Нет, Россия не сердится, она собирается с силами" - явилась недвусмысленным обещанием при первой возможности аннулировать Парижский мирный договор. Одним из способов добиться его аннулирования Г. считал сближение России с Францией. Однако вмешательство Наполеона III в польские дела ликвидировало наметившееся сближение. Когда в 1863 началось польское восстание, Англия, Франция и Австрия потребовали от русского правительства предоставления Польше политических свобод и созыва международной конференции по польскому вопросу. Г. ответил каждой державе в отдельности. Безукоризненно вежливая нота, направленная Англии, была выдержана в тоне юридической полемики. В его ответе Франции содержалось прямое обвинение французского правительства в поддержке польских повстанцев. Обе ноты заканчивались решительным отказом от рассмотрения выдвинутых Англией и Францией условий. Такой же отказ заключался в короткой и сухой ноте, адресованной Австрии. Дальнейшие ноты европейских держав ничего, кроме длинной полемики, не заключали. Г. расценил их, как отступление; он сухо и решительно заявил, что Россия не потерпит вмешательства в свои внутренние дела. В результате Г. торжествовал полную победу. Его популярность в европейских и русских консервативных кругах чрезвычайно возросла.

Прямо противоположную Англии, Франции и Австрии позицию во время польского восстания заняла Пруссия. В Петербурге была подписана т. н. Альвенслебена конвенция (см.), предоставлявшая русским войскам право преследовать польских повстанцев на прусской территории. Позиция Пруссии в польском вопросе определила дальнейшее сближение с ней России, Г. занял позицию доброжелательного нейтралитета по отношению к Пруссии во время её войн с Австрией и Францией, надеясь при поддержке Пруссии аннулировать наиболее одиозные статьи Парижского мирного договора. Расчёты Г. оправдались. Тотчас же после разгрома Франции в 1870 Г. заявил европейским дворам об отказе России от статьи Парижского мира, запрещавшей России держать военный флот на Чёрном море. Циркуляр, содержащий этот отказ, был разослан по энергичному настоянию Г., вопреки протесту членов совещания, специально созванного Александром II для обсуждения этого вопроса. Горчакова циркуляр 1870 (см.) вызвал большое возбуждение в Европе. Но момент был выбран Г. настолько удачно, что европейским державам пришлось ограничиться только словесными протестами. По предложению Бисмарка в Лондоне состоялась международная конференция, завершившаяся подписанием Лондонской конвенции 1871 (см.), которая восстановила право России держать военный флот в Чёрном море и возводить укрепления по его берегам.

Парижская Коммуна вызвала серьёзную тревогу Г. Он говорил французскому послу в Петербурге Габриаку, что, если бы это зависело от него, он предоставил бы в распоряжение Тьера 300 тыс. солдат.

Г. не скрывал своих серьёзных опасений по поводу усиления Пруссии, особенно после её победы над Францией и образования Германской империи. Находя, что прежней необходимости для России в поддержке со стороны Германии уже нет, он стал активно противиться росту политического могущества Германии. Г. мало сочувствовал созданию Союза трёх императоров (см.), в котором он видел стремление Германии к завоеванию европейской гегемонии. Весьма решительно повёл себя Г. в 1875, когда Германия стала угрожать Франции новой войной. Он категорически заявил, что Россия не обещает Германии дружественного нейтралитета в случае войны, и тем заставил её отступить (см. Горчакова циркуляр 1875). Горделивое подчёркивание Г. одержанной дипломатической победы жестоко уязвило Бисмарка.

Перед русско-турецкой войной 1877-78 Г. занимал колеблющуюся позицию. Он считал преждевременной попытку захвата Россией Константинополя и проливов, боясь столкновения с Англией и Австро-Венгрией. Но настаивать на том, чтобы Россия сохраняла мир, Г. не решился. Эта неуверенность политики Г. привела к тому, что, по выражению современника, "Россия начала полувойну, которая могла привести только к полумиру".

Ко времени заключения Сан-Стефанского мирного договора 1878 (см.) и последовавшего за ним Берлинского конгресса 1878 (см.) влияние Г. на дела внешней политики России заметно снизилось. Ему не могли простить определившегося ещё до Берлинского конгресса дипломатического поражения России. К тому же он стал заметно дряхлеть. На Берлинском конгрессе он присутствовал лишь в качестве номинального главы русской делегации. Фактически Россию представлял посол в Лондоне граф Пётр Шувалов (см.). На заседаниях Г. ограничивался общими декларативными заявлениями, уклоняясь от обсуждения отдельных конкретных вопросов, особенно если они разрешались неблагоприятно для России. Только во время дебатов по поводу русско-турецкой границы он вышел из своего пассивного состояния. При рассмотрении совместно с лордом Биконсфильдом карт, на которых были нанесены различные варианты русско-турецкой границы, он по оплошности дал своему собеседнику возможность ознакомиться с секретной картой, содержавшей предел русских уступок. Биконсфильд не замедлил воспользоваться этим промахом, и вопрос о русско-турецкой границе был разрешён менее выгодно для России. Вернувшись из Берлина в Петербург, Г. представил Александру II доклад о конгрессе, сопровождавшийся особой запиской, в которой писал: "Берлинский трактат есть самая чёрная страница в моей служебной карьере". Вряд ли для Г. могло быть утешением, что к этим словам император приписал: "И в моей также". В 1879 управление министерством иностранных дел перешло к Н. К. Гирсу (см.), а в 1882 Г. получил формальную отставку.

Наделённый способностью быстро определять соотношение сил в международной обстановке, выдающийся стилист и оратор, смелый и настойчивый в осуществлении тех задач, важность которых не вызывала в нём сомнений, Г. добился ряда дипломатических успехов, которые создали ему европейский авторитет. Но, не имея ясной и определённой программы, а руководствуясь целями, встававшими перед ним в ходе текущей политики, Г. не сумел достигнуть таких, действительно крупных побед, которые надолго определили бы пути развития внешней политики России.

Литература: Маркс, К. и Энгельс, Ф. Сочинения. Т. XII. Ч. II. С. 109.- К истории франко-русского соглашения 1859 г. [Предисл. Ф. А. Ротштейна]. "Красный архив". 1938. Т. 3(88). С. 182-255.-Россия и Пруссия в Шлезвиг-Гольштинском вопросе. [Предисл. С. Лесника.] "Красный архив". 1939. Т. 2 (93). С. 51-118.- Очерк истории Министерства иностранных дел. 1802- 1902. Спб. 1902. С. 133-168; "Приложения". С. 3, 7, 9, 11, 16, 28. - Рескрипт имп. Александра II на имя кн. А. М. Горчакова. "Московские ведомости". 1867. 17 июня. -Сборник, изданный в память двадцатипятилетия управления Министерством иностранных дел государственного канцлера светлейшего князя А. М. Горчакова. 1856- 1881 гг. Спб. 1881. 128, III с. - Татищев, С. С. Император Александр II. Его жизнь и царствование. Т. 1-2. Изд. 2. Спб. 1911. - Бушуев, С. К. А. М. Горчаков. Из истории русской дипломатии. Т. 1. М. 1944. 183 с.- Нольде, Б. Э. Петербургская миссия Бисмарка 1859- 1862. Россия и Европа в начале царствования Александра II. Прага. 1925. 302 с. -Charles-Roux, F. Alexandre II, Grortchakoff et Napoléon III. Paris. 1913. 560 p.- Confidential correspondence of British government respecting the insurrection in Poland. 1863. Ed. by T. Lilipowicz. Paris. 1914. XXXV, 453 p. - Карцов, Ю. С. За кулисами дипломатии. Изд. 2. Пг. 1916. IV, 67 с.

В начало словаря